Солнечный страж (СИ) - Фир Мария - Страница 1

Я родилась на равнинах Вестена среди бескрайних полей и нескончаемых тёплых ветров. Быть может, поэтому так тяжело привыкнуть к высоким каменным стенам? Здесь, у северной границы Предела, в последнем человеческом оплоте с древним названием Ольден, стены на каждом шагу. Перво-наперво, сама крепость окружена двойным кольцом плотно подогнанных друг к другу камней, следом идут лабиринты улиц, угрюмые серые дома с неприветливо захлопнутыми ставнями. Тёмные и холодные, с острыми углами крыш, они нехотя жмутся друг к другу, как чужие люди, которых опасность заставляет сбиваться вместе, и они, скрипнув зубами и покрепче прижав к груди самое ценное, всё-таки держатся рядом. Между домами частенько нет даже проходов — ни одной лишней щели, чтобы спрятаться. Магический голубой свет фонарей ложится на город по вечерам, и каждая из главных каменных улиц превращается в ловушку: даже крохотная летучая мышка или мотылек не пролетят незамеченными по тихому переулку! Надо ли говорить, что незваного гостя заметят здесь прежде, чем он успеет оглядеться? Должно быть, по этой самой причине даже местные не слишком-то любят прогуливаться после наступления темноты.

Рамина утверждала, что здесь безопасно, и я поверила ей. Сейчас, когда мой взгляд в отчаянии скользит по безучастным стенам и намертво запертым воротам, я не чувствую себя в безопасности. Скорее — в клетке. В глубоком каменном мешке, из которого видны только несущиеся в недостижимой выси осенние облака и чёрточки стремительных птиц.

Прошлой ночью мне снилось, будто я стою, запрокинув голову вверх, и окошко неба вдруг становится меньше, меньше, будто невидимые пальцы затягивают верёвку на горловине мешка. У моих хозяев живут в сетчатом садке два причудливых хвостатых зверька из-за моря: дни напролёт они спят, а по ночам устраивают такую возню и писк, что приходится закутывать клетку рогожей, чтобы экзотические крысята не распугали весь народ в таверне. И всякий раз, когда мне приходится это делать, зверьки встают на задние лапки и с сожалением смотрят, как их лишают возможности глядеть на окружающий мир.

Проснувшись, я решила во что бы то ни стало сегодня — именно сегодня — взобраться на стену и посмотреть на мир снаружи.

Я знала, что делать и к кому идти. Несколько недель я приглядывалась к лейтенанту ольденской охраны по имени Вильгельм, и наконец, решилась. Этот кряжистый широкоплечий человек с копной соломенных волос и короткими щетинистыми усами был суров на вид, но мягок изнутри. Такие, как я, имеют возможность разглядеть кое-что, спрятанное за внешней неприступностью. Такие, как я, слышат множество случайно оброненных или произнесенных во сне слов. Такие, как я, знают о людях гораздо больше, чем они сами пожелали бы сами рассказать о себе. Замкнутые северяне, улыбчивые и загорелые жители равнин, хитрые торговцы с юга и властные волшебники с запада — мало кто задумывается о языке жестов и тела, когда вопрос касается отдыха. Я вздохнула и решительно направилась к служебной лестнице у северной стены, возле которой топтался продрогший лейтенант.

— Эй, сюда нельзя, красотка, — рука в тёмно-синей перчатке предостерегающе вскинулась.

— Доброго дня, Вильгельм, — я учтиво поклонилась, как это делали девицы из магических академий и служанки в домах знатных господ. На мгновение мужчина нахмурил взъерошенные светлые брови, а потом расхохотался, узнавая меня.

— Сония, ну надо же! А я было подумал, что какой-то академичке приспичило ловить ветер на стене, — и он хлопнул меня по спине с такой силой, что у меня перехватило дыхание.

Длинная юбка, позаимствованная у Рамины, и вязаная кофта с капюшоном сделали своё дело. Меня приняли за волшебницу. Эх, если бы… Впрочем, я тут же вцепилась в его предположение:

— А что, ученикам академий разрешают взбираться на стену?

Охранник почесал висок, глядя на меня насмешливым взглядом:

— Ну, разрешают, а тебе какая печаль?

Я вскинула подбородок и посмотрела на него, снизу вверх, как можно проникновеннее:

— Давай представим, что я всё-таки академичка, а? Пожалуйста?

Он вновь притворно нахмурился и оттеснил меня от перил лестницы, за которые я невзначай схватилась:

— Послушай, я на службе. Если уж тебе так не терпится, то дождись четверга, и тогда поиграем, во что захочешь. Договорились?

Конечно, что ещё он мог сказать — мне. С такими, как я, вообще редко разговаривают по делу. Мог бы запросто ухватить за косу, дёрнуть посильнее и наговорить грубостей. Уж чего, а тумаков от северян получить можно запросто, причём, совершенно бесплатно. В Пределе люди не церемонятся с чужаками, и уж тем более с чужачками с равнин. Если только это не маги, конечно. Маги после войны и Раскола — на вес золота, особенно, целители. Даже самоучки, не говоря уж об уважаемых всеми выпускниках академий.

— А если я докажу, что владею волшебством? — не обращая внимания на сарказм воина, спросила я упрямо.

Вильгельму надоело, он сделал недвусмысленный жест, означавший, что мне следует убираться, пока он окончательно не рассердился. Я прикусила губы и помотала головой. Капюшон окончательно сполз с моей головы и коса выскользнула наружу, приглашающе легла на плечо, мол, дёргай и смейся. Лестница была всего в двух шагах — чугунной скрученной лентой она вздымалась над моей головой, как спасительный трос, брошенный утопающему. Лейтенант охраны проследил мой взгляд:

— Да ничего там нет интересного, бес тебя забери! Пустырь, сосны да ёлки. В первый раз вижу, чтобы девку из таверны интересовал пост наблюдения. Белены объелась, что ли?!

— Может и белены, — мне пришлось основательно сконцентрироваться, чтобы вспомнить позабытую за два года формулу, и призвать белое пламя. Призрачный светлый огонь окутал мои ладони и заставил воина отшатнуться в изумлении. — Пустишь на стену?

— Ну, — он обескураженно смотрел, как я изо всех сил поддерживаю ускользающее, стекающее по пальцам пламя. Мне казалось, будто внутри моих рук вспыхнула кровь, настолько горячо обжигала приведённая в движение магическая сила. — Ну ладно, будь по-твоему.

Я облегчённо выдохнула и прижала ладони к груди. То ли от того, что заклинание удалось, то ли от предстоящего подъёма на стену моё сердце билось в сумасшедшем ритме. Вильгельм велел обождать его и нырнул в неприметную дверь, что скрывалась в нише неподалёку от лестницы. Мне оставалось только ждать и смотреть вверх — на кромку тщательно обточенных камней, которая была лишь немногим темнее пасмурного неба. На одной из сторожевых башен восседала огромная взъерошенная ворона. Время от времени она оглядывала внутренний двор и пронзительно орала: кррра, кррра, мол, совсем с ума сошли, жалкие людишки, вместо того, чтобы сидеть в тепле у каминов шастаете по улицам!

— Накинь, — скомандовал он, протягивая мне белую с красным мантию из лучшей во всём свете шерсти.

— Это… чьё? — я недоверчиво приняла одежду из рук Вильгельма. Позолоченные пуговицы на алой планке сияли так, что можно было забыть, насколько пасмурным и холодным выдался первый день октября. Мантия Солнечного стража. И вот так, запросто, девке из таверны — «накинь»?

— А тебе какая разница? — проворчал охранник. — Сказано, значит одевайся.

Добавив что-то про вышестоящее начальство и сдобрив высказывание приглушённой бранью себе под нос, он подтолкнул меня к лестнице, и мы начали подниматься. Ступени были решётчатыми, подёрнутыми пылью ржавчины, а перила, напротив, блестели. Было видно, что по ним часто скользили руками, а особо лихие молодцы скатывались и на бедре по широкой спирали, протирая казённые штаны. Первые несколько метров вверх я преодолела с лёгкостью, но после глянула вниз — и дыхание перехватило. Вильгельм придержал меня за плечо, увидев моё замешательство и усмехнулся:

— Дальше пойдёшь или налазалась?

Ноги дальше не шли, голова кружилась. Мы, дети равнин, испытываем врождённый страх высоты, что служит у других народностей прекрасным поводом для шуток и подколок. Я неловко вцепилась в холодный поручень перил, сжала зубы и заставила себя сделать шаг. За ним ещё один и ещё. Другой рукой я придерживала тёплую и слишком длинную мантию, опасаясь наступить на её белый с красной оторочкой край и испачкать башмаками. Да, я думала именно так — испачкать. Мысль о том, что я могла бы ещё и споткнуться не приходила мне в голову. Внутри меня всё дрожало от страха высоты и ожидания — что если там, на стене, я попросту потеряю сознание, так и не увидев обещанных сосен и ёлок? Десятая ступенька, двадцатая… внезапно налетевший ветер ударил мне в лицо и заставил поднять голову. Лестница закончилась небольшой квадратной площадкой, с которой мой провожатый спрыгнул раньше и, подхватив меня под мышки, поставил на ноги.