Доктор 3 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 16

— Можно ещё чаю? В общем, набираю я этого зама начуправления с материной трубы, и в лоб ему вываливаю: пришёл, дескать, домой, мать в трансе. По делам отца я в курсе, как минимум частично. Тут сблефовал, но что делать было. Давайте, говорю, как-то между мужиками решать вопрос, мать без сознания. И жду, что он скажет.

— А он что?

— А он выматерился и сказал, что сейчас подъедет. Подъехал, как спринтер, за десять минут через полгорода. Впрочем, его машину все знают, ему, наверное «дорожники» зелёный свет дали… Дорожная полиция в смысле. — Сериков благодарно кивает мне за подсунутый ему под руку бутерброд, откусывает и продолжает, — в машине он мне и говорит. Что из-за того, что батя у чекистов сидит, с нм связаться никак нельзя. Там же изолятор не в пример нашему…

— Извини, я не в курсе, не в пример чему?

— Не в пример изолятору МВД, — хмуро после паузы бросает Сериков. — Как ни пытались, никак не связаться. Чтоб бесконтрольно. У отца зависла часть суммы за реализацию товара. Деньги-то есть, это сто процентов. Но как их достать и вытащить — не понятно, потому что знает только он, а с ним связи нет. Замнач брызгал слюной, орал, что жалеет, что нас вообще в дело пустил. Как будто мы с матерью знаем что-то… И сказал, что по срокам ничего не обещает, но на него самого серьёзные люди давят. Он ещё день-два потерпит, потом на нас переведёт стрелки. Если мы не придумаем, как вопрос закрыть.

— Неспортивно…

— Не то слово. — Кивает Сериков. — Но он честно сказал: ему его кресло дороже, чем наши шкуры. Да спасибо и за это, что предупредил. Я подумал, что делать. Кого знал из друзей отца — перезвонил всем, никто не в курсе. Подчинённые — овцы, сами не знают. Потом подумал, что за тебя крутая контора вписывается, решил, может, ты что-то присоветуешь. За себя не боюсь, маманю жалко…

— Ситуацию уяснил. Серый, а с чего ты решил, что мне это всё будет интересно? И что я за тебя впишусь, после всего, что между нами было?

— Решил рискнуть, — искоса бросает на меня взгляд Серый. — Мне всё равно терять нечего.

— Тогда гони подробности. — Я вижу, что он чего-то не договаривает и колеблется.

— Да это почти всё. Чтоб ты понимал, батя, и менты вообще, ничего не возили, не продавали, сами ни к чему руками не прикасались. Они просто НЕ РЕАГИРОВАЛИ на оперативную информацию, когда засветка по блатхатам шла.

— Что?

— Ну, когда приходила инфа, что с такого-то адреса идёт торговля. Есть список. Вернее, был… «Своих» адресов, на которые и не ездили. До поры до времени. Ну разве когда палки нужны, но и тогда барыги сами говорили, кого брать. Чужих, конечно, давили.

— Ещё что?

— Отец кому-то из чекистов точно долю заносил. Сто процентов. Вот если бы их найти, чтоб они просто с ним переговорить могли: деньги от барыг на счета юрлиц приходили, потом отец их распределял, в основном вверх. Получается, менты дури даже не касались. Только деньги…

— Откуда ты всё знаешь в таких подробностях?

— Так батя начальником райотдела для отвода глаз был. Ему уже при мне только за последние два года раза три генеральскую должность предлагали, начальником управления по области. Только переезжать надо было, он поэтому отказывался. И этот замнач управления, города, что приезжал. Он только формально босс. На самом деле, делал, что батя говорил. Батя его на это место и двинул, но в МВД это не секрет… Кому надо — все в курсе… А отец меня не то что подтягивал, но местами в курс вводил. Я должен в Университет МВД поступать после школы. Был… Вот отец и натаскивал…

Сериков наливает ещё стакан заварки, заваренной мной за время его эмоционального рассказа, и говорит, глядя на меня коровьими глазами:

— Стессель, а что за контора тебя стережёт? Им можно сдаться? Или хотя б чтоб маманю под крыло взяли?

— Сходу не скажу. Давай так. Спать могу у себя постелить, есть комната. Мне до утра нужно время. Где ночуешь?

— У тебя точно нет — у меня мать дома одна, в таком состоянии. Давай тогда я до утра жду? Потом маякнёшь как-нибудь?

— Договорились.

Провожаю Серого до двери, закрываю за ним дверь и сажусь думать. На первый взгляд, всё ясно, но тут ставки, судя по всему, гораздо выше, чем всё, с чем я сталкивался раньше.

Раздумываю недолго.

В принципе, проблема делится на две части: физическая охрана самого Серого и его матери, на то время, что будет идти разбирательство. И инициация самой их защиты. Поразмыслив пару минут, понимаю. что первый пункт без второго смысла не имеет.

Пока я размышляю, как по заказу, звонит телефон. Бахтин, как раз собирался ему звонить:

— Здравствуйте. Олег Николаевич, как раз о вас думал. И звонить собирался.

— Что-то стряслось? — Чувствую, что Бахтин не напрягается, что он достаточно весел и, кажется, принял пятьдесят грамм.

— Не у меня. Хотел посоветоваться, кажется, по вашему профилю. Просто совет на три минуты.

— Ну годится… Я тебя как раз позвать хотел.

— Что-то случилось? — возвращаю Бахтину его вопрос.

— Не в том смысле, — спешит успокоить Бахтин. — Марина нервничает, что у Витки температура повышена, это мы дочь так назвали… Хотела, чтоб именно ты посмотрел. Ну, сам понимаешь…

— Не вопрос. К вам подъехать?

— Да, я на твой адрес заказал такси и уже оплатил. Раз ты не против… Оно у тебя будет минут через пятнадцать, вот тебе номер водителя и машины эсэмэской.

Приехав к Бахтину, застаю у него что-то вроде семейного застолья. Его родители, родители жены, сама жена и ребёнок, как переходящий приз, кочующий с рук на руки. Видимо, повышенное внимание взрослых самой Виктории не нравится, о чём она охотно и настойчиво всем сообщает (криком). Сообщения Виктории дублируются и женой Бахтина, но кто бы её слушал: бабушки и дедушки уже приняли явно больше Бахтина, и к взываниям разума глухи.

Перво-наперво уединяюсь в пустой комнате с Мариной и Викой, укладывая первую на широкий диван. Через минуту сообщаю Марине:

— Лично я ничего особенного не вижу. Всё в норме. Сам мозг, судя по амплитуде, немного перевозбуждён, но это уже не ко мне… Сейчас.

Бросаю частоту покоя на Вику, она успокаивается. Интересно. Обычно детей так просто не успокоить. Может быть, имеет значение тот факт, что мы знакомы друг с другом ещё с внутриутробных времён? Если можно так выразиться.

— Спасибо! — Марина, с удивлением глядя на меня, берёт ребёнка на руки и исчезает в следующей комнате, а я возвращаюсь в зал и делаю Бахтину знаки глазами и руками.

— … в общем, такая история, — заканчиваю пересказывать петицию Серикова-младшего через три минуты. — Извините, что лезу чуть не с личным, но, по-моему, промолчать и не заметить — не вариант. Если, конечно, мы хотим жить в этой стране и дальше…

— Не вариант… Ты даже не представляешь, насколько не вариант… — Бахтин задумчиво барабанит пальцами по столу, глядя куда-то вниз. — Но и с наскока не подюжаем.

— Что?

— Не справимся, говорю, с наскока, — не отвлекаясь от созерцания пылинок на полу поясняет Бахтин. — Так. Марина Витку сейчас уложит, сама вместе с ней отрубится. Родителей я сам быстро развезу. Потом проедемся в одно место, ты свободен?

— Если нужно — да. У меня Лена тоже спит, и до утра явно не проснётся. Ничего что вы пили?

— Старая хитрость. — Хмуро поясняет Бахтин. — Никакого алкоголя не принимал, сегодня, по крайней мере. Пиво безалкогольное, отсюда запах.

— А выглядите, как будто навеселе, — удивляюсь я, присматриваясь к его мозгу. И не обнаруживая никаких признаков опьянения, к своему удивлению.

Ты смотри. Оказывается, алкогольную эйфорию можно просто изобразить. Учту.

— Запах — от безалкогольного пива. А внешний вид, чтоб родители не обижались, ещё и не то изобразишь. — Всё так же хмуро поясняет Бахтин. — Так, собирайся с мыслями, через три минуты стартуем.

Что Бахтин говорит своим и родителям и родителям Марины, я не знаю, но уже через пять минут мы дружной компанией спускаемся вниз и занимаем места в машине, для чего приходится откинуть третий рад кресел, находящийся в багажнике.