Записки злой ведьмы. Последняя из Алых Маков (СИ) - Вострова Екатерина - Страница 44

Дети зачаровано слушали мерный старческий голос, все сильнее прижимаясь друг к другу. Старая Агга тем временем продолжала:

– Первый из земли создал Твердь. Эфир окружил Твердь со всех сторон, но она была мертва, и он ничего не смог сделать с ней.

Второй оросил Твердь водой, и на ней появилась жизнь. Жизнь была чужда Эфиру, и он не мог понять её законов. Сколько бы ни кружил Эфир вокруг живых существ, он не смог подступиться к ним.

Третий согрел жизнь огнём, и она стала разумной. На Тверди появились Люди. Огонь поселился в каждой душе, и Эфир испугался столь яркого света. Он стал удаляться от Тверди.

Тогда Четвёртый призвал ветер и даровал разуму мысли и мечты. Они были невесомы и воздушны, они летали везде, где вздумается, пока однажды не забрались так далеко, что Эфир их заметил. Он не спешил к ним приближаться, боясь, что в них спрятан огонь, как и в душах людей.

– Но в них не было огня? – Тихонько спросил Дик.

– Мечты были глупы и наивны, а мысли весьма самонадеянны. – Агга печально вздохнула и, подойдя к котелку, вновь принялась мешать варево. – Эфир спутал мысли и извратил мечты.

Люди, поддавшиеся влиянию Эфира, потеряли свой душевный огонь, и когда Эфир поселился в их душах, они стали злыми, безжалостными и эгоистичными.

Эфиру нравилось играть с людьми. Он увлекал глупцов за собой, воплощая в жизнь любые фантазии. Он развращал людей, поощряя их самые худшие качества, ведь так было намного интереснее наблюдать за ними.

Видя, во что превратились их творения, Четверо решили прогнать Эфир из нашего мира. Они загнали его на самый отдалённый участок тверди, в то место, что сейчас зовется Северными пустошами. Но эта борьба ослабила их.

Тогда Первый из Четырёх отнял у себя большой палец и положил его на границе Пустоши, из его кости вырос большой горный хребет Севера.

Второй разрезал свою ладонь и окропил землю перед горами своей кровью. Там, где упали яркие капли, вырос большой лес с высокими деревьями. Его назвали Осенним, так как после него начиналась вечная зима Пустоши.

Третий достал огонь из своей души и спалил в нём тех, кто поддался Эфиру. Некоторым из них повезло уцелеть, но они навечно остались в Эфире, запертые за непреступными скалами гор и священным лесом.

Именно они и стали теми, кого зовут тварями и демонами. Их души до сих пор бродят в эфире, пытаясь найти выход. – История была рассказана, но дети всё ещё не спешили расходиться. Они тихонько сидели вокруг костра, думая каждый о своём.

Зоркий же думал только о том, когда он наконец сможет поесть. Запахи варева были волшебными и чарующими. Вряд ли мальчишка куда-то денется. Следовало подкрепиться и обдумать – сообщать ли о нём господину?

– А что же сделал Четвёртый? – Спросила маленькая остроносая девочка. – Неужели он не помогал бороться с Эфиром?

– Это уже совсем другая история, дитя моё, – усмехнулась старая Агга и тут же весело рассмеялась, когда со всех сторон понеслось торопливое «Расскажи! Расскажи, пожалуйста!» – Ну что же. Если вы готовы слушать…

Зоркий собирался взлетать, но ему стало любопытно узнать, как рассказывают эту историю детям табунщики. Та версия, что поведал ему господин, сильно отличалась от сказок Осеннего Леса.

– Четвёртый был опечален, он чувствовал свою вину перед собратьями за то, что именно его дары навлекли на людей проклятье, – начала старуха. – Когда Трое покинули Твердь и отправились странствовать дальше, Четвёртый остался, чтобы основать в Осеннем лесу королевство для защиты леса и Северных гор. Он взял себе в жёны самую добрую и красивую девушку, родившую ему сына. Тот стал первым Королём Осеннего Леса. Звали его Велигор. Все знают, – В голосе Агги стали появляться поучающие нотки. – Если подолгу смотреться в зеркало или водную гладь, то тебя могут заметить демоны. Но Первый Король был красив и тщеславен, а потому подолгу любовался своим отражением, пока однажды не увидел там прекрасную девушку. На самом деле это был демон. Он затуманил разум Велигора, и Король потерял себя от безнадёжной любви. Не мог ни есть, ни спать, лишь разглядывал часами красавицу в зеркале. Но силы Первого, Второго и Третьего надёжно удерживали Эфир и его тварей. Демон не мог проникнуть в наш мир. Обезумевший от любви Король решился на преступление. Когда его родители спали, он пробрался в их чертог и похитил у отца дыхание, в котором заключалась вся сила ветра, способная исполнять мечты.

Увидев свою возлюбленную вновь, Велигор прислонил губы к зеркальной глади. Демон сделал тоже самое. Они соединили уста, и Король отдал волшебное дыхание. Демон вырвался на волю, явив свое настоящее лицо – он был проклят Эфром, и попытался сломать горы и уничтожить Осенний лес, чтобы освободить своих собратьев.

Сердце Короля было разбито обманом предательства. Он вырвал из груди один из осколков окаменевшего от боли сердца и заточил туда демона. Велигор выкинул сердце-камень в самое глубокое озеро и завещал никому не повторять его ошибок.

Узнав о случившемся, последний из Четырех был в гневе и не смог простить сына. Он покинул Осенний Лес и отправился вслед за собратьями. Четвёртый хотел взять жену с собой, но мать Короля была милосердна. Она не смогла отвернуться от Велигора. Она осталась с сыном, чтобы направлять его и помогать принимать верные решения.

Старая Агга замолчала, жаркое было уже готово и снято с огня. Зоркий бесшумно расправил крылья и оттолкнулся от крыши.

– А сейчас демоны могут вылезать из воды? – Судя по голосу, это был Дик.

Зоркий не стал возвращаться и так и не услышал ответа. Пусть лучше мальчишка считает его демоном, чем вражеским лазутчиком. Зря он его спас. Глупо и необдуманно.

Он облетел раскинувшееся по степи стойбище, отыскивая шатёр Василя. В птичьей форме слух его был в разы лучше, чем обычно. Нужно было убедиться, что пышногрудая табунщица уже оставила Дора. Зоркий мягко опустился на крышу шатра.

– Признаюсь, с хвостом вы более забавная.

– Признаюсь, мне хочется покусать вас в любой форме. – Даже снаружи было слышно, что Холера говорила сквозь зубы.

– Сколько в ваших словах огня…

– Во всяком случае, его там явно больше, чем в той девице, что вам подложили. Что скажет ваша благоверная, когда узнает?

Зоркий почувствовал досаду и недовольно пощёлкал клювом. Было слишком беспечно и безрассудно тратить время на споры по пустякам.

– Холера, скажите, вы хотите, чтобы я – что? – Голос был тихий, на грани слышимости, и очень усталый. – Раскаялся во всех грехах? Я всегда делаю только то, что должен. И моей чести не привыкать быть запятнанной. Или вы хотите, чтобы я поругался с вами? Вы будете громко лаять в ответ на мои язвительные замечания, и в итоге сюда сбегутся все дикари.

– Я могу не только громко лаять, как вы выразились. Даже в этой форме у меня отличный нюх. Вокруг ни одного человека на ближайшие двадцать пять метров. Так что язвите, сколько влезет.

– Значит, всё-таки хотите поругаться? – Василь вздохнул и, судя по звукам, сделал несколько шагов. – Лучше расскажите, что вам удалось узнать.

Зоркий переступил с лапы на лапу. Ему не нравилось то напряжение, что царило между Дором и Холерой. Девица становилась сама не своя в  присутствии Василя. Он и сам его недолюбливал, но Холера в этом отношении била все рекорды.

– Некто Луноликий пытается плести интриги против Бешеного, но тому, кажется, это и самому известно. А ещё… – Голос Холеры неожиданно стал тоньше. – Табунщики готовят яму.

Зоркий моментально понял, о чём идёт речь. Чтобы проскользнуть в приоткрытую щель шатра, ему хватило одного взмаха крыльев. Стоило  коснуться устланного соломой пола, как он тут же принял человеческое обличье.

– Как успехи? – Поинтересовался Василь. На лице Дора было обычное скучающее выражение. Даже не скажешь, что этот человек собирается завтра умереть.

В том, что выжить ему не удастся, Зоркий даже не сомневался. Достаточно было вспомнить то, что произошло вчера при разговоре с сумасшедшим карликом.