Fighting To Forget (ЛП) - "justinmakesmebelieve" - Страница 60

Нам еще так много предстоит узнать и преодолеть, но благословения не стоят дешево, и я отказываюсь позволить демону из нашего прошлого отнять у меня хотя бы одну секунду нашего будущего.

========== twenty five ==========

Джастин

Сейчас десять утра, и я сижу в гостиной Джона. Джиа стоит рядом со мной, ее тело прижимается ко мне. Рэйвен прижимается к Джону, и объясняет своей маме Милене, почему мы все сегодня здесь. Женщина, которая выглядит ненамного старше Рэйвен с длинными черными волосами и большими карими глазами, широко раскрытыми от шока, пристально смотрит на меня. Она сидит прямо, и мы ждем ее реакции.

Ждем ответов. И надеемся услышать правду.

— …И из-за этого Джиа считает, что Джастин — сын Доминика, — Рэйвен заканчивает историю, которую Джиа рассказала мне вчера вечером, и мы поделились ею со Слэйдами этим утром.

Глаза Милены, темные и успокаивающие, находят мои. Они сужаются, когда она изучает мое лицо так долго, что я борюсь с желанием отвести взгляд.

— Я вижу сходство. Каким бы ужасным ни был Доминик, он был очень красив. Глаза, губы, —она наклоняет голову. — Линия подбородка, ты вполне можешь быть его сыном.

Джон откашливается, на его лице все еще отражается недоверие после того, как я сказал ему об этом сегодня утром.

— Милена, Джастин на три года старше Рэйвен. Ты помнишь что-нибудь о других детях Доминика?

Она сжимает пальцы на коленях и затем смотрит на Джона.

— Доминик был самым эгоистичным человеком, которого я когда-либо знала. Я бы не удивилась, если бы у него были еще дети, — ее глаза находят мои. — А как звали твою мать?

Эмоции обжигают мне горло. Ее имя и медицинские записи — это все, что у меня есть. Даже когда мои воспоминания вернулись, ни одна из воспоминаний о маме не всплыла на поверхность.

— София Мэри Картер, — мой голос срывается, Джиа сжимает мою ногу.

Милена щурится, переводя взгляд с меня на пространство за моим плечом.

— София… — пока мы ждем, в воздухе висит тишина.

Возможно ли, что Милена была с ней знакома? В документах ничего не говорилось о том, что она проститутка. Но насколько мне известно, она работала уборщицей. Не самая гламурная работа, но она была законной.

— Может быть, вы мне еще что-нибудь о ней расскажете? — говорит Милена.

Я качаю головой, и надежда узнать что-то новое о моей маме ускользает сквозь пальцы. Джиа встает рядом со мной и наклоняется вперед.

— София покончила с собой, когда Джастину было пять лет. Она была найдена в машине, недалеко от своей квартиры, с огнестрельным ранением. Это было самоубийство.

Лицо Милены бледнеет, и она медленно прикрывает рот дрожащей рукой.

— Боже, — ее глаза становятся влажными. — Мэри.

Мы с Джией быстро переглядываемся, и Рэйвен бросается к матери.

— Мам, что за Мэри?

Глаза Милены проясняются, и она изучает меня, как будто видит впервые.

— Мэри была одной из горничных Доминика.

Мое сердце взрывается, стуча молотком.

— Да, она была уборщицей, — я киваю ей, чтобы она продолжала.

— Я не очень хорошо ее знала, но я ее помню. Она была так прекрасна. Темные волосы. Доминик любил темноволосых женщин. Когда я была беременна и находилась в доме Доминика, она была там. Она всегда выглядела грустной, и я часто ловила ее за тем, как она на него смотрела, вытирая пыль.

— Смотрела?

— Неразделенная любовь, — Милена качает головой. — Доминик умел заставить девушку почувствовать, что Земля начинается и заканчивается только у ее ног. Он так сильно пудрил мозги, — ее лицо каменеет. — Но когда он решал, что ты этого больше не стоишь, ты превратишься из Королевы мира в грязь под его ногами.

Во всех отчетах больницы говорилось, что они нашли лекарства от депрессии по всей квартире моей мамы. Она была одна, воспитывая ребенка, который, как она думала, был зачат в любви, а затем брошен, отвергнут и выброшен, как мусор.

Что-то щелкает глубоко в моей душе, и в этот момент я понимаю, что это ответ, который я искал.

— Однажды днем Доминик остановился у дома, где я жила с Рэйвен. Он был в плохом настроении. Я никогда этого не забуду. Он сказал кому-то по телефону, что Мэри умерла. И что о ее сыне нужно было позаботиться, пока он не придумает, что с ним делать, — она качает головой. — Я и не знала, что у Мэри есть сын, но сейчас, глядя на тебя, Джастин, вижу, что ты ее точная копия.

Я опускаю подбородок на грудь и делаю глубокий вдох, стараясь дышать ровно и не поддаваться давящей на легкие истине.

Моя мама была влюблена в дьявола. Они зачали ребенка. Меня. Наполовину зло, наполовину красота.

— Джастин, — говорит Рэйвен, и я киваю, но не поднимаю глаз. — У нас сегодня назначена встреча в больнице. Не расстраивайся, пока не узнаешь наверняка.

— Я не расстраиваюсь, просто пытаюсь переварить, — я отрицательно качаю головой.

Джиа сжимает мое бедро, но я смотрю на свои колени и думаю о маме. Доминик украл ее любовь и злоупотребил ее преданностью. И из-за этого она умерла. Эта информация камнем ложится мне на живот.

— В котором часу тест на родство? — я готов покончить с этим, получить ответы и двигаться дальше.

— Эта больница связана с UFL, они сделают тест и тут же скажут результат. Думаю, если мы придем раньше, они не будут против, — говорит Джон.

— Пошли отсюда. Мне нужны ответы, — я киваю и встаю.

***

— Цель теста на родство — выяснить, есть ли у Рэйвен и Джастина общие генетические связи, — парень в белом лабораторном халате что-то объясняет, как будто мне не все равно.

Я просто хочу это выяснить, чтобы двигаться дальше.

— Тест совершенно безболезненный, — он поднимает длинную ватную палочку. — Мы возьмем образец ДНК с внутренней стороны щеки.

Он все говорит и говорит, но я не обращаю на него внимания и сосредотачиваюсь на девушке рядом со мной. Джиа весь день не выпускала мою руку, только тогда, когда садилась в машину, но как только я сел на водительское сиденье, она тут же схватила ее обратно. Я кладу ее руку себе на колени, и она поворачивается ко мне с легкой, но ободряющей улыбкой.

— Джастин, открой рот, — Лаборант сначала берет у меня образец, а потом у Рэйвен.

Он молча ведет нас в большой зал ожидания, обставленный удобными креслами. Рэйвен и Джон сидят в другом конце комнаты, а Сэди спит в коляске. Мы с Джиа садимся рядом с Миленой, которая настояла на том, чтобы пойти с нами. Она вообще ничего не говорила с тех пор, как рассказала мне все, что знает о моей маме.

— Милена, спасибо, что рассказала мне, — говорю я.

Она поднимает глаза и кивает.

— Примерно полгода назад я не помнил своего детства. И я не вспомнил ничего про свою маму. Если ты еще вспомнишь что-нибудь о ней, хоть что-нибудь, ты позвонишь мне?

— Я постараюсь, но не слишком обнадеживайся. Я тоже очень мало помню из своего детства.

Смех срывается с моих губ, когда я рассматриваю своих друзей в этой комнате. Все без родителей, воспитанные чужими людьми или зачатые в ужасных ситуациях, мы все нашли друг друга.

Всю свою жизнь я чувствовал себя аутсайдером, скрывающим постыдные чувства, но больше нет. В этой комнате, с этими людьми, мы равны. Будто Бог свел нас вместе, чтобы мы поддерживали друг друга.

— Знаешь, оглядываясь назад, я понимаю, что у Доминика был свой типаж, — ее взгляд встречается с моим. — Мэри была очень красивой женщиной. А Доминик любил разрушать красоту.

— Моя мама, судя по тому, что я читал, была в депрессии.

— Я сожалею о твоей потере, но как мать, могу сказать, что она очень гордилась бы тобой, Джастин.

— Спасибо, — я сглатываю комок, который образуется у меня в горле, когда я слышу эти слова.

Из коляски доносятся тихие крики Сэди. Милена берет ребенка, а Рэйвен достает одеяло и бутылочку.

Дверь распахивается настежь.

— Миссис Слэйд и Мистер Бибер, у нас есть результаты.

Джиа смотрит на меня, ее теплые серые глаза светятся смесью ожидания.