Колдун 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 54

Подумать времени не было. На месте разберусь! Что-то точило мне мозг, не давало покоя — будто я вот-вот уцеплю какую-то мысль за хвост, вот-вот пойму, чем дело, но…мысль убегала прочь как мышь, а я мчался по улице, добавляя газу и думал о том, как бы не разбиться. Я защищен амулетом магической защиты, а что сейчас испытывают обычные люди, которых ничего не могут противопоставить проклятью?! Да кто это это все устроил, какая сука?!

Снова мимо Самохина — он что-то кричал в толпу, и мне показалось — толпа на него напирала и я вроде как увидел у людей в руках то ли палки, то ли арматурины. Что они от него хотели? Наезжали за то, что некто попал в машину и его помяло? А! он-то причем? У него там полный порядокс техникой безопаснсти!

Да, возле магазина концентрация заклятия была особенно сильна. Казалось, здесь пролили что-то химическое, вонючее, отвратительно пахнущее, такое, что не то что дышать — стоять рядом стало невозможно! Может подбросили какой-то боевой артефакт? Только зачем? Кому решили навредить?! Мне? Или всей деревне?!

— Я не могу! — простонала баба Нюра — Отъедь назад, а то я сейчас сдохну! Смердит! Как от смертного заклятья! Смертью пахнет, не чуешь разве?! Ты в амулете, да? Под защитой? Ну у тебя амулет видать посильнее, а я просто задыхаюсь…сейчас сердце остановится. Надо найти место, откуда все лезет и закрыть его! Обязательно закрыть, иначе нам всем конец! Смертей пока не было, но вот-вот начнется. Видел, народ на Самохина наседает? Кабы не убили! Психоз начался!

— Варя мне уже рассказала — пробормотал я, включая заднюю передачу и сдвигая машину — Как думаете, кто проклял?

— Не знаю — баба Нюра буквально простонала, полулежа в кресле — Очень сильный колдун! Именно колдун — я чую привкус мужского колдовства! Это не передать, но я чувствую! И этот колдун умирает! И перед смертью — проклял всю деревню! Я не знаю, что это такое!

И тут меня накрыло откровением. Я знал. Я ЗНАЛ, черт подери!

— Баба Нюра, я знаю — со стоном, тихо сказал я — Да бляха-муха, я знаю, кто это сделал!

— Кто?! — старуха даже перестала стонать, вытаращилась на меня и застыла.

— Я, баба Нюра! Я!

Она достала пузырек, подала мне. Жидкость в нем была белесой, как и в том пузырьке, который я получил от русалки. Только тот пузырек был красивым, как цветок, а этот — обычный, из-под какого-то лекарства. Но разве важна форма? Главное — содержание.

Я сел прямо на землю, взяв пузырек в руки, и сосредоточившись на нем, направил в эту жидкость, в самую ее суть свой посыл, свой приказ:

«Прощаю! Я вас прощаю! Люди, живите, и будьте счастливы! Будьте добры друг к другу! Не обижайте, не обманывайте друг друга! И пусть никто не уйдет обиженным!»

Я искренне желал эти людям добра, и надеялся, что у меня все получится. Силы, которой я влил в снадобье, хватило бы наверное на тысячу, или несколько тысяч заклинаний. Я вычерпал свой браслет, ставший ледяным, покрытый толстой коркой инея. Я выдавил из себя столько Силы, что кажется еще немного, и моя жизнь прервется на самом «интересном» в этой жизни месте.

Я вытянул Силу из бабы Нюры — которая после упала рядом почти без чувств. И только тогда остановился и прекратил напитывать эту чертову жидкость.

А потом встал и пошел вперед — туда, где Я/ОН некогда умер, приколотый грязными вилами к земле. И где Я/ОН произнес страшное проклятие, сам не осознавая того.

Смертное, ужасное проклятие, наконец-то прорвавшее стену десятилетий и дорвавшееся до нашего времени.

Почему именно сюда? Почему именно сейчас, именно тут оно нашло отверстие в пространственно-временном континиуме? Я не знаю. Могу только предполагать: здесь, сейчас был/есть я, как маяк, светящийся во тьме ночи. И мое заклятье шло ко мне, неслось, прорываясь через годы и десятилетия. И все-таки меня догнало! Круг замкнулся.

Я шел шатаясь, преодолевая сопротивление ставшим упругим воздуха. Если бы не мой защитный амулет, я бы наверное не смог подойти к эпицентру событий. Но я шел, и только во рту чувствовался привкус крови, будто кто-то с размаху саданул мне в челюсть кулаком.

Шаг, еще шаг…

Запах гари! Я хорошо его запомнил! Запах горящего дома, в котором поджариваются трупы людей не забудешь, не спутаешь ни с чем!

Крики, стоны, топот ног…

Вокруг мое время, остатки фундамента господского дома…но я слышу ИХ. Я слышу звуки, я чувствую запах крови, вывалившихся внутренностей, мужского вонючего пота и навоза, прилипшего к грязным, кривым вилам, проткнувших мою хрипящую грудь!

Я там — и я тут!

Я застрял на границе миров и времен, и уже не знаю, что должен сделать!

Я раздваиваюсь, я…я перемещаюсь ТУДА, и уже начинаю видеть неясные мечущиеся фигуры!

И тогда выпускаю пузырек из рук. Он падает на красные кирпичи, скованные известковым раствором, а я медленно, очень медленно поднимаю ногу, и…со всей силой опускаю каблук на маленький, мерцающий белым светом сосуд!

Хруст! Вспышка! Гром!

БАМ!

Меня отбрасывает назад, я ударяюсь головой, но не чувствую боли! Только удар, и что-то мокрое, льющееся мне за воротник. Медленно шевелятся мысли…я не чувствую ни рук и не ног…и только одна мысль плавает на поверхности, не давая мне скатиться в черноту безвременья — получилось, или нет?

А потом и она исчезает в небытие.

— Приподнимите его! Вот так! — гудит мужчина

Женский голос:

— Пей, миленький, пей!

В глотку мне что-то льется, я захлебываюсь и понимаю — это пиво! Ледяное пиво! Я присасываюсь, хватаю рукой бутылку и с жадностью хлебаю пенное, горьковатое содержимое бутылки. Допиваю, отбрасываю бутылку в сторону, и только тут замечаю, кто стоит сейчас передо мной.

— Ну вот, жить будет! — радостно басит Самохин, и я замечаю у него на щеке синяк и ссадину, которых только еще недавно не было — Пиво, оно такое дело — и мертвого шерифа подымет! Как ты, Василий? Отошел?

— Смотря в каком смысле! Не дождетесь! — хриплю я, и под бодрый смех Самохина с трудом поднимаюсь на ноги. Кровь из затылка уже не идет, видать мои бесы постарались, да и в теле крепости побольше, чем пару минут назад. Вот что пиво животворящее делает!

Тут и баба Нюра — бледная, но решительная, кулаки сжаты, смотрит, как Ленин на буржуазию — на всех сразу.

Самохин — помятый, но бодрый.

Двое мужиков — те, что сегодня мне мебель собирали, стоят, смотрят на меня с каким-то испугом, будто я сейчас начну палить по ним из табельного оружия. Или крови на моей физиономии испугались?

Поодаль — толпа народа. Уже без палок, лица с трудом отсюда различаю, но чувствую сам настрой — испуганные, пристыженные, сгорбились, как под грузом вины. Похоже, недавно едва Самохина не заколбасили. Ну что же — ждут законной кары за свои поступки. Только вот — за что именно кара? И как объяснить людям, что сейчас произошло?

— Баб Нюр, завязывай ты со своим мракобесием! — добродушно басит Самохин — Был массовый психоз, похоже что на почве утечки болотного газа, и ничего больше. Ветерок подул — все и закончилось. Так что не разводи здесь всякую ересь! Все от пруда, как и всегда! Мда…впору спустить это пруд к чертовой матери! Одни от него проблемы! Мужики, по домам расходимся! Сегодня выходной. Наработались, мать его в дышло через коромысло! Аж голова гудит… Вась, тебя до дому проводить? Иди дойдешь?

— Сам дойду — отвечаю я, а баба Нюра склоняется ко мне и тихо шипит:

— Прежде ты мне все расскажешь, засранец! И только потом поедешь домой! Принесли же тебя черти на мою голову!

Я киваю и медленно бреду к машине. Сейчас главное для меня — не упасть. Еще одну ссадину на затылке получать ну совсем даже не хочется. Хватит, повалялся.

— Теперь вы знаете — сказал я устало, и пощупал рану на затылке. Она уже затянулась — регенерация у меня на уровне, точно. Интересно, сколько жизни откачали мои бесы у безумной банкирши, чтобы залечить эту рану?