Любовь без финиша (СИ) - Баскакова Нина - Страница 15

— Так уверена, что у меня ничего не получится?

— На мой взгляд, это несерьёзно.

— А как у тебя дела с твоим кавалером? — спросила я.

— Мы общаемся. Но больше с ним на рыбалку я не пойду, — рассмеялась мама. — Такой экстрим не по мне. Знаешь, куда он меня пригласил? На кладбище. Там его родители лежат, покойная жена.

— Думаю, что у него к тебе серьёзные намерения, — ответила я. При этом не смогла сдержать улыбки.

— Нет. Не хочу. Погулять ещё можно. Пообщаться. Но вот на могилы ездить и квартиру убирать… Пусть уж как-то без меня. Когда-то, по молодости, мне это было нужно. Я хотела семью. Хотела, чтоб с кем-то идти рядом по жизни. И ради этого я готова была терпеть любые трудности. Казалось, что вдвоём проще вырастить детей. Да и для души приятнее знать, что рядом есть человек, который поддержит. Но по жизни пришлось понять, что в жизни мы одиноки. Нельзя не на кого рассчитывать. Люди могут говорить красивые слова, которым хочется верить. Но на деле надо понимать, что слова как приходят, так и уходят.

— Грустно это.

— Так жизнь такая и есть: грустная и противная штука, но с приятными моментами, — ответила мама. Хотя на губах у неё и была улыбка, но в глазах мелькнула грусть. Не верить ей было сложно. Но одновременно я и понимала, что это её опыт, её история. Моя может отличаться.

На улице царила настоящая осень. С хмурым небом, ветром и листвой, которую ветер бросал в лицо. После такой погоды хотелось одного: горячего чая и тёплого одеяла. Вместо этого нужно было сходить домой. Взять какие-то вещи. Меня нагнал Артём, который ходил ставить машину в гараж.

— Как настроение? — сразу беря меня за руку, спросил Артём.

— Сколько тебе лет?

— А сколько дашь? — спросил он.

— От двадцати до тридцати. Мама тебя видела. Говорит, что ты несерьёзный.

— Несерьёзный? — Артём рассмеялся. — Вот в таком меня точно ещё не обвиняли.

— Уходишь от ответа. Так сколько тебе лет?

— Не ухожу. Не считаю, что это важно.

— Почему?

— Потому что возраст понятие относительное.

— Только не надо говорить, что всё зависит от опыта, внутренних качеств и своеобразного стержня, — ответила я.

— Но это так и есть, — рассмеялся Артём. — Но если тебя так интересует, то мне двадцать шесть.

— Ясно.

— Думаешь слишком молод?

— Да.

— Лора, можно и в тридцать лет оставаться довольно наивным человеком, а можно и в двадцать потерять эту наивность.

— Считаешь меня наивной?

— Ты не чтоб наивная, но как-то слишком узко мыслишь. Ты когда-то увидела одну дорогу и идёшь лишь по ней, не замечая другого пути. А жизнь состоит из разных дорог, перекрёстков и эстакад.

— Но ты сам живёшь довольно узко, — возразила я. Мы подошли к моей квартире.

— А ты в этом так уверена? — насмешливо спросил он.

— Ладно, оставим этот спор. Я не буду брать с собой все вещи. Возьму лишь немного.

— Чтоб всегда была возможность быстро уйти?

— Да.

— Логично, — он снял ботинки. Пошёл невозмутимо в комнату. — Ты договорилась с мамой, когда я могу её навестить?

— Пока нет.

— Предлагаешь мне это сделать? — спросил Артём.

— Позже.

— Ладно. Подождём ещё недельку. Лора, я тебя случайно не обидел?

— Я пока думаю над этим. Ещё не решила стоит ли мне на тебя обижаться или нет.

— Уверен, что ты умная и хорошая, поэтому не обратишь внимание на эту резкость.

— Грубая лесть? — спросила я, доставая сумку и открывая шкаф.

— А как же, — усмехнулся Артём. Взял с подоконника яблоко. Потёр его об свою жилетку и стал жевать, бродя по комнате. — Я работаю посменно. Два через два. В остальные дни могу тебе помогать. Потом можем на дачу ездить. Или в город. Но это мои мысли и привычки. Как ты проводишь свободное время?

— Сплю или фильм смотрю.

— Тогда будем с тобой учится проводить его вместе, — задумчиво сказал Артём.

— У тебя же были и удачные свидания? Не всегда же всё так плохо проходило, как ты описывал.

— Допустим. К чему ты клонишь?

— Почему раньше не получались серьёзные отношения?

— Честно?

— Конечно. Или ты хочешь мне соврать? — спросила я.

— Иногда можно врать, если ложь во спасение.

— А мне кажется, что любая ложь — это предательство.

— Нет, у человека должны быть личные тайны, о которых другим знать необязательно. У каждого есть потайные комнаты души, куда нет другим места. Бывает, что человек задаёт вопрос, но не хочет получить правдивый ответ. Ему нужно услышать слова: всё будет хорошо, чтоб не опустить руки.

— Меня не пугает правда.

— Ладно. Одни девушки были такие, что я не хотел бы знакомить их с родителями. Другие не были для семейной жизни. С ними было интересно, но… Интересно встречаться, но не жить. А те, кто нравился мне, тем не нравился я. Не совпадали общие взгляды на жизнь.

— Ясно.

— А с тобой у нас взгляды совпадают.

— У нас нет этих взглядов, — ответила я.

— Так это и интересно. Мы будем создавать их с нуля, — ответил Артём. — Вместе решим, что нам нравится, вместе решим, как жить дальше. М? Или сомневаешься?

— Я не думаю, что у нас что-то получится долгое и удачное.

— Знаешь, а может и не получится. Мы можем через неделю поссорится из-за ерунды и разбежаться. Но мы хотя бы попытаемся. Хуже, если мы будем с тобой сомневаться и пропустим то время, когда мы могли бы быть вместе и жить вместе, а не ходить кругами вокруг друг друга.

Он хрустел яблоком. Я собирала вещи и думала, что иногда надо рисковать, чтоб понять нужно ли это или нет. В душе я хотела семью. Не из-за «пора и время пришло». Одиночество меня тяготило. Хотелось именно общения, прогулок по тому же лесу, объятий, поцелуев и тепла в душе. Попытаться было нужно.

Переезд к Артём занял мало времени и прошёл нормально. Его родители особо не возражали появлению меня в их квартире. Если мама Артёма относилась ко мне недоверчиво, то его отец встретил весьма тепло. Но скоро я поняла, что у них своя жизнь, а у нас своя. Да, мы пересекались на кухне, в коридоре и порой в комнатах, но такого уж тотального контроля с их стороны не было. При этом Артём был довольно предупредителен в отношение к ним. Он закупался продуктами. Возил куда нужно, помогал, если требовалась помощь. За следующий месяц я от него не слышала ни одного громкого или грубого слова. Чем больше я узнавала Артёма, тем больше он казался мне идеалом.

В тот день я пришла с работы просто без сил. Начинался снегопад. Наверное, поэтому и стало резко плохо. У меня было лишь одно желание: лечь в кровать и уснуть. Артём был на работе. Тимур Тарасович сказал, что Анна Григорьевна спит. Ему же надо было съездить в город. Он попросил, если что, приглядеть за Анной Григорьевной. Я ещё подумала, что она, как и я, среагировала на снег. Пообещав за ней приглядеть, я ушла в комнату. Не стала дверь закрывать. Раз уж слово было дано, то вместо сна, я включила телевизор. Новости, какой-то сериал. Вроде интересный. Только пока я следила за событиями, то всё равно уснула. Глаза закрылись на минуту. Я же окончательно провалилась в сон.

— Ах, ты дрянь! Я тебе говорила убираться отсюда! А ты, воровка! Ведьма! — слова резко ворвались в сон. Запахло палёным. Я открыла глаза. Первое, что бросилось в глаза, это была Анна Григорьевна в розовой ночнушке со свечой в руках и безумным взглядом. Она водила свечой над кроватью. Воск капал на покрывало. Из коридора потянуло дымом.

Я уже была на ногах. На кухне горела клеёнка, которой был накрыт стол. Огонь довольно быстро перебрался на обои. Не думая, я схватила с плиты кастрюлю и вылила суп на стол. Полотенцем я попыталась сбить огонь. Анна Григорьевна появилась в коридоре. Начала смеяться, размахивая свечой. Так огонь было не сбить. Я открыла воду. Набрала воды в кастрюлю и вылила на обои. Анна Григорьевна пошла на меня. Её глаза горели ярче свечи. Лицо перекосило.

— Ты! Воровка! Хочешь у меня последнее отобрать? — зарычала она, тыча мне в лицо свечу. Как-то на автомате я задула свечу. Так это взбесило Анну Григорьевну. Она хотела накинуться на меня, но поскользнулась на мокром полу. Громкий стук падающего тела раздался в квартире чем-то вроде грома. Анна Григорьевна начала смеяться. Она лежала на полу, среди остатков супа и смеялась. Мне же было жутко.