Броманс (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 55

— Могу. Но на глаза тетке все же лучше не показываться!

Лоу и не стал. Проводил ее практически до проулка и остановился.

— Будь всегда на связи! Звони сразу, как что-то заметишь или даже если что-то покажется.

Сэмми закатила глаза:

— И тебе спокойной ночи!

Окликнул, когда она уже свернула в проулок. Сэмми обернулась, ожидая очередного наставления.

— Знаешь, чего мне очень не хватает? Вида твоих красивых ног! Носи юбки!

Сэмми даже застыла, глядя вслед парню, уходящему по безлюдной улице. Прорвавшись через очередное ворчание тетки на тему «сколько раз можно говорить, чтобы возвращалась домой засветло», Сэмми первым делом направилась к зеркалу. Все сговорились? Браун, братья Лоу? Стянув джинсы, критически оглядела ноги спереди, сбоку и сзади. Ничего не изменилось. Не соблазнительно округлые, как у Мар, ни бесконечно-длинные, как у записных школьных красавиц. Сильные, с сухими щиколотками, белые, потому что она почти не носит шорты. Только и хорошего, что не кривые.

Засыпая, Сэмми подумала, что в принципе можно и юбку иногда надевать, уже почти привыкла.

Начни она сама расспрашивать, кого гнобили убитые девчонки или кто их очень не любил, это будет подозрительно и дико: с чего вдруг Коултер, которая и здоровается-то редко, вдруг разговоры разговаривает? Поэтому Сэмми благоразумно кинула затравку подруге. Той только дай тему, может болтать без перерыва, да и в приятелях у нее полшколы. Немного угнетало, что Марси даже не подозревает о своей секретной миссии, но опять же — меньше знаешь, крепче спишь.

Кларе так просто мозги не запудришь. Поэтому Сэмми сказала полуправду: мол, есть у нее кое-какие подозрения, но подтвердить их не может. Потому что такая вот она необщительная. А Клара наоборот. Библиотекарша выслушала, взирая на нее сквозь вечные стеклышки. Когда Сэмми закончила свое (вполне логичное на ее взгляд) вранье, осведомилась:

— А не замешан ли в этом, так сказать, расследовании кто-нибудь из братцев Лоу?

— Почему? Кто? С чего? — выдала Сэмми речитативом.

— Вот только который? — продолжила Клара, не спуская с нее хищного взгляда. — Старший или младший?

— Да почему они должны быть замешаны? — продолжала отбрыкиваться Сэмми. — Это моя идея!

Ну, почти…

Клара поджала губы. Сказала сухо:

— Ах да. Ты же у нас в ссоре с младшим. Так и не попросила у него прощения?

— Скажи еще, что ты меня предупреждала, — пробормотала Сэмми.

— А я тебя предупреждала!

— Клара!

— Саманта?!

— Как, ну как я должна просить прощения?! Хиро даже слушать меня не хочет! Видеть меня не желает! Что мне, его связать, чтобы он меня, наконец, выслушал?!

— Зажми его в углу!

— …чего?

— Загони в угол и поцелуй, — порекомендовала Клара. В зеленых глазах ее появились обычные смешинки. — А там уже объясняйся, сколько хочешь.

Из Сэмми, как из сдутого шарика, выпустили злость и досаду. Буркнув:

— Ну ты даешь! — она подскочила и большими шагами направилась из библиотеки. Унося на спине слова Клары:

— Делай, как я говорю! Результат будет, вот увидишь!

Пронесшись через весь стадион, расталкивая играющих и огрызаясь на ругательства, Сэмми добралась до трибуны. Отшвырнув сумку, рухнула на ступеньку.

Клара сдурела, точно! Нет бы предложить что-нибудь дельное… Ладно-ладно, она уже предлагала до и ее не послушали, но могла бы и сейчас… Вот посоветовала так посоветовала! Как будто у них с Лоу может быть что-нибудь кроме дружбы, как будто она когда-нибудь вообще о подобном думала…

Внезапно вспомнилась «драка» на крыше психушки. Ну ладно там была горячка боя и вообще ненормальная обстановка. Во всех смыслах ненормальная. Да мало ли кто о чем думает! Иногда мысли совершенно дурацкие сами в голову так и лезут! Например, о том, что она взяла и как-то незаметно для себя влюбилась в Хиро…

Проклятая Клара заставила представлять сцены. Разные. Как она обнимается с парнем возле того самого книжного стеллажа. Вдыхает теплый, манящий, оглушающий запах. Целует. Гладит татуировку под левой ключицей…

Ах, черт! Сэмми ожесточенно принялась тереть и без того горящие щеки.

— Эй, Коултер!

— Ну чего еще?! — вскинув голову, рявкнула Сэмми

Прямо в лицо парню, с которым только что целовалась.

Хоть и мысленно.

Странно, что Хиро от нее не шарахнулся: лишь изогнув бровь, поправил лямку сумки на плече.

— Вижу, брат все-таки всучил тебе браслет?

— Чего? — ошарашенно глазевшая на него Сэмми взглянула на свое запястье: задравшийся рукав открыл бусины антиёкаевского амулета. — А. Ну да.

Это у него что, теперь улыбка такая?

— Заботливый какой!

Мало что соображающая сейчас Сэмми согласилась и с этим. Наверное, Хиро показалось, издевательски. Красивые его губы дернулись.

— Не понимает, что никому ты на фиг не нужна! Даже оборотню!

Развернулся резко и пошагал прочь. Сэмми, моргая, смотрела ему вслед. Это что сейчас такое было? Для этого он и подходил — гадость сказать? Со вздохом выпрямила ноги: те мелко дрожали, как будто она только что пробежала с десяток километров, а не сидела на холодной ступеньке стадиона.

Уже второй день тетка бродила по дому какая-то задумчивая, даже ворчать стала вдвое меньше. Сэмми начала приглядываться с подозрением — уж не заболела ли — как опекунша призвала ее «для важного разговора». Через четверть часа Сэмми влетела в свою комнату, громко хлопнув дверью. Так кончается почти каждая их более-менее продолжительная беседа, но в этот раз тетке не было до воспитательного процесса. И самой Сэмми — тоже.

Потому что объявилась Тина.

Ее мать.

Позвонила позавчера, сообщила, что будет в Рэдвуде проездом и хочет повидать дочку.

Ну надо же! Ни с того ни с сего вспомнила вдруг, что у нее дочь имеется!

Когда Сэмми озвучила эту мысль, тетка начала говорить, что мать, возможно, изменилась, наконец повзрослела, взялась за ум. Казалось, опекунша пытается убедить в этом саму себя. Саманта не обязана проводить с Тиной целые дни — никто же ее не освободит от школы (в первый раз Сэмми была с этим согласна), просто вести себя вежливо и послушать, что ей мать скажет…

— А что она может сказать? — фыркнула Сэмми. — Не собираюсь я ее слушать! И вообще встречаться!

Взлетела по лестнице, не слушая окликов. Хлопнула дверью и рухнула на кровать.

Нарисовалась! Ждали ее тут! Соскучилась, видите ли, по своей малышке! Знать не знает, что «малышка» давно уже на пару голов выше ростом! Да мать вообще ничего о ней не знает! Ни разу за все эти годы не написала, ни позвонила. Встретит свою дочь на улице и не признает. Да и она — тоже.

Пободав лбом подушку, Сэмми полежала еще и нехотя сползла достать из-под кровати старую пыльную, украшенную наклейками коробку: там хранятся детские сокровища, которые она давно уже переросла, но выкинуть все ещё жалко. Не жалко — некогда! — тут же поправила себя Саманта, достав конверт со старыми распечатанными фотками. Вот она сама года в три, потом в семь. То щербатая, то зубастая, но везде неизменный взгляд исподлобья. Волчонок… Вот с матерью. Вот крупный снимок Тины. Пару раз разорванный и пару раз склеенный. Помнится, как к груди прижимала и рыдала по ночам в голос. Надеялась, что мамаше каким-то телепатическим образом передастся ее горе и то, как она скучает… Смех, да и только!

Сэмми в очередной раз попыталась найти родственное сходство и в очередной раз не нашла. Уж не перепутали ли ее при рождении в больнице, и вместе с неизвестным отцом у нее в анамнезе имеется еще и неизвестная мать? Тина Коултер — куколка, как не посмотри. Разве что в очертании рта есть что-то общее. Но если у Тины губы изогнуты капризно, у нее самой — презрительно. А, к чему это ворошить? Разве для того только, чтобы опознать женщину, если та все-таки заявится к ним в дом…

Утром Сэмми приплелась на кухню разбитая: полночи вертелась на постели, разрываясь между злостью, обидой и вновь проснувшейся детской неприкаянностью. И не хотела видеть мать и одновременно хотела — просто высказать в лицо, что о Тине думает. Ссутулившись, Сэмми ковыряла ложкой давно размокшие склизкие хлопья. Не видела, но чувствовала, как тетка то и дело посматривает на нее. Но вот странно — помалкивает. Отодвинув нетронутую чашку, отпила кофе и скривилась: давно остыл, противный. Сунув руки в карманы, побрела из кухни.