Дай мне руку (СИ) - Марс Остин - Страница 49

— Иероглиф «тень», вы его знаете.

Она красиво вывела на его кусочке маленький иероглиф, вопросительно подняла брови:

— И?

— Всё, — пожал плечами парень.

— Как — всё? — Она перевела взгляд на министра: — Вы говорили, имя состоит из трёх символов. И верхний, вообще-то, фамилия. Как у вас?

— Да, — с улыбкой кивнул он, она написала, полюбовалась.

— Кан Двейн, — поджала губы, укоризненно посмотрела на министра, — это же вы придумывали ему имя, почему только один иероглиф? На второй пожмотились?

— Мне было девять лет, — вздохнул министр.

— Такой маленький, а уже жмот, — показала язык Вера, задумалась, потом озарённо распахнула глаза: — Так это же элементарно решается! У вас же целая толпа детей, у всех ваша фамилия. Нужно чтобы кто-то из них назвал ребёнка в честь Двейна, тогда ребёнок будет Кан Двейн Младший, а ты будешь Кан Двейн Старший! Круто?

Двейн поражённо хлопал глазами, переводя взгляд с министра на Веру, пожал плечами:

— Вряд ли кто-то из… семьи захочет назвать ребёнка в мою честь.

— Почему нет? Красивое имя.

Двейн окончательно растерялся, посмотрел на министра в поисках поддержки, но тот сидел довольный и расслабленный, наблюдая за процессом и получая море удовольствия. Иронично развёл руками и усмехнулся:

— Ну что, решайся. Хочешь быть Кан Двейном Старшим?

Двейн приоткрыл рот, залился краской и кивнул, тихо выдыхая:

— Хочу.

Министр потянулся и медленно встал, подошёл к Вере:

— Госпожа капитан, пустите к штурвалу, — взял у неё мешок с кремом и написал последний иероглиф, обвёл всё рамкой и кивнул сам себе, — пойдёт. Приятного аппетита, братишка, — взял тарелку и протянул Двейну, тот взял, поклонился и медленно вышел, не отрывая взгляда от надписи.

Вера чувствовала, что что-то не так, не всё так просто, но не решалась спросить первой, министр стоял рядом с ней, тихо посмеиваясь, посмотрел на потолок, на Веру, иронично развёл руками:

— Рабочие будни спецотдела. Заскочил на минутку к Призванной, имя сменил и дальше работать. Ещё и бумаги отдать забыл, сейчас вернётся. Я в вас это…

— Простите, я забыл, — Двейн вручил мятую трубочку министру, поклонился и ушёл, Вера шкодно улыбалась, министр развернул бумаги, быстро пробежал глазами, махнул рукой и бросил на стол. Взял торт и отнёс к себе, сел на своё место и подгрёб торт поближе, второй рукой накалывая на вилку ещё тефтельку.

Вера села напротив, подпёрла щёки ладонями и с умилением вздохнула:

— Если бы у вас было тотемное животное, это был бы хомяк.

— Просто хватит раздавать мою еду, — шутливо пробурчал министр.

— Вы станете очень толстым, — улыбнулась она, он посерьёзнел и посмотрел на торт:

— Я сегодня на тренировке взвешусь. И после этого, возможно, о тортиках придётся забыть. — Помолчал, повздыхал и медленно улыбнулся, — но у меня ещё есть время. — Закинул в рот последнюю тефтельку и отложил вилку, — чай?

— Чай. — Вера поднялась убрать со стола, подала чай и кивнула на камешек, — ну так мы будем слушать?

— Да. — Он включил запись, из камешка раздалось: «Я позову, когда накрою», скрип дивана и довольный голос министра: «Вы меня балуете». Вера бросила на него ехидный взгляд, министр пытался справиться с улыбкой и смотрел в сторону. «И это даёт надежду, что вы не станете маньяком». Теперь настала очередь Веры прятать глаза, она села, уложила подбородок на ладонь и с предвкушением смотрела на министра Шена. Из камешка раздался щелчок, потом шорох и ласковый шёпот: «Господин министр?». Вера вспыхнула и опустила глаза, её голос на записи звучал так нежно, что ей хотелось провалиться от стыда.

«Господин министр, подъём. Вы чего больше хотите, есть или спать?»

Он тихо рассмеялся, Вера решилась поднять глаза, встретила его тёплый взгляд, окативший мурашками, опять потупилась.

«Не спите — замёрзнете! Господин министр, ну хватит… я тоже, между прочим, есть хочу.»

Министр прыснул и закрыл лицо руками, тихо смеясь, на секунду посмотрел на Веру и опять опустил голову.

«О-бед! Подъ-ём!», «Что случилось?»

Он поднял брови, услышав свой голос, и беззвучно прошептал:

— Я этого вообще не помню!

Вера захихикала и отпила чая.

«Кушать пора». «Нет, не пора». «Офигеть».

Господин министр тронул камешек, потёр лицо, поднял на Веру взгляд, поровну весёлый и смущённый:

— Так, на будущее. Если вам нужно меня быстро разбудить, пинайте ногами, пока не встану. Потому что когда просыпаюсь, вот в этот момент между тем, как открыл глаза, и встал, вы говорите не со мной, а с моей ленью, её главная задача — продолжать спать. А моя лень коварна, изобретательна и умеет добиваться своего. Она может сказать вам, что совет министров перенесли, что операцию отложили — не верьте ей, она врёт. — Вера кусала губы и смеялась, министр вздохнул и покачал головой: — Со мной такого лет с шестнадцати не было, я честно верил, что перерос это. Чёрт. — Он отпил чая и опять тронул камешек.

На записи Вера просила у министра ключи от танка и самолёта, он посмеивался, пока не услышал, как вручает ей пропуск.

Вера увидела, как он мрачнеет на глазах, и с виноватой улыбкой пожала плечами, он отвернулся.

«А вы не боитесь, что я сбегу?»

Министр бросил на Веру неодобрительный мрачный взгляд, она опустила глаза, неуютно сутулясь — это уже совсем не было весело.

«Вер, тебе заняться нечем? Спать ложись.»

Министр дёрнулся, его глаза на миг шокированно расширились, но на Веру он не посмотрел, тронул камешек и замер, потирая пальцами лоб и глядя в стол. Вера застыла, он несколько раз глубоко вдохнул и тихо, с досадой сказал:

— А вот этого я точно не должен был говорить. Простите.

— Да ладно, — смущенно прошептала Вера, попыталась улыбнуться, но вышло очень неуверенно.

«Нам давно пора перейти на «ты».»

Она набрала воздуха, чтобы это сказать, замешкалась и вдохнула ещё чуть-чуть… и опять промолчала.

«Почему я не могу это сказать?»

Она попыталась поднять глаза, увидела руки господина министра, нервно стискивающие чашку, закрыла глаза и ещё раз глубоко вдохнула.

«Ну же, давай, это просто. Нам давно пора перейти на «ты». Ну?»

Не получалось. Горло как будто перехватывало, и она не то что говорить, дышать не могла. Ещё раз попытавшись поднять глаза, она сдалась на полпути и обречённо опустила плечи.

«Я этого не скажу, всё.

Наверное, потому, что на самом деле не пора. Это наше «вы» как маленький барьер, перила у края пропасти. Той пропасти, что всегда между нами была. Я упёрто делала вид, что её нет, но она есть, это глупо игнорировать. Огромная, бездонная пропасть, сотни метров холода по всем направлениям, а я стою у края и держусь за это глупое «вы», потому что так легче. Когда между нами висит этот жирный знак неравенства, наши отношения можно считать тёплыми, но это тёплые деловые отношения. Как у старого графа, который милостиво улыбается своему дворецкому и шутит с ним, а дворецкий смеётся и услужливо открывает графу двери. Они как бы беззаботны, но каждый из них знает, кто хозяин, а кто слуга, их отношения остаются непринуждёнными только пока они соблюдают правила.»

Она медленно подняла глаза, министр сидел напряжённый и мрачный, одной рукой сжимая чашку, второй потирая лоб, как будто в попытках закрыть лицо, она видела только его губы, сжатые в тонкую линию.

По памяти безжалостно прокатились его слова «больше никогда так не делай», та невероятная ночь, жар и удушливый страх высоты, когда она опасно нависла над этой пропастью.

«Ничего больше не будет, это от нас не зависит…

Он ведь предупреждал. Почему я не послушала?»

— Госпожа Вероника? — Она вздрогнула от его хриплого голоса, подняла испуганный взгляд, но он продолжал смотреть в стол и ей пришлось сказать:

— Да?

— Вы принимаете мои извинения?

Она с трудом сглотнула комок и шепнула:

— Да.

— Тогда забудем об этом. — Он с силой нажал на камень, из него раздался голос Веры: «Ладно, я пыталась», шорохи, шаги, скрипы.