Магия пространства (СИ) - Ермакова Светлана Олеговна - Страница 4

— Герцог Тонлей арестован, ждать его не надо, — рубанула я сразу о главном, — Главная тут сейчас для всех я, пока бабушка-герцогиня болеет. От вас требуется работать как прежде. А мне требуются: хорошие комнаты, горничная, секретарь и те люди, которые управляют герцогством.

— Я экономка в этом доме, — присела представительная дама в годах, — госпожа Свантокк. Могу подготовить для вас апартаменты и прислать новую горничную, ваша милость.

— А старая где? — задала я наиглупейший вопрос, и ещё до того, как услышала ответ, осознала всю его глупость.

Ведь с безумной девочкой могли находиться только крепкие санитарки.

— Обеих женщин, которые при вас сидели раньше, его светлость рассчитал перед тем, как отправить вас в поместье.

— Хорошо, займитесь этим, госпожа Свантокк, — важно кивнула я, — А кто секретарь моего отца?

Вперёд вышел сутуловатый и лысоватый мужчина, представившийся господином Уррием.

— После того, как я пообедаю и отдохну, мы займёмся с вами. Постарайтесь рассказать о порядках в герцогстве так, чтобы я всё поняла, — поставила я перед ним непосильную задачу.

— А управляющие герцогством? — спросила я у озера голов подо мной, и опять, как оказалось, ткнула пальцем в небо.

— Так они же все в герцогстве работают, — сказал дворецкий, — Тут ведь только столичный дом его светлости.

Как же хорошо, что я ребёнок, и с меня, как говорится, взятки гладки. То есть проявляю я смекалку и ум — прекрасно, глупость и невежество — естественно.

— Ну ладно тогда, — надула я губки, — у меня на этом всё. Можете идти работать.

Первые комнаты, которые мне предложили занять, я отвергла. Они были слишком взрослыми, с огромной и высокой кроватью, такой же ванной, и прочая. А я всё-таки не желала всем обитателям в доме устраивать полный разрыв шаблона. В итоге выбрала другие комнаты, но велела по возможности перенести сюда подходящую для меня мебель, пока я буду обедать.

В столовой попросила убрать кресло и принести мне стул повыше. А потом ещё подушечку. А то зрелище я из себя представляла преуморительное — сидит такая шмакодявка в одиночестве во главе очень длинного стола, и тарелка у неё на уровне рта. А бокал и того выше.

— С кем обычно обедал папенька? — спросила я у старшего лакея, пришедшего проследить за моим обслуживанием во время обеда.

— С её светлостью вдовствующей герцогиней, если гостей не было, — с поклоном ответствовал тот.

— Ладно, подавайте, — вздохнула я.

Ещё до окончания обеда я вдруг стала зевать — очевидно, моему организму требовался дневной сон. Не знаю, где слуги раздобыли для моей комнаты вполне приличную детскую мебель и даже игрушки. Две. Мячик и дудку. И горничная хлопала глазками в ожидании приказаний.

— Меня помыть, в постель уложить и не тревожить два часа, — не обманула я её ожиданий, потирая кулачками глазки.

Ближе к вечеру меня проводили в кабинет герцога. Вот опять — кто такие низкие кресла ставит по всему дому? Ладно, откинулась пока на спинку, чтобы видеть господина секретаря хоть немного получше.

— Садитесь, господин Уррий, будете помогать мне писать письмо королю.

Письмо мы писали долго — этот Уррий всё время лез со своими советами и настаивал на вычёркивании некоторых моих фраз, которые я, со своей стороны, считала самыми удачными. Я же знала — король не станет читать обычное слезливое письмо, ограничится упоминанием в общем докладе своего секретаря. А мне надо было, чтобы прочитал. Да ещё, желательно, захотел обсудить его в семейном кругу за ужином. В общем, сторговались мы с Уррием на таком варианте:

"Ваше величество,

Припадая к Вашим ногам, наипочтеннейше обращается к Вам несчастное заплаканное дитя.

Нет, я не могу просить у Вас снисхождения к моему заблудшему отцу, который достоин не только порицания, но и адских мук.

Также не прошу у Вас никакого содействия в дальнейшей судьбе моей престарелой бабушки, вдовствующей герцогини Тонлей, которая сейчас лежит, будучи парализованной вся, за исключением левого глаза, и меня, шестилетней уже почти что круглой сироты. У нас и так всё хорошо.

Умоляю Вас лишь об одном — не лишать нас с бабушкой герцогского статуса, а также крова над головой и обоих моих игрушек — мячика и дудочки. В общем, лучше ничего нас не лишать, удовлетворившись наказанием одного герцога.

Ущерб от преступления моего отца мы, разумеется, возместим всем пострадавшим в том размере, который они нам назовут. В разумных пределах, конечно. Я даже могу подарить им лучшую половину своих игрушек — дудочку, которая издаёт такие громкие звуки, что наш дворецкий подпрыгивает, если подкрасться к нему сзади и дуднуть в неё.

P.S. Выражаю надежду, что с его высочеством принцем Винсентом всё в порядке, и преступление моего отца не причинило его здоровью никакого серьёзного вреда.

P.P.S. Ваше величество, ещё, если Вас не затруднит, велите нам выдать разрешение на вскрытие денежного сейфа моего бедного папеньки, а то дворецкий идти по кривой дорожке и вскрывать его самостоятельно отказывается, хоть ты сто раз дуди ему в спину. А нам, между прочим, скоро зарплату всем слугам выплачивать.

Остаюсь навеки преданной Вам,

маркиза Эвелис Тонлей".

На конверте велела написать и выделить слова "Срочно!" и "Лично в руки его величеству". Потом пририсовала туда цветочек и отдала приказание, чтобы письмо немедленно доставили во дворец короля.

До конца "рабочего дня" я ещё поговорила с секретарём, который на пальцах объяснил мне порядок управления герцогством. Оказалось, самому герцогу и делать почти ничего не надо было, механизм управления давно отлажен. Герцогство Тонлей состояло из трёх больших графств и пары отдельных баронств, не входивших в графства. Делом Тонлея было только представительствовать при королевском дворе за все эти земли, решать споры между графствами и независимыми баронствами, если такие возникнут. Ну и определять политику взаимоотношений с остальными высшими аристократами в стране.

— Есть ли у нас сейчас какие-нибудь тяжбы или дела, которыми занимался лично папенька? — спросила я секретаря.

— Разве что вопрос замужества вдовы барона Риндокка…

— А что с этим замужеством?

— Означенная вдова не желает идти замуж за сына графа Зетта, чьи земли соседствуют с этим баронством.

— А за кого желает?

— Ни за кого, ваша милость. Ей уже сорок с небольшим лет и она говорит, что к деторождению не способна, поэтому и замуж ей идти незачем. По донесениям, она, правда… — замялся Уррия, — дружит с одним из служащих её баронства.

— А папенька к какому решению склонялся? — спросила я, подавив в себе смешок.

— Он раздумывал. С одной стороны, нам укрупнение земель и усиление графства Зетт не выгодно, с другой, этот граф обещал в случае положительного решения отдавать нам половину прибыли от соледобываюшего карьера, расположенного в баронстве Риндокк.

— А сейчас мы эту прибыль не получаем?

— Только в виде десяти процентов отчислений от общего дохода всего баронства.

— Напишите этой баронессе письмо, предложите ей самой платить нам половину прибыли от карьера, и тогда пусть дружит с кем хочет. Мы свечку держать не будем. Нет, про свечку не пишите, только про дружбу. А графу Зетту напишите, что это было решением папеньки, чтобы он на меня не злился.

А то мало ли, может тоже бомбистом окажется, по примеру герцога.

— Всё, больше нет никаких дел?

— Есть ещё один затяжной вопрос, леди, — уважительно склонил голову Уррий, — Это касается газеты "Новости герцогства Тонлей". Она выпускается в графстве Нортокк, и остальные наши вассалы обижаются, что это графство блюдёт и отражает в газете только свои интересы. А его королевское величество не разрешает издавать больше одной официальной газеты на одно герцогство.

— Если это газета всего герцогства, то и решать, что в ней будет написано, должно герцогство, а не отдельное его графство, — нахмурила я брови.