Выбери меня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 7

— Монеты взяли? Платья? Украшения?! Накидку? Дорожная на вас, а нарядную?

От ее суетливости я занервничала, но она ведь от души волновалась за меня.

— Пойдем навстречу, — предложила я. Мы подхватили сундук с двух сторон за ручки и двинулись вперед. Свельда смотрела на меня с легкой укоризной, мол, что подумают о вас люди, но не поучала.

— Хочешь видеть слезы моей мачехи? — пригрозила я

— Нет, леди Кризель.

— Вот то-то же!

Как только один из конных увидел нас, пустил лошадь галопом.

— Кхм! — вырвалось у всадника в зеленом мундире и широкополой шляпой, когда подъехал к нам. — Где госпожа?

— Тут я.

Он уставился на меня внимательным, подмечающим каждую мелочь, взглядом. Уже не молодой мужчина, с седыми усами, шрамом на щеке, пронизывал хитрыми глазами — угольками. А я стояла в простом платье, с сумой наперевес, в которой лежала провизия, а другой рукой держала сундук, на котором стоял еще один маленький. Да, не солидно выглядела, знаю.

— От чего не дождались у ворот?

Я не стала стоить из себя аристократку. Смысл?

— Не хотели вас задерживать. Но если сомневаетесь, я ли леди Кризель — у меня с собой свидетельство.

— М-м, — многозначительно промычал он и кивнул. — А это?

— Моя служанка.

— Это все вещи?

— Да, простите, если много…

Что сболтнула лишнего, поняла по его насмешке и заподозрила, что я очень бедная невеста.

— А в сумке чего?

— Еда, — потупила взгляд и носком туфельки пошаркала дорогу. — Мало ли, есть захочется, а мы в дороге…

— Вижу, поесть вы, леди, любите.

Я вскинула голову и прищурила глаза, но следующая фраза всадника мгновенно потушила раздражение.

— Ладно, залазьте обе. Вы, леди, во второй экипаж. А служанка на козлы, если пожелает…

— Да-да-да! — запрыгала Свельда от счастья. — Благодарю, господин капитан!

«Хм, еще бы на шею ему прыгнула! — рассердилась я и посмотрела на мужчину. — Свельда ладная, хорошенькая. Поди, себе приглядел!» — прищурилась.

— Как желаете, леди, — усмехнулся всадник, словно догадавшись о подозрениях. — У вас сундуков мало, только поэтому. Но ежели…

— Нет-нет! — поспешила заверить. — Благодарю, господин капитан!

Не знаю, был ли он господином, капитаном или кем там еще, но я польстила мужчине и не пожалела. Потому что мне единственной позволили взять служанку, что не осталось незамеченным. Как только он разрешил, дверца первого экипажа приоткрылась, и оттуда высунулась голова заносчивой бледной поганки. По каждой черточке физиономии которой читалось, что девица она гадкая и мелочная. А когда услышала ее голос — поняла во что я вляпалась.

— Вы не смеете брать служанок! Вы так нам сказали! Я пожалуюсь…

— Да хоть самому королю! — огрызнулся капитан и сплюнул наземь.

— Охо, гадюшник, — вырвалось у меня, и мужчина расхохотался.

— Поспешите, леди!

Свельда уже сидела рядом с кучером, поэтому тоже ловко забралась в карету…

В полумраке на меня уставились две пары оценивающих глаз…

Наверно, так же осматривают собак и кошечек на выставках. Соседки мне бы еще под платье (хвост) заглянули, так придирчиво осматривали — конкурентка ли я или так, для массовки? Из вредности состроила им гримасу и попыталась удобно усесться.

— Даже не пытайся! — послышался тихий голос.

— Чего именно? — уточнила я, покосившись на спутниц.

— Удобно усесться, — уточнила черноволосая, худенькая девушка. — Про остальное и не говорю. И так понятно: шансов у тебя нет.

— Да? Это от чего же? — я решила изображать простушку. Пусть лучше недооценивают, чем опасаются и стоят козни в дороге. Ведь добираться до столицы три дня окружными путями на жестких колесах с железным ободом — то еще удовольствие.

— Ты выше принца, — хохотнула соседка по экипажу.

— Да и он тебя в танце не поднимет, — поддакнула другая.

— Ну, и ладно! Я сама подпрыгну, — с улыбкой ответила и развалилась на мягком сидении. Когда глаза привыкли к полумраку — нашла подушечку, которую подоткнула под поясницу.

Столько зависти в глазах я еще никогда не видела. Я-то утром ускользнула без пыточного корсета, поэтому могла сидеть, полулежать, как мне вздумается, а вот они…

— Ты что! — возмутились спутницы, как только догадались о моей хитрости. — Так нельзя!

— Да ладно? Кто меня тут увидит, кроме вас? А вам какое дело до моей «осиной» талии?

Соседки хрюкнули в кулачки и замолчали. Но часа через два они мне позавидовали снова.

Я к тому времени проголодалась и достала из сумки кусок свежего хлеба и колбаску. М-м… как изумительно запахло в карете. Готова была поспорить на что угодно — голодные соседки захлебывались слюнями.

Они были одеты нарядно. Вот хоть прямо сейчас их отправляй на бал. С корсетами, прическами — не то, что я деревенщина. Зато им красиво и помпезно, а мне сытно и комфортно.

Обе соседки отвернулись и начали делать вид, что смотрят в окно. Ага, так им и поверила. Судя по урчанию их животов, они бы бегемота сейчас покусали, подвернись он им.

Вдоволь помучив зазнаек, спросила:

— Будете?

— Нет! — отчеканила темненькая.

— Да, — согласилась рыженькая.

Я протянула ей хлеб и колбасу. О, как она ее ела… Почти как я, когда мне Свельда бутер с сыром принесла.

Горделивая брюнетка морщилась, фыркала, и подозреваю, что ждала повторного предложения. Но я тянула время, выжидая, когда она сама сбросит маску надменности. Понадобилось меньше часа, чтобы гордячка сломалась:

— Я можно и мне? — попросила. — Пожалуйста.

— Сразу бы не вредничала — и не мучилась бы. Это там, перед принцем больше подойдет изображать спесь, а перед нами незачем, — протянула ей угощение и продолжила. — Посему, давайте не будем три дня вредничать и портить друг другу жизнь.

Если бы меня с детства воспитывали с предубеждением, что я — какая-никакая, а знать, наверно, тоже строила бы из себя аристократку, но я выросла в простой семье. А еще верила, что можно хоть кого из себя изображать, но наблюдательный и умный человек рано или поздно раскусит — кто ты есть.

Капитан позволил сделать короткий привал, чтобы прогуляться до лесочка, а потом кортеж снова двинулся в путь. И остановился на ночлег лишь поздно вечером, когда почти стемнело.

Вот теперь я поняла, почему спутницы утром остались голодными. От тряски сама настолько устала, что добравшись до кровати в гостинице, упала и заснула, не поев. Правда заботливая Свельда, больше привыкшая к здешнему транспорту, дождалась трапезы, и когда я проснулась утром, наспех успела перекусить. А вот соседкам повезло меньше. Пока они встали, принарядились — наступило время выезжать.

По пути к нам присоединилась еще одна претендентка — такая симпатичная блондинка, но вся из себя. И капитан, руководивший кортежем, почему-то посадил ее в первый экипаж.

— Это потому что там рессоры хуже, — пояснила рыженькая Линель, увидев мой вопросительный взгляд. — Кто ему не нравится или грубит — едет там.

Куда уж хуже, я не знала. Деревянные колеса, оббитые железной полоской, немилосердно подбрасывали пассажиров. И только соседство с двумя чопорными девушками не позволяло мне произносить недовольство вслух, которое порывалось сорваться с языка могучим русским языком.

«Я — монашка! Я — монашка! Я — монашка!» — твердила себе, когда терпение подходило к пределу. Но к третьему дню путешествия мой характер испортился.

Началось с того, что, как только Линель и Ариза уединились в ближайших кустах, до моих ушей донеслись громкий смех и шушуканье, а потом почувствовала на себе косые взгляды. Ладно, понимаю: я выгляжу странно, ломаю стереотипы, и они осуждают меня — невежду. Однако во второй день обе соседки, будто сговорившись, сели в карету тоже без корсетов. Как и я, добежали до экипажа в накидке, а уже внутри скинули.

— Так же нельзя! — напомнила фразу, которой они встретили меня.

— Давай, это останется нашей маленькой тайной, — хитро улыбнулась Ариза. Однако на остановке все так же продолжали тайком шушукаться.