Кольцо Тритона - де Камп Лайон Спрэг - Страница 47

• Предыдущая
• 47/50
• Следующая

— Пустяки, — ответил Ретилио бесцветным голосом, отламывая кусок хлеба. — Благосостояние философа зависит от его доброго имени, поэтому я предпочитаю ни во что не вмешиваться. Конечно, я бы без труда уговорил принца задержаться в надежде содрать с него побольше торгового металла... Но вдруг он заскучает и отправится на поиски новых приключений, оставив меня с запятнанной репутацией?

— Господин Ретилио, ты во мне ошибаешься, — сказал Вакар. — Скука тут ни при чем. Я расстался бы с тобой лишь в том случае, если бы узнал о существовании более достойного философа. Для меня поиск абсолютной истины — самое увлекательное занятие в мире.

— Ну что ж, будем надеяться, все мы доживем до того момента, когда ты ее обретешь. Господин Рин, мне кажется, ты стал лучше относиться к философии.

— Почему ты так решил?

— Если весь мир узнает о свойствах звездного металла и многим людям достанется по кусочку, твоя профессия потеряет всякий смысл.

— Мне это не приходило в голову... Однако я слишком стар, чтобы учиться новым фокусам, и надеюсь помереть прежде, чем сбудется твое предсказание. Возможно, мои ученики и новая поросль в магическом лицее Торрутсейша достигнут таких высот мастерства, что сумеют одолеть чары звездного металла.

— На самом деле все гораздо серьезнее, — раздался глуховатый голос Чарселы. — Когда-нибудь звездный металл сгонит с престолов самих богов. Для людей они станут бесполезны и безвредны. Даже общаться с ними смертные не захотят.

— Значит, боги исчезнут? — спросил Ретилио.

— Превратятся в беспомощных призраков. Только благодаря жрецам в них будет теплиться искорка жизни. А жрецы, в свою очередь, будут жить на подношения верующих. Эта картина являлась мне в видениях.

— И все люди уподобятся мне, — подхватил Вакар. — Я ведь ни разу не беседовал даже с самым никчемным божком. Но, может быть, это не так уж и плохо.

Ночью Порфия сжимала принца в объятиях с такой силой, что у него трещали ребра. Она то поражала его бурной, неведомой доселе страстью, то заливалась слезами.

— Я больше никогда тебя не увижу, — причитала королева. — Я уверена, Чарсела предсказала твою смерть!

— Ну что ты, любимая, она этого не говорила. Мы будем жить долго и счастливо...

— Чепуха! Во всем виновата ваша философия — пустая болтовня под личиной премудрости! Я люблю тебя до безумия и ни за что не отпущу. Ты знаешь, что я не краснеющая по любому поводу девственница... но никогда в жизни я не встречала мужчину, который бы значил для меня так много.

Принц отвечал страстью на страсть, но упрямо отказывался отложить выход в море хотя бы на день-другой. Королева еще спала, когда он вместе с Рином тайком выбрался из дворца. На заре зиская галера со скрипом выползла из бухты Седерадо. Опираясь на планшир, Вакар хмуро смотрел с полуюта назад, на прекрасный город, розовеющий в первых лучах солнца.

— Крепись, мой мальчик, — промолвил Рин. — Не одному тебе тяжко. Ты по крайней мере способен любить и терять, а я со своим горбом...

— Замолчи, старый дурак! Прости, я вовсе не то хотел сказать. Но если меня убьют в этом походе, мой дух вытрясет тебя из погребальной урны!

У мрачной зубчатой стены Мнесета стражники скрестили перед Вакаром алебарды. Принц приосанился.

— Вы что, болваны, не узнали меня? Я принц Вакар!

— Вот те раз, — сказал один из стражников. — Все знают, что принц Вакар дошел до края света и свалился с него.

— Вроде похож на нашего принца... — замялся другой. — Господин, кто может за тебя поручиться?

— О, семь преисподних! — прорычал Вакар. Он обогнал Рина, желая поскорее узнать о положении дел в Лорске, а теперь был вынужден сидеть на запаренном коне и ждать, когда к воротам притащится колесница волшебника. Потом стражники рассыпались в извинениях, но Вакар даже не взглянул на них. Наконец принц хлестнул коня поводьями и въехал в замок. Из дворян ему первым встретился камергер.

— Где все? Где отец и брат?

— Король хворает, а принц Курос повел армию к заливу Корт.

Вакар немедленно отправился в покои отца. Король Забутир лежал на кровати в окружении слуг и дворян, лица их казались вырубленными из камня. Вакар протолкался между ними.

— Здравствуй, отец.

Устремив на сына взор запавших глаз, король npoизнес слабым голосом:

— Вакар, мой милый мальчик, ты вернулся... Давненько я тебя не видел.

Вакар обвел взглядом столпившихся в комнате людей. Казалось, что они смотрят на него с жалостью.

— Сынок, откуда у тебя шрам на лице?

— Порезался при бритье.

Тут вошел Рин и тронул Вакара за локоть.

— Вот уже месяц, как он тает у нас на глазах. В последнее время редко приходит в себя.

— Я останусь с ним и дождусь, когда он поправится или умрет.

— Неизвестно, когда это произойдет — сегодня или через несколько месяцев. Наша армия отправилась на войну с Горгонами, и мы должны сейчас же последовать за ней к заливу Корт. Если нам повезет, он доживет до нашего возвращения.

— Может, мне следует задержаться, чтобы принести жертву Лиру и Окме, которые уберегли меня от стольких опасностей?

— Это не к спеху. Они так долго ждали, что потерпят еще несколько дней.

Вакар отправился в свои покои. Он был потрясен до глубины души, увидев отца, быть может, на смертном одре, хоть и никогда не питал нежной любви к Забутиру Нерешительному.

Принц надел бронь из позолоченных бронзовых пластинок, один из своих лучших шлемов (но не из чистого золота — слишком мягкий металл не спасет в бою) и взял бронзовый щит, такой же точно, как тот, с которым отправился на поиски «того, не знаю что». Прихватил он и меч из звездного металла. В редкие свободные часы он наточил этот клинок до остроты бритвы. Затем они с Рином поехали к заливу Корт, где ожидалось прибытие флота горгон.

За четыре дня они добрались до гряды холмов, окружающих залив, въехали по дороге на гребень и посмотрели вниз. Там простирались водная гладь и полумесяц косы. С моря дул холодный осенний ветер. На переднем плане раскинулся лагерь лорсков.

— Очки Лира! — вскричал Вакар.

Флот горгон растянулся вдоль берега на многие мили. Сотни больших и малых судов с убранными парусами сушили весла, уткнувшись в песок форштевнями. Армия горгон высадилась и образовала огромный прямоугольник. Воины стояли ровными шеренгами, прикрывались большими щитами из дерева и кожи, на их головах сияли совершенно одинаковые шлемы. Группы лучников прикрывали с флангов каждую ощетиненную копьями фалангу; над отрядами на золоченых перекладинах полоскались штандарты.

Ближе к холмам, примерно в полумиле от боевых порядков горгон, расположилась армия Лорска — разрозненные бесформенные толпы. Каждый отряд представлял собой свиту какого-нибудь аристократа или вождя.

— Проклятый дурак! — прохрипел Рин. — Он сказал мне, что нападет, пока горгоны будут высаживаться. План был недурен, но, видать, что-то пошло не так, и ему не удалось застать горгон с мокрыми килтами. Скорее всего, Курос отступил в холмы, чтобы заманить наших врагов в засаду и разбить атаками конницы, которой они могут противопоставить только пехоту. Но на равнине наши галантные кавалеры живо угодят в горгонские жернова.

— У нас преимущество в числе.

— Глупец, это ничего не меняет...

— А что, если мой брат нарочно все подстроил? — Вакар передал Рину слова умирающего Сола.

— О боги! Почему ты не рассказал мне сразу?

— Сначала не успел — очень торопился покинуть Мнесет, а потом столько всего произошло... Напрочь вылетело из головы.

Рин пробормотал что-то о закате династии и сборище недоумков, а затем предложил:

— Поехали, повоюем.

— На дорогу уйдет целый час. — Вакар направил коня вниз по склону. Колесница Рина загромыхала следом.

По пути Вакар наблюдал за ходом битвы — сражение разыгрывалось как на ладони. Пронзительно ревели лорские рога, легкие колесницы наскакивали на горгон, разворачивались в нескольких футах от первой шеренги и откатывались. С колесниц в неприятеля летели стрелы и дротики. Несколько таких стычек разгорелось на флангах горгон, но лучники отогнали колесницы стрелами с костяными наконечниками.

• Предыдущая
• 47/50
• Следующая