Магия Волконского дольмена (СИ) - Саева Ева - Страница 22

— Это вы сделали? — не смогла скрыть удивления Лида.

— А як же. Кто еще, кроме Сергуня Жуковенко, мог обустроить такой шатер Алладина, я его называю "бунгало Сергуня". В жару на пляже долго не выдержишь, сгоришь весь и, дыма не будя. А под шатром хорошо, и на море любуешься и на все остальное, — он многозначительно обозрел разгоряченные женские тела кругом, — в номере сидеть весь день, нет охоты. А тут — раздолье.

— Шо, ты тут уже балакаешь? — под стать мужу, фигура супружницы закрыла напрочь все солнце, — как же славно на море, вода теплющая, як молоко у нашей Красули. А на волнах убаюкиваешься, аж дремать охота, — проговаривая все это скороговоркой, женщина, согнувшись, залезла в "бунгало" и разлеглась на "царском ложе", — гляньте, какой мой дед шатер сварганил? — она достала рукой парео, задержала его в руке и посмотрела на Лиду.

— Хвалишься? — отозвался явно дремавший на камнях супруг, — а сколько ты меня пилила, як пила дружба. Чуток весь хребет не перепилила

— Ага, як же, тебе перепилишь. Такой пилы ще ученые не придумали. Вот подумайте, — обратилась она к Лиде, — все люди как люди. Лежат себе на полотенцах, жарятся на солнце, як котлеты на сковороде. А этот? — указала она взглядом на раскаленное тело мужа, — камни кладет. Цельный день камни клал. И меня еще подгонял, щоб, я ему воду носила из моря песок мочить. Так, говорит, лучше держаться будет. На нас усе смотрели, как на сумасшедших.

— И не просто клал, — вставил свою лепту в рассказ жены, — еще песок добывал, — он поднялся, и на четвереньках полез в свое бунгало. Его загоревшая спина отвала бронзой. С удовольствием развалившись в своем убежище, он продолжал, — зато, мне теперь, — он начал загибать свои громадные пальцы, — не жарко, удобно и всюду — вид на море, — он демонстративно приподнялся на локте, отвел рукой развевающееся парео, и указал глазами на морской пейзаж, — как на картине Айвазовского. Ну чем не царский дворец. Всю зиму мечтал лежать на пляже под зонтиком и есть арбуз. Кстати, — обратился он к жене, — супружница, а ты, иде арбуз прячешь, купленный мною самолично, сегодня утром?

— Я прячу? — обиженная супружница даже села от негодования, — да ты шо, гляделки то открой. Сам же его приволок в сумке. Вот сумка, вот арбуз.

Довольный муженек сел, вытащил огромный, килограмм на пятнадцать арбуз и уложил его на большое, видимо для этих целей принесенное, блюдо.

— А ножик иде? — он уставился на жену.

— В сумке, иде же еще? — не поднимая головы с бархатной подушечки, сквозь дремоту ответила Нинок.

— В какой сумке? Я ее уже всю перетряс на сто рядов. Нету ножика. Ты шо это сделала? Ты шо, ножик у номере забыла?

Тут уже супружница скинула дремоту, села и давай перебирать подушки, покрывала, в надежде, что ножик она все-таки принесла, и он закатился где-то. Но, нет, ножика не было.

— Ну что за голова, — не унимался супруг, явно раздосадованный, что часть его "царственного плана" был на грани срыва. Идти по жаре до отеля ему явно не хотелось. А просить ножик на пляже у незнакомых — не царское дело. Но, безумно хотелось исполнить давнюю мечту о поедании арбуза на пляже, — твою голову надо на огород посадить, вместо тыквы, — ругал он забывчивую супружницу.

— А я то что, сам бы думал о своем арбузе, чем ты его будешь резать. А мне как раз Сонечка звонила, ее опять Сашко побил, — оправдывалась Нинок.

— Возьмите у меня ножик, — вмешалась Лида, — мы тоже арбуз принесли и, я взяла ножик.

— Вот, учись, — указал пальцем на соседку мужчина, — наверно ничего никогда не забывает. Спасибо соседка, — он вонзил нож в ядреное чрево арбуза и ловко нарезал несколько огромных кусков, — а Сашку я всыплю по первое число. Я пока только грозил ему ремнем, но мое терпение тоже не железное. Будет знать, как обижать младших. Внуки не слухають, жуть, — обратился он к Лиде, арбузный сок стекал у него не только с подбородка, но и с рук, — у нас три внука и пять внучек. Всего восемь. Они нас замордовали уже вконец. А родители — то есть наши дети, стараются сами умыкнуть куда-нибудь, отдыхать в жаркие страны, а детей спровадить нам, причем усих сразу. У нас начинается целое Вавилонское столпотворение. Голова идет кругом цельные сутки.

— Ну что ты такое говоришь, — вмешалась супружница, ловко выплевывая семечки от арбуза в ладошку, — внуки — это наше счастье.

— Ага, счастье, — передразнил ее супруг, — а когда Колюшка залез к соседям за сливами и упал с дерева, то ты причитала: "Завтра отправлю тебя домой к матери". А когда Иришка всю ночь прокаталась с энтим ухарем на мотоцикле, ты тоже грозилась отправить ее домой: "За что мне такое наказание".

— И все-то ты перепутал, — начал урезонивать его супружница, — Колюшка упал с дерева не когда полез к соседям за сливами, а когда хотел спасти котенка. Котеночек, махонький такой, — она сложила свои ладони и, показала, какой он был маленький, — залез на дерево…

— Ага, заливай, — не удержался супруг, — энтово котенка, вот такого махонького, — тут он также сложил ладошки, но стало понятно, что котенок был уже с доброго пол кота, — на дерево загнали Васятка с Игорьком. Сорванцы, — обратился он опять к Нечаевым, — привязали ему к хвосту свечку и зажгли. Он, от их на дерево с перепугу и спрятался, а пока лез, свечка отвязалась и упала. А спасать того котенка полез сроду и не Колюшка, а Маришка. Вот внучка у меня, спортсменка, — он высоко поднял руку с ломтем арбуза и от него отвалился добрый кусок мякоти. Поймав на лету алую мякоть, он таким же полетом отправил ее в рот, — в три прыжка оказалась на дереве и спасла орущую животину. К тому времени, как она это изгальство заметила, от крика котенка успело оглохнуть пол улицы.

— Котенчишка, бедный вцепился в нее, еле мы его оторвали. Даже поцарапал бедную. И представьте себе, что дальше случилось? — видимо говорливая хохлушка уже перешла в азарт, заполучив собеседницу, она села, и забыв про ломоть арбуза, истекающий соком, продолжала рассказ. — Энти двое бесенят, испугавшись, что им влетит за котенка, убежали и спрятались. И как вы думаете куда? Не угадаете с трех раз, потребуется помощь всей нашей Ивановки, да, да. И нам понадобилась помощь. Ждали мы их с дедом, ждали. Уже вечереет, а их нет. Старшие внуки оббегали усе село, облазили усю речку, даже в лесу искали. Как сквозь землю провалились. Мы уже думали, что они уехали к родителям, на станции узнавали.

— И как нашли? — спросила заинтересовавшаяся Марина, любительница приключений. Пока шел разговор, девочки уже успели искупаться и с наслаждением поедали арбуз, спрятавшись под зонтиком от палящих лучей солнца.

— Простым способом, от которого у меня появилась первая плешина, — Сергунь опустил голову и продемонстрировал свою лысину, — их привела Женечка. Тоже моя внучка, она, оказывается, поехала кататься на лисапеде с внуком Курко. Его, видимо, тоже родители выперли из Москвы на все лето к деду. И они, как говорит Женечка, случайно наткнулись на старый колхозный сеновал. Решили узнать, что там делается. Интересно, зачем? — он строго посмотрел на жену, — а там эти двое сурков сопят себе в четыре дырочки. От меня, — он ткнул пальцем себе в волосатую грудь, — говорят, бежали, устали и уснули на сеновале. А там их и нашли Женька со своим хахалем — велогонщиком.

— Ну, какой он ей хахаль, — пыталась возразить жена.

— Цыц, — прикрикнул на жену разгоряченный рассказом муж, — а зачем они на сеновал поперлись? Других мест, что ли, нет в округе деревни? Странный у них какой-то лисапед, сразу, на сеновал порулил.

— Не сразу, — опять вставила слово Нинок, — они поначалу два часа на речке купались.

— Ну, ваще, славно, — развел руками в стороны Сергунь, — все как по писанному: сначала купались два часа, а потом на сеновал. Ей ведь ше пятнадцать лет, а он в этом году идет в одиннадцатый класс. Вы понимаете, мое глупое положение, — обратился он опять к Лиде, — я даже не знал, радоваться мне или за ремень браться?