Магия Волконского дольмена (СИ) - Саева Ева - Страница 14

— А глаза у вас пустые, милая. Я уже двадцать лет здесь торгую, тысячи отдыхающих покупают у меня экскурсии, — она опять солидно сложила руки на свою солидную грудь, — и уж поверьте, я научилась отличать счастливые глаза от несчастливых. Может быть, у вас и все хорошо с девочками, но то, что вы одиноки — я вижу по вашим глазам.

Лиду, как облили кипятком, ей стало жарко. Хорошо, что в вечерних сумерках не было видны испарины на ее лице. Хотелось ответить этой толстой тетке, что она не права, и с глазами у нее все нормально, и в жизни у нее тоже все хорошо. Хотя, конечно — она права. Просто Лидия уже давно забыла о прошлом счастье с мужем, и будоражить былое не давала себе права. А эта продавщица, хоть и сказала правду, но уже слишком поздно. На счастье, неприятный разговор прервала Марина от киоска.

— Мама, купи мне вот эти бусики, смотри какие красивые, — девочка уже успела намотать украшение себе на шею и снимать их явно не собиралась.

— Хорошо, давай купим, — Лида подошла к киоску, посмотрела украшение и отдала деньги.

— Вот видите, желания могут сбываться и без всякого камня, — Марина многозначительно посмотрела на продавца экскурсий.

— Мелкие желания деточка, — солидная дама опять солидно сложила руки на груди, — ты не понимаешь разницу? — она в свою очередь многозначительно подмигнула Кате и улыбнулась.

Вечерний город переливался неоновыми огнями. Пальмы, обвитые от корней до веерных листьев, представляли величественное зрелище. Витрины магазинов, сплошь покрытые гирляндами, мигали разноцветными огоньками. Деревья со стеклянными листочками переливались всем многоцветием радуги. Все это создавало настроение праздника, а свежий ветерок с моря придавал празднику солоноватый привкус.

— Мама, мы наверно попали в сказку, — впечатлительная Катя умела видеть чудеса в обыденных вещах, — давайте посидим вот здесь, смотрите, какой фонтан красивый.

На обустроенной площади перед зданием, построенным явно в советское время, распускал свои струи круглый фонтан. Пальмы, посаженные в два ряда по краям площади вокруг, сплошь обвитые неоновыми гирляндами и фонтан с подсветкой добавляли площади непередаваемое очарование. Лида села на лавочку отдохнуть, а девочки начали бегать вокруг фонтана. Народ постепенно прибавлялся, уже на скамеечках не оставалось свободных мест. Без конца щелкали фотоаппараты, все старались запечатлеть красоту фонтана, деревьев вокруг, насладиться теплотой удивительной ночи на Черноморском побережье.

Нечаевы еще долго гуляли по вечернему городу, рассматривали "стеклянные деревья с подсветкой", увитые гирляндами вывески киосков, сверкающие не новые огоньки. Пришли в отель, уставшие, но довольные и, после душа легли спать.

Рано утром, когда солнце еще только позолотило верхушки огромных каштанов, окружающих селение, у дома Бикишея раздался голос глашатая.

— Здравствуйте, почтенная Хобза, — обратился он к матери Бикишея, вышедшей из дома, — передай Бикишею и братьям, что в следующую пятницу, на Площади Игр сходится молодежь на состязание. Участвовать должны все. Дети будут гонять шары, и, пусть возьмут палки для игры в мяч, а взрослые перекидывать барана через реку и камни через ущелье.

Ровно месяц пропас Бикишей стада коров и коней своего селения, сторожил их, от нападения голодных волков, жадных чинтов и коварных саттов. На пиру, когда его торжественно избрали пастухом, а старейшина преподнес ему подношение, пироги с сыром и мясо быка, Бикишей поклялся, что сохранит стада в целости, и не потеряет ни одной головы. Особо Бикишей охранял табуны лошадей, ведь, как гласит мудрость нартов: "Что будут делать нарты без коня? Человек без коня, все равно, что птица без крыльев". Свое обещание юноша выполнил с честью, на днях избрали другого пастуха из числа лучших воинов селения, а Бикишей отдыхал.

Вчера он накупал в реке своего любимого и верного коня Аше, накормил его поджаренным ячменем, вымыл черным мылом.

Сегодня утром он встал рано, помог, матери занести молоко в дом, поел и начал собираться в дорогу.

— Пойду на охоту, — сообщил он матери, — надо пополнить запасы мяса для нашей семьи. Собери мне припасы.

Мать положила в сумку бурдюк с молоком, сыр и лепешки. Молодой нарт, не стал брать с собой своего охотничьего орла, оставил пастись любимого коня, взял только припасы матери, колчан со стрелами и лук, а острый кинжал всегда висел на его наборном кожаном поясе. Сабельным опоясьем подпоясал бешмет, надел чувяки, накинул бурку на плечи.

— Думаю, дня на два пойду, — сказал он матери, прощаясь, — видел на перевале молодых ланей, когда пас там стада, они пошли к Черной горе, хочу их подстрелить.

— Береги себя, сынок, — старая Хобза всегда так напутствовала сына, — чтобы было кому защищать наш народ. Помяни имя Афсати на перевале, и поможет тебе великий и добрый Мезитха, вернуться с добычей.

Легкой поступью вышел молодой нарт из селения. Путь до Черной горы не близок, надо торопиться. Жаркий летний день подходил к середине, когда Бикишей достиг перевала. Здесь он сел на поваленное дерево, достал из сумки молоко, сыр и лепешки.

— Добрый Афсати — покровитель лесных животных, — громко произнес юноша имя Бога лесных зверей, — даруй мне удачу на сегодняшней охоте. Правую лодыжку я отдам тому, кто первый встретится мне в пути.

В зарослях рододендрона неожиданно отозвался тетерев, в знак доказательства, что Афсати услышал голос нарта. Подкрепившись, охотник продолжил свой путь по торной тропе. Долго поднимался он по горным склонам, переходил бурные реки, перепрыгивал через огромные камни и поваленные деревья. Всматривался и вслушивался, но, нигде не видел следов молодых ланей. Настрелял он уже с дюжину фазанов и перепелок, охотничья сумка его отяжелела, но, он упорно продолжал идти вперед, по хорошо знакомым местам. Солнце уже начало клониться к закату, когда нарт пришел на Черную гору. Вокруг высились грабы, раскинули свои шатры исполины дубы, колыхались на ветру клены, каштаны звали отдохнуть в их спасительной тени.

— Великий Сайнаг-Алдар — хозяин Черной горы, — обратился Бикишей к божеству, — разреши мне поохотиться на твоих горных кручах, часть добычи я оставлю тебе.

Легкий ветерок зашевелил листья боярышника, Великий Сайнаг-Алдар услышал нарта. Молодой мужчина высек пряжкой от наборного пояса огонь, разжег костер, зажарил фазана, поужинал и лег спать в шалаш, покрытый шкурами животных.

Это было традиционное место охоты, поэтому, нарты поставили здесь шалаши и шатры, чтобы всегда можно было укрыться от непогоды, если Сайнаг-Алдар разгневается. Когда в горы уходило сразу много людей с собаками, и молодежь загоняла кабанов на стоящих в пересаде охотников, все шалаши были заполнены до отказа. А сегодня на Черной горе спал один Бикишей.

Солнце еще не поднялось из-за моря, его первые лучи только начали будить небосклон, а Бикишей уже пробирался по лесной звериной тропе к водопою. Он нашел в густых кустах жимолости удобное место для засады и начал ждать. Было тихо и прохладно, прошлогодние дубовые листья устилали землю под ногами, пахло жимолостью и жасмином. Тишину нарушал только пестрый дятел, добывающий жучков в старом большом каштане на той стороне реки. Когда солнце показалось над горизонтом, лесные звери потянулись по тропе к воде. Урча и хрюкая, пробежало стадо кабанов; мягко и бесшумно ступали хитрые лисицы; опасливо озираясь по сторонам, пробежали серны. Но, желанные лани так и не появились, видно, не на ту тропу сел охотник.

Вышел нарт из кустов и пошел дальше в горы, еще внимательнее присматриваясь к объеденным кустам и примятой траве. Наконец, Бог охоты Мезитха, помог нарту и через час, он обнаружил на земле отчетливые следы ланей. Настойчивый охотник, как тень заскользил, между деревьями, боясь спугнуть долгожданных животных.

Следы становились все четче, и вскоре, в прогалине на опушке, он разглядел животных по белым пятнам на красновато-коричневой шкуре. Грациозные лани только с виду спокойно щипали травку, их длинные уши постоянно двигались, прислушиваясь к лесным шорохам. Не успел Бикишей натянуть тетиву, как стайка животных резко кинулась в чащу. "Кто мог напугать их здесь, в глухом лесу высоко в горах?" — подумал юноша и продолжил осторожное преследование.