Цитадель (СИ) - Ганова Алиса - Страница 60

«Старость - не радость, - грустно подметила она и остановилась, желая дождаться старика и спросить, не нужна ли помощь. – Может, ему всего-то нужно передать письмо в крепости родным? Мне не тяжело, а ему не мучиться».

Увидев, что Тамара остановилась, человек прибавил скорость, но запнувшись, едва не растянулся в пыли.

- Не спешите! Я подожду! – крикнула Тома, жалея выдохшегося немощного путника.

Он подходил долго.

- Вам помочь?

- Да-а, - дребезжащим, тихим голосом проблеял старик, и полез в суму, болтавшуюся на худом плече. Долго рылся и, когда, наконец-то, достал измызганную тряпку, старая, дрожащая рука нечаянно выронила ее.

- Я подниму, - Тамара ловко наклонилась, и от резкой тупой боли потемнело в глазах. Шелковая шаль слетела с волос и боковым зрением, словно в замедленном действии увидела, как старик замахивается палкой.

- Дря-я-янь! – сипел он злым, смутно знакомым голосом, от которого ёкнуло сердце. – Не уйдешь!

Адреналин, хлынувший в кровь, придал сил, и, превозмогая боль, Тома метнулась в сторону, взбивая клубы придорожной пыли. Оглушенная ударом, она плохо ориентировалась в ситуации, но отчетливо понимала: еще один взмах и останется здесь навсегда.

Бокаса, еще более исхудавшая,  в лохмотьях, с грязной кожей болезненно-желтого оттенка шла на нее. В выпученных глазах плескались ненависть и безмерная злоба. Безумный взгляд пугал Тамару не меньше коряги, которой та пытались ее огреть. Казалось, не будь у сумасшедшей дубины, она загрызла бы Томку желтыми зубами, которые плотоядно скалила.

Старуха, а именно так выглядела еще не старая женщина, подходила ближе, и Тома задрожала, осознавая, что пришел последний час. Она оказалась на обочине широкой  мощеной дороги, и отступать было некуда. Крутой склон, поросший полевой травой выглядел устрашающе.

«Лучше свернуть шею, чем умереть от руки мерзкой, сошедшей с ума старухи», - мгновенно приняла решение Тамара  и, не раздумывая, сиганула вниз.

 Полевая зелень, пахшая так сладко, щекотала лицо, лезла в рот и отвлекала Томку от болезненных ударов.

 Едва оказалась в ложбине, вскочила на ноги и хромая, бросилась вперед, подальше от сумасшедшей сестры, которая с нечеловеческим воплем ринулась следом, прыгнув за ней на склон.

- Не уйдешь! Не уйдешь! – орала сумасшедшая, пытаясь догнать беглянку, убегавшую по высокой, доходящей до пояса траве. – Ублюдок до конца жизни будет рыдать и чувствовать себя  ничтожеством! И дар ему не помог выследить меня!

- Какой дар? – на бегу крикнула Тома, надеясь, что, отвлекшись, Бокаса запнется и упадет. Однако, как назло, упала сама, ободрав колено. Уходя из дома, она надела укороченные штанишки, богато обшитые кружевом.

- Думала, мы к каждому шпиона приставляем?! – расхохоталась ненормальная. -  Нет! Боги отметили нас, дали власть и силу!

- Какую?

- Интересно?! – Бокаса замахнулась ногой, чтобы пнуть настигнутую Тамару, но, потеряв равновесие, упала.  – Куда, дрянь?! – зашипела сестра, успев схватить беглянку за подол.

- Сама дрянь! – Томка лягнула преследовательницу ногой. Пусть вскользь, но хотя бы так. – Уродливая старуха, спятившая с ума. Бе-е, как от тебя разит!

- Сдохнешь, еще не так вонять будешь!

Они то ползли, то бегом пробирались вперед, изматывая друг друга. Каждая понимала, победит самая стойкая, а ставки были высоки: жизнь или месть.

Томка бежала, не оборачиваясь, ориентируясь лишь по ответным крикам сестры.

- Была уродиной и дохнешь ей же. Глаза выцарапаю, космы повыдергиваю…

- А труп сожрешь, неудачница? – дразнила Тома преследовательницу, понимая, что милости и снисхождения по любому не дождется.

- Только из-за твоего любовника!

- Не ищи оправданий, полоумная!

- Полоумная не смогла бы организовать покушение на жирного урода. И дар сра…му Братству не помог! Меня всегда недооценивали!

Тамара никогда не видела погибшего при покушении Отца, но сразу догадалась о ком речь.

- Я умна и хитра! Они даже не смогли проникнуть в мой сон! Неудачники! – ненормальная гордо и счастливо  захохотала. – Молчишь?  Не можешь поверить в священную тайну Ордена, а я приметлива! Как увидела рецепт зелья, сразу поверила!

- И теперь у тебя мозги набекрень!

- Сейчас у тебя будут набекрень! – мимо Томкиного уха просвистел камень.

 «Боже, Боги! Спасите!» - взмолилась обессиленная, мокрая от пота, задыхающаяся беглянка, но внезапно раздался вскрик, и наступила тишина.

Отбежав подальше, Томка на бегу повернула голову, допуская, что Бокаса упала, схватила камень и снова целится ей в  голову. Однако преследовательницы нигде не было видно, лишь ветер гнал волны по зеленому ковру.

В смятении Тома вертелась, не зная, откуда ждать нападения.

- Ты где, карга?! – стуча зубами, прошептала она.

- Здесь! – откликнулся за спиной жизнерадостный голос, и Тамара получила увесистый пинок под зад. Упав, вместо того, чтобы ползти прочь, обернулась и обомлела. Рослая Ива с сардонической ухмылкой на губах нависала над ней.

«В сговоре!» - осенило Тому, и она завизжала от страха.

Сестра злорадно улыбнулась.

- Давно мечтала это сделать! – счастливо произнесла она и залепила пощечину перепуганной темной.

Томка обмякла, понимая, это конец.

***

Бредя за спасительницей, Тамара не переставала думать над словами Бокасы:

«И дар не помог… Они не смогли проникнуть в сон!»

Вспомнилось признание Хулы, в котором женщина поведала, что Брат, судивший ее отца,   словно видел его грехи и жалел мать… Уверенность Та, что Орден знает все и о каждом. Переполошенный Туаз накануне Ночи покаяния, когда в городе царила паника и  истерия…

«Кто бы мог подумать, что подобное возможно? Или это бредни сумасшедшей? – но взглянув на перепачканные руки, обретшие былую изящность, поняла, в этом мире может случиться и не такое. Припомнились и слова Долона о тайне, узнав которую будет вынуждена безвылазно жить в цитадели. А еще обрядовые символы ночного неба, звезды, глаза…

И так было тошно, а от догадки стало еще и невыносимо страшно.

«Боги, как жить то?! Это же тотальный контроль! А если Ива расскажет, а она, скорее всего, слышала вопли Бокасы, меня снова в Цитадели запрут?! - от волнения затряслись ноги. – Молчать! Главное молчать и прикидываться дурой! Но как, если они ходят по снам? Из огня да в полымя! Что же делать?»

- Иди-иди! Пошевеливайся!

- Не хочу, чтобы он меня такой видел, - сетовала Тамара, изображая дурочку. Будь ее воля, долгожданную встречу с Ло перенесла бы на день, понимая, что  в таком истеричном состоянии при расспросах обязательно сболтнет лишнее.

- О, да! Если бы получила удар ножом в спину, глядя на тебя мертвую, Долон умилялся бы твоей красотой! – разозлилась Ивая. - Доведешь, дубиной огрею и скажу, что так и было!

- Уже огрели. Тошнит, - продолжала мямлить Тамара.

«Пусть лучше считают дурехой. Сошлюсь на испуг, удар, амнезию… - все что угодно, лишь бы выжить! Даже  гордость умерю!»

- Ха, от удара ли? Пена тоже мнила, что съела несвежее, – усмехнулась грубиянка, пытаясь удобнее уложить на плече связанную Бокасу. Несмотря на головокружение и подавленное состояние, у Томы от удивления округлились глаза и рот.

- Но как?

- Вестимо как! - буркнула сестра. – Эта дрянь виновата! Смердит-то как! – Ива брезгливо поморщилась и двинулась наперерез Томке, желая, чтобы та еще разок насладилась ароматом давно немытого тела Бокасы.

- Фу! – фыркнула Томка, зажимая нос. – Сейчас стошнит!

- Не мне же одной мучиться. Хоть бы помощь предложила!

- Рада бы, но сил нет.

- Ну, конечно! – выдохнула Ивая, подкидывая ношу. – И за что все это? Знала бы, что эту вонючку придется тащить, не пошла бы!

- Удивляюсь, и как ты согласилась на мое сопровождение?

- Лучше молчи! Как ты появилась, все вразнос пошло. Пена рыдает, Млоас обижается, что она его видеть не хочет, Виколот между ними разрывается, Ло в пьяные драки из-за певуний всяких встревает! Была семья, а теперь что?