Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве (СИ) - Огинская Купава - Страница 14

— А Змеи считают иначе. И, насколько я понимаю, и про проклятье и про изменения в вашем царе они знают больше…

— Не считай себя самой умной, девочка. Я ем таких как ты на завтрак. — глаз ее опасно сверкнул и я пошатнулась. Просто утратила равновесие, но еще успела качнуться вперед, ухватиться за стол и невероятным рывком забросить себя на стул. Собиралась даже победно хмыкнуть.

Ножки у стула подломились, я завалилась назад, в отчаянном стремлении ухватиться хоть за что-то потащила вслед за собой бумаги и стоявшую на этих бумагах чернильницу — ту самую, что так удачно была истрачена на Жара. Уже вновь полную до краев и готовую к бою.

Я упала назад, больно вдавившись в ребристую спинку стула и коротко ухнув головой об пол, а сверху, залив мокрый сарафан, мою шею и даже лицо, свалилась чернильница, дрожащей россыпью темных капель опав на короткие волосы.

На мокрой ткани жадно расцвел большой, безобразный, чернильный цветок, охотно отдавая свой цвет пропитавшей мою одежду воде.

Лихо расхохоталась. Ее скрипящий, надрывный смех, срывающийся в сиплое, короткое покашливание, забивал уши, вытесняя из них навязчивый звук, в голове что-то остро болело, отдаваясь короткими, рваными ударами молоточков в ответ на каждую мою прерывистую мысль.

— Василисушка? — взволнованно позвала Бежана, но на выручку мне не бросилась, поостереглась. Мышь тоже в помощники не рвался, только поглядывал на меня с сочувствием, замерев на краю стола.

— Нормально я. — прохрипела надрывно. — Живая.

— Это ненадолго. — пообещала Лихо. — Трогать царевну нам строжайше запрещено, да только мне, для того, чтобы извести тебя, прикасаться нужды нет.

— Мышь?

— Да?

— Она только по мою душу пришла? Или ей и от вас что-то нужно?

— За тобой. — ответил он и я была уверенна, что он мне сейчас сочувствует. Малодушно радуется, конечно, что не его это беда сейчас глазом сверкает, но меня жалеет.

Откатившуюся в сторону чернильницу я нащупала почти сразу, сжала ее со злой решимостью и медленно, осторожно поднялась с пола. Раз уж чернильница с оборотнями мне помогла, то и на этот раз выручить может.

Тут главное от взгляда ее уйти. А потом уже найти Змеев и нажаловаться им. И пусть они с Лихо как хотят, так и разбираются.

Мне нужно было всего одно мгновение удачи, чтобы пущенная мною чернильница достигла цели.

Лихо отвлеклась на Мыша нервно дергавшего хвостом, притушив ненадолго сияние своего глаза, тогда-то я, коротко замахнувшись, и метнула в нее чернильницу и в ту же секунду сорвалась в бег.

Бежана охнула, Мышь обреченно закрыл красные глазки, никто не верил в то, что все выйдет по-моему, даже я не верила.

Но чернильница угодила Лихо в плечо, отвлекая нечисть на несколько секунд, за которые я успела добраться до двери и широко, резко ее распахнуть. Взгляд Лихо настиг меня уже на пороге и я как подкошенная рухнула вперед, в коридор, больно отбив об каменный пол коленки и ладони.

Дверь за мной закрылась с победным хлопком, спасая от губительной силы Лихо.

— А теперь к Змеям. — сказала сама себе. Кряхтя и охая поднялась на ноги и похромала в верном направлении, стараясь быть как можно быстрее. Искать их я решила первым делом в библиотеке, где братцы в прошлый раз обитали.

Не учла, правда, что на этот раз Мыша со мной нет, а Лихо ничуть не медленнее волков будет.

Взгляд ее поймал меня уже на лестнице, я его буквально спиной почувствовала, и ослабевшими вмиг коленками.

По лестнице вниз я полетела кубарем, в процессе падения со смирением ожидая сухого треска моей свернутой шеи, вслед за которым последует мой конец.

Непоправимого не случилось. Я пересчитала своим телом все ступеньки, познакомила свои косточки с камнем замка и завершила травмоопасный спуск в самом низу. У ног опешившего волка в кольчуге из червленого золота, и стоически-равнодушного Кощея, в наряде неизменно черного цвета. Специально он так рядился, видать, чтобы бледность свою особо ярко подчеркнуть.

— Оооох. — если судить по ощущениям, целых костей во мне не осталось, по взгляду Бессмертного — что это не самая большая моя беда.

— Вот она, твоя царевна, Вой. — спокойно заметил Кощей. Сказано это было так пренебрежительно, что я не удивилась бы даже, возьмись Бессмертный в меня носком сапога тыкать.

Делать этого он не стал. Присел рядом, не обратив внимания даже, что полы его дорогого зипуна пыль с пола вытирают, едва касаясь опустил ладонь на мою грудину считая прирывистые вдохи и что-то еще выискивая. Ничего не нашел и пораженно хмыкнул:

— Ни одной сломанной косточки. Любит тебя удача, царевна.

— Уххуууу. — не согласилась я с ним. Чтобы он там не говорил, но тело мое уверяло, что все состоит из осколков и обломков и никогда уже не соберется в целого человека.

— Это и верно царевна? — спросил волк и на морде его читался такой искренний и неподдельный ужас, что мне против воли захотелось смеяться. И я даже попыталась, но вместо смеха из меня вырывались какие-то странные, булькающие звуки, больше похожие на что-то предсмертное и страшное.

— Царевна. — кивнул Кощей. — У нее ты хотел прощения просить.

Вой странно фыркнул, будто чихнул и одновременно поскулил. Кажется, после того, как мне будут принесены извинения, тройке неудачливых оборотней не отделаться от серьезного разговора. Потому что даже его мохнатая натура не заслужила в качестве жены такую страшную замарашку, как я.

— Лихо, мне приведи — велел Бессмертный, недоверчиво рассматривающему меня волку.

Я лежала на полу и боялась пошевелиться, и совсем в ужас пришла, когда эта тощая жердь меня на руки подняла. И непонятно было, боюсь ли я того, что он сейчас переломится под моим весом, или того, что он переломится и меня уронит, и к уже имеющимся увечьям я получу новые…

— Положите, пожалуйста, — простонала я тихо, опасаясь даже дышать, вдруг от особо глубокого вдоха у него ручки оборвутся?

— Сама пойдешь?

— Сама, — сдавленно проблеяла я. Даже если и не пойду, то поползу, всяко лучше, чем в руках Кощея висеть.

— Сама она далеко не уйдет. — со знанием дела отозвался Вой, за что был обласкан суровым взглядом:

— Я что тебе велел делать?

Волк не убоялся, оскалился злорадно и клацнул клыками:

— Будет исполнено!

Вой сбежал, а Кощей остался…

— И что мне с тобой делать?

— Тугарину сдать? — робко предложила я. Мне очень надо было к братьям Змеям, я жаждала высказать им все, что думаю о них, и об их дурацкой идее организовать запись жизнеописания местной нечисти. Меня чуть из-за этого не убили.

Словно прочитав мои мрачные мысли, Кощей зловеще пообещал:

— Не раньше, чем он объяснит мне с каким умыслом допустил до тебя Лихо.

— А если совсем без умысла? — нервно полюбопытствовала я, так как точно знала, что Тугарин ничего не планировал. И чуть не убили меня вовсе не из-за его коварства, а из-за банального разгильдяйства.

— Тем хуже для него.

Ответ меня ничуть не успокоил и ни капли не обрадовал. Тугарина ждали проблемы…и меня ждали проблемы. Потому что потащил меня Кощей Бессмертный в каком-то неведомом направлении, и лицо у него при этом было такое устрашающее, такое сосредоточенное, такое…такое…

— А куда вы меня несете?

Он не ответил. Он не считал нужны отчитываться перед кем-то вроде меня. Перед глупой, проблемной, совершенно ему ненужной царевной.

Знал бы Бессмертный, что я премудрая, что я княжна, и что по мнению Змеев очень даже нужна ему. Ох, что бы тогда было…даже представлять не хочется.

Страшного не случилось, Кощей не переломился, пока тащил меня по лестницам и коридорам, и даже не запыхался в общем-то.

Зато мне все труднее становилось дышать и сердце сжималось от холодного страха — нес меня Бессмертный в ту часть своего замка, в которой я еще не бывала. А здесь и тени были гуще, и факелы горели слабее и, казалось, даже у пауков глазки ярче и злее сверкали жарким, потусторонним огнем. И паутина, укрывающая стены, будто дышала, мерно и расслабленно, и жутко до дрожи. Замок мне вдруг показался живым и не очень дружелюбным.