Записки злой ведьмы. Последняя из Алых Маков (СИ) - Вострова Екатерина - Страница 34

– Забудьте всё, что вам говорили про табунщиков. Про то, что мы превосходим их в развитии, культуре или манерах. Сейчас перевес на их стороне, и никакие манеры нам не помогут.

– Зачем же мы тогда здесь? – Зоркий не знал полного имени выступившего юнца. Все его звали просто Улей. На вид ему было не больше двадцати, и, судя по всему, он был сыном кого-то из Доров. – Нужно было послать две-три тысячи солдат и выжечь долины дотла.

– С кого же тогда мы будем собирать подати? – Усмехнулся Василь, раскладывая на столе карты местности. – Белый князь хочет заключить мир, но стоит помнить историю. Табунщики признали главенство Короны только тогда, когда над ними возникла сторонняя угроза. Сто лет назад они были благодарны Никославу за победу над соседствующим с ними демоном. Теперь же Алых Маков нет, и они считают старые долги недействительными. – Внимательно посмотрев на карту, он обвёл пальцем местность развалин. – Отсюда до Озёрных Долин полдня пути по открытой местности.

– Ещё не факт, что нас не встретят копьями и стрелами, – вздохнул рослый усатый офицер с выступающим круглым животом.

– Такое возможно, Леонид. – Кивнул ему Дор, не отрываясь от отмеченных троп. – Именно поэтому в Озёрные Долины отправлюсь один я.

– Зачем брать с собой столько человек, а ехать одному? – Снова вставил свои пять копеек Уля.

Василь усмехнулся, сворачивая карту.

– Удивить? – Он сделал небольшую паузу, а затем, взмахнув рукой, продолжил. – Терпение – добродетель. Вы последуете за мной через пару дней. Думаю, этого мне будет достаточно, чтобы положить начало продуктивным переговорам. С табунщиками главное быть спокойным, не делать резких движений, но на всякий случай держать дубинку за пазухой. Фигурально выражаясь.

Зоркий поморщился витиеватым фразам. Очевидно, Дору была всё же не чужда некая театральность. В присутствии Князя он за ним этого не замечал. Хотя, смотря правде в лицо, в присутствии князя он вообще мало кому уделял внимание.

Теперь же было необходимо задуматься о том, как он собирается выполнять приказ Князя повсюду сопровождать Дора, если тот желал отправиться к кочевникам один.

К большому его удивлению, отпустив остальных, Василь попросил его остаться.

– Меня не оставляют в покое странные мысли насчёт вашей… Хм… Помощницы, – без предисловий начал он.

– Она вам так понравилась?

– Ну, не скажу, что я остался совсем уж равнодушен к её привлекательности, но речь сейчас не об этом. Знаете… – Он замолчал, потёр переносицу и только потом продолжил. – Труднее всего разглядеть очевидное, но я умею складывать два плюс два.

– И что же вы углядели, Дор? – Зоркий сдержано посмотрел на собеседника и сел на один из складных стульев. Больше всего после дня, проведённого верхом, хотелось лечь, но в присутствии Василя выбирать особо не приходилось.

Тот между тем последовал примеру и уселся напротив.

– Ваша собака и эта девица – одно и то же существо, – наконец произнёс он.

– Вы спрашиваете или утверждаете?

Василь неопределённо повёл плечами. Прежде чем кивнуть, Зоркий позволил себе немного подумать. У него не было никаких чётких указаний на этот счёт.

– Что ж. Любопытное существо. – По Василю трудно было сказать, как он отнёсся к полученной информации. – Остальным лучше не знать об этом. Их моральный дух и так страдает от соседства с дурными развалинами. – Дор подавил нервный смешок. Очевидно, новость всё же не оставила его равнодушным.

– Зачем вы хотите поехать один?

– Вы совсем не знаете табунщиков, верно? Ну, и, кроме того, действительно нельзя быть уверенными, что они не встретят нас стрелами.

– В таком случае я поеду с вами. Не думаю, что Князь одобрил бы, отпусти я вас одного.

– Вас табунщики точно пристрелят. И, между прочим, правильно сделают. То, как вы держитесь на лошади – преступление.

– Кто сказал, что я поеду на лошади. – Разглядывая нахмуренное лицо Дора, Зоркий не смог сдержать самодовольной улыбки.

Василь выехал рано утром, оставив Леонида за главного в своё отсутствие. Рядом с жеребцом Дора довольно бежала рыжая собака. Оставлять сумасшедшую девицу в лагере было опасно.

Парить по степи было нескончаемым удовольствием. За годы странствий с Повелителем редко, когда удавалось полетать просто так. В основном были короткие перелёты, вызванные необходимостью. Сейчас необходимость тоже присутствовала, но полдня в небе не могли не радовать.

Птичьи глаза позволяли видеть далеко вперёд, и Зоркий первым увидел блеск водной глади, раскинувшейся вдоль горизонта. Он спикировал вниз, облетев Дора по кругу, чтобы дать понять, что они приближаются. Затем вновь набрал высоту и полетел в сторону озера.

Озёра в долине были поистине одним из чудес света. У каждого существовали свои истории и легенды, живущие в памяти тех, кто тысячелетиями обитал в этих местах. Зоркий слышал, что в озерах даже вода была разной на вкус.

Василь объезжал препятствие по широкой дуге, но для того, кто умел летать, вода не была препятствием.

Паря над сияющей в солнечных лучах гладью, он видел в ней своё отражение. Серпообразная форма сильных крыльев, загнутый клюв и крепкие острые когти. Ветер, подхвативший его, был восхитителен.

Табунщики показались быстро. Два десятка конных в кожаных нагрудниках приближались с севера. У каждого было по копью и короткому мечу, прикреплённому к поясу. Из-за спин выглядывали высокие луки. Зоркий ещё немного покружил, оценивая обстановку, а затем опустился вниз. Проигнорировав руку, он опустился на плечо. Казалось неправильным сидеть на чьей бы это ни было руке, кроме руки Князя. Острые когти легко прошли сквозь плотную ткань плаща, но Василь не вздрогнул. Холера, почувствовав приближение конных, притихла.

Лошади табунщиков не были крупными, Дор на своём жеребце казался гораздо выше их. Но зато в резвости этим лошадям было не отказать.

Двадцать смуглых воинов окружили их, но ни один не достал оружия. Зоркий не знал, было ли это хорошим знаком, или просто уверенностью в своём превосходстве, не было нужды лишний раз угрожать чужаку. Прошло несколько долгих минут, за которые никто не произнёс ни слова. Холеру похоже тишина нервировала больше всего. Она внимательно нюхала воздух и скребла землю лапами, словно готовилась к атаке.

– Хороший зверь, – сказал один из табунщиков, сильно коверкая слова. У него было вытянутое худое лицо и выступающий вперёд подбородок. – Зверь может остаться. Чужак должен уйти.

В Озерных долинах говорили на том же языке, что и в Осеннем Лесу, но особенности диалекта давали о себе знать.

– У меня послание для вашего вожака.

– Я вожак. Говори и проваливай. – Табунщик вытащил меч и взмахнул им, тряхнув длинными волосами, переплетёнными со множеством лент.

– Нет.

– Что? Хочешь смерти? – Его лошадь сделала два шага вперёд и остановилась, взбивая копытом землю.

– Не скажу, что я высоко ценю свою жизнь. Но у меня слишком много долгов, чтобы я мог позволить себе умереть. И один из них – передать послание тому, кто зовётся Бешеным. – Василь говорил спокойно и уверенно, неотрывно смотря в глаза табунщику.

Прошло ещё несколько молчаливых минут, а затем табунщик убрал меч, поворачивая коня в сторону степи.

– Мы ценим верных долгу. Но знай, шанса уйти больше не будет.

Зоркий с силой оттолкнулся от плеча Дора и взмыл в небо. Прежде, чем отправиться вглубь долин, у Василя забрали пристегнутую к поясу шпагу и длинный кинжал. Больше оружия у него с собой не было. Под конвоем из двадцати всадников он отправился к стойбищу кочевых людей. Зоркий видел табуны лошадей и несколько отар овец, пасущихся неподалёку. Дети бегали вокруг шалашей, обтянутых лошадиными шкурами, женщины что-то помешивали у костров. Когда они подъезжали, навстречу выбежала стая собак. Они громким радостным лаем приветствовали табунщиков, но стоило им заметить Холеру, как собаки, скалясь и рыча, бросились на неё.