В тупике бесконечности (СИ) - Кельт Владимир - Страница 31

В дверь позвонили.

– А вот и он! – радостно воскликнула Натка, вскакивая с дивана.

Татья тоже поднялась, в замешательстве огляделась по сторонам. Ей совсем не хотелось встречаться с одним из тех двух полицаев из лавки, и уж тем более просить помочь в поисках Крюка.

– Танюша, что с тобой? – встревожено спросила тетя Надя. – Ты вся посерела.

– Я…

Она понимала, что сама приехала, сама попросила вызвать Егора, или как его там зовут, и не может просто взять и уйти... Но…

«Может, я ошиблась, и брат Натки не один из тех двоих?» – с надеждой подумала она.

В ответ на ее вопрос в комнату вошел высокий блондин, которого она видела в лавке старьевщика. Он, как и тогда, был в форме – пошитые на военный манер брюки, серая строгая куртка с черными вставками на груди, плечах и локтях, на ней ярко горели шевроны и номер 36489. Только сейчас полицейский показался Татье еще выше и крупнее. А сама она себе – жалкой и маленькой.

Чувствуя, как ее накрывает паника, Татья рванула из комнаты, надеясь, что успеет проскочить мимо полицейского не узнанной. Но он не дал уйти. Схватил за руку железной хваткой, развернул к себе и холодно произнес:

– Я слишком далеко ехал, чтобы так сразу расстаться с вами, Татьяна.

– Обалдеть… Мам, оказывается, они уже знакомы! – воскликнула Ната.

Лес вокруг неожиданно исчез, забрав с собой гомон птиц и шелест листвы, людей обступили белые стены и давящая тишина. Краем глаза Татья видела, что тетя Надя сделала Нате знак выйти из комнаты. Ее вновь захлестнула паника. Хотелось закричать: «Не оставляйте меня с ним!» – и только остатки гордости не позволили этого сделать. Хотя было страшно, ведь пальцы полицейского по-прежнему сжимали ее руку выше локтя.

– Мы пойдем пока, на стол накроем в столовой, – мягко сказала тетя Надя, переводя взгляд с сына на Татью. – Попугая заберем с собой. Вы как поговорите, приходите к нам.

– Непременно, – заверил Егор и, когда за ними закрылась дверь, указал Татье на диван: – Присаживайтесь.

Она села, чувствуя, как на плечи опустилась усталость. Полицейский сел рядом, спокойно сказал:

– Ну, рассказывайте, писательница страстей, что у вас случилось?

Татья бросила на него взгляд исподлобья. Сначала нужно выяснить, что произошло в лавке, и не узнали ли полицейские о том, что старьевщик передал ей непонятную табличку?

– Я слышала, в лавке был пожар, – сказала она. – Вы случайно не знаете, что с Карлом Вениаминовичем?

Она пытливо всматривалась в его лицо, надеясь прочесть ответ раньше, чем он скажет. Но лицо полицейского было непроницаемо. Красивое и мужественное, как с плаката «Они берегут наш покой!»

– Со стариком все в порядке, – сказал Егор. – Пара переломов: неудачно сбегал с лестницы, но вполне бодр.

Татья облегченно выдохнула:

– Хоть у кого-то все хорошо. А то я все больницы и морги обзвонила.

«А потом морг пришел ко мне домой», – подумала она, вспомнив о матери. К горлу сразу подкатил комок слез.

– А разве вы код его коммуникатора не знаете? – спросил Егор. – Позвонили бы ему, спросили.

Она не сразу поняла, о чем он? Кому позвонила? А, Карлу Вениаминовичу… А зачем он об этом спрашивает? Может уже узнал о табличке? Хочет подловить?

– Я не знаю его код, – ответила она. – Мы не в таких близких отношениях. Он когда-то был приятелем моего отца, а я заходила к нему редко и только как покупательница. Я люблю старинные вещи.

– Вы такая молодая, что вас привлекает в старых, расшатанных табуретках? – он смотрел на нее с добродушным выражением хорошего парня.

Татья пожала плечами:

– В них есть что-то настоящее, – она обвела взглядом пустую комнату, где еще недавно буйствовала дикая природа: – Например, они не исчезнут, если нажать на пульт.

Она вдруг подумала, что этот парень разговаривает совсем не как полицейский. И если бы на нем не было этой идиотской формы с номером, и они не встречались раньше в лавке, у них могла бы получиться милая беседа.

– Ната сказала, что вы хотели поговорить о пропавшем женихе, – сказал Егор.

Она не сразу поняла, что под женихом подразумевается Крюк. Почувствовала, как заливается краской. Что сказать? Соврать, что Крюк нашелся – а что если он не объявится ни завтра, ни через неделю? К кому потом обращаться за помощью? А рассказать правду – значит плотно общаться с Егором и его хамоватым напарником. Татье все же хотелось держаться от них подальше.

– Я такая паникерша. Простите… – скомкано ответила она.

– Так он нашелся или нет?

– Нет, но он только сегодня утром пропал. Может, уехал по делам… – заметив, что Егор смотрит на нее, как на дурочку, она торопливо добавила: – Еще у меня мама умерла.

Она осеклась, сама не понимая, зачем рассказала про мать. Ведь совсем не собиралась. Просто почему-то не хотелось, чтобы он считал ее дурой.

– Соболезную, – сказал Егор.

Она кивнула, подумала, что здесь ей больше делать нечего. Возвращаться в пустую квартиру было боязно. Перед глазами стоял бардак, как будто мать перед смертью решила перевернуть все вверх дном. А еще тот загадочный человек в окне…

На какое-то мгновение появилось острое желание рассказать Егору о своих страхах, попросить защиты, но Татья сдержалась. Довериться полицейскому? Чтобы он потом использовал ее откровения против нее? Исключено. Сейчас она поедет в гостиницу, где они с Крюком снимали пару раз номер, хорошенько выспится. А завтра… Сегодняшний жуткий день закончится, а это уже немало.

Она встала, взяла с пола белую с красным квадратом сумочку.

– Куда вы? – спросил Егор.

Она напряглась:

– Я уже не могу уйти?

– Ночь на дворе. И мама с сестрой ждут нас в столовой, – сказал спокойно, без вызова.

Татья вздохнула:

– Если вас не затруднит, извинитесь за меня. Я сегодня плохая собеседница.

Егор посмотрел на нее внимательно, но ничего не сказал. Встал, прошел через комнату и открыл перед ней дверь в коридор.

– Может вас довезти?

– В наручниках и с мигалкой? – нервно усмехнулась Татья.

Он равнодушно пожал плечами, как будто так шутит каждый второй, и холодно заметил:

– Как хотите.

Слева из столовой раздавались женские голоса.

– Вы извинитесь, что я ушла не попрощавшись? – шепотом спросила она.

Егор кивнул.

– Звоните, если жених в ближайшее время не объявится, – сказал он.

Неопределенно мотнув головой, Татья вышла из квартиры. За спиной с тихим щелчком закрылась дверь. Несколько десятков ступеней вниз, и она попала на улицу. В лицо дул сырой ветер с реки, напоминая, что Татья так и не обзавелась теплой одеждой. Закинув за плечо сумку, она пошла вдоль ночной магистрали к остановке. Рекламные баннеры, потемневшие без зрителей, вновь засветились, «считали» информацию о ее поле и возрасте, и стали наперебой предлагать разные товары. Татья прибавила шагу. «Скидка действует до следующего поворота!» – неслось ей вслед.

К счастью, остановка близко. Забраться в теплый салон автобуса, доехать до отеля и провалиться в сон – это все, что ей сейчас нужно.

Она проходила мимо продуктового магазинчика с потускневшей вывеской, вдоль тротуара вереницей стояли сонные автомобили. Вдруг дверца черного фургона отъехала в сторону, и навстречу Татье выскочили двое мужчин. Один из них схватил ее в охапку, зажал рот мозолистой ладонью – так, что Татья не могла проронить ни звука. Она в ужасе застучала по асфальту ногами, задергалась, но тут же получила тычок в бок. От боли перехватило дыхание, и Татья обмякла в руках мужчины.

Закрыв дверь за девушкой, Егор вернулся в комнату, выключил свет и встал у окна, глядя на улицу. Что-то с Татьяной Литвинцевой было не так. Вроде бы ее не в чем подозревать, ничто не указывает на то, что она в чем-то замешана. А история отца — так не все же дети идут по стопам родителей. А ее появление в лавке старьевщика и обращение за помощью в поисках жениха – просто цепь случайностей. И в чудесное спасение старика она поверила – если, конечно, не является гениальной актрисой, разыгравшей радость.