Сказ о Грозной воительнице и о несносном Рыжике (СИ) - Мозговая Екатерина - Страница 1

Утро выдалось до неприятного солнечным. Вы спросите, чем же мне не угодило такое утро? Не знаю как у вас, но когда у меня паршиво на душе, уж больно хочется, чтобы и другие не так открыто радовались. Однако мое недовольство оставалось только моим, потому как в приоткрытое оконце я видела исключительно улыбчивых и довольных жизнью прохожих. Детишки, весело хохоча, бежали за моей каретой, крича и улюлюкая. Да, даже не внушающий доверия, побитый и явно с похмелья кучер, насвистывал под нос веселый мотивчик. Угу, уже третий день как! Когда только успевал налакаться, диву даюсь! В общем, радостный настрой всего этого народа определенно раздражал и нервировал. А все потому, что погода может и хороша, но не в том случае, когда уже третий день плетешься в душной, разогретой этим солнцепеком карете, и потеешь как… А впрочем, о чем это я? Юные сирины не потеют, нет, это просто конденсат влаги, уже который день опадает на мою кожу, подобно капелькам росы на луговую траву… Как-то так эту оказию непременно охарактеризовала бы мама, ведь никак иначе и быть не может!

Но это были еще далеко не все неприятности, тягостными думами вносившие раздор в мою ранимую юную душу…

Итак, позвольте представиться: Лианель Фирсен семнадцати лет, собственной персоной. Родилась я в семье выдающихся магов Лиррена и Арсении Фирсен. К сожалению, мама умерла очень рано, и я ее совсем не помню… После двухлетнего траура мой дядя Аскрин уговорил отца жениться во второй раз. Маленькому ребенку была необходима материнская ласка и забота, которую может дать только женщина, а не вечно разъезжающие по важным делам мужчины. И отец не прогадал — в нашу семью вошла русоволосая, кучерявая и невероятно добрая Эдель Лионни. Да, должна признаться, мачехой я ее обзываю, исключительно, когда на нее очень зла. Да и то, только в мыслях, ведь в жизни она для меня вторая мама, которая всегда была ласкова и терпелива со столь сложным ребенком как я. Особенно ей тяжело пришлось во время моего подросткового периода, когда магическая сила выпорхнула из меня, словно чертик из табакерки. Вообще-то всем юным магам рекомендуется посещать школу для начинающих волшебников, поскольку едва приобретенные способности кружат голову, и можно наворотить кучу дел. Но мои родители решили, что осилят это и сами… Мол, если у меня папа маг защиты по направлению Огня и Знания, а дядя так и подавно очень крутой некромант, то со мной они как-нибудь справятся. Ну, что я могу сказать, как-нибудь они действительно справились, по крайней мере, все остались живы, но родовой замок Фирсен ремонтировали мно-о-го раз.

Вообще, иметь отца с талантом Знающего очень и очень печально по двум причинам. Первая — таких магов мало, поэтому работы у отца столь много, что бывает он дома лишь по праздникам. А вторая причина возникает когда, он все-таки соизволит приехать… Меня при этом вечно ожидает трепка, за все прегрешения в его отсутствие.

Главное ведь, ничего не утаишь! Потому как Знающие чуют ложь — их невозможно обмануть, даже если ты сам поверишь в свой обман. Поэтому отношения у нас с папой непростые… Нет, я, конечно, его очень люблю, но постоянные нотации, мол, юной сирине непозволительно себя так вести — чрезмерно утомляют!

На этой мысли я печально вздохнула, выныривая из воспоминаний. Мерный стук колес кареты действует на меня успокаивающе, и я либо погружаюсь в раздумья, либо проваливаюсь в сон. Посмотрев в окно, увидела, что пейзаж не изменился: тот же огромный, незнакомый город под названием Радалэн, в котором мне предстоит прожить ближайшие лет семь… Если я, конечно, не одумаюсь и не поспешу выполнить родительскую волю, по срочному вступлению в брак (угу, размечтались!). От такой перспективы непроизвольно плечи передернулись!

Вообще все получилось как-то странно и непонятно. Накануне вечером вернулись мужчины рода Фирсен, ну, то есть, мои папа с дядей домой, после очередного очень секретного дела государственной важности. Какие-то мрачные и задумчивые, причем для моего отца — это нормальное состояние, а вот дядю Аска я таким видела не часто.

Даже когда в тринадцать лет, разворотила его лабораторию и случайно безвозвратно упокоила трупик редкой нежити (а нечего было плеваться!). Он отреагировал очень даже весело и посмеялся над чумазой и испуганной мной. Правда, потом это не помешало дядюшке лично следить, как я делаю там уборку, и комментировать, дескать, взрывать зомби нецелесообразно, иначе после непременно придется возиться с мытьем полов.

Стоит ли говорить, что в эту лабораторию я больше не ходила? Правильно, не стоит, потому как интересно же — а это очень веский аргумент!

В итоге, они серьезные до нельзя, закрылись с мамой в комнате и что-то полночи там обсуждали… Как я ни пыталась подслушать, все мои старания пресекались на корню. Дядя, вот же очень нехороший человек, поставил какую-то новую охранку, которую я еще не научилась взламывать, и, провозившись с ней часа четыре, несолоно хлебавши, пришлось удалиться спать.

Утром в столовую на завтрак, вышла только мама, что уже было странно… А уж когда она, нервно измяв салфетку, заговорила, я и вовсе испытала шок!

— Лиани, нам нужно серьезно поговорить о твоем будущем… Вполне вероятно, что мои слова тебя не обрадуют и, возможно ты даже обидишься на нас с Лирреном… Мне бы очень хотелось рассказать тебе, почему мы так поступаем, но твой отец связал меня клятвой, и я вынуждена молчать. Однако, хватит лирики! Главная новость, которую ты с таким упорством хотела вчера подслушать, это твое скорое замужество. Оно состоится в конце этого месяца, — и мама замолчала, уткнувшись глазами в скатерть.

— Мое скорое что? — ну, вдруг я ослышалась, всякое в жизни бывает, и она, например, сказала, что меня ожидает «торжество», а не это ужасное слово! — Мам, вы случайно вчера в кабинете папы никакую колбу с зельями не разбили? Или нет, это у тебя, наверно, с утра чувство юмора такое странное разыгралось? Что ж, молодец, удивила!

— Лиани, я… — ее голос дрогнул, но она тут же успокоилась и заговорила более решительно, — ты же знаешь, что твоя мама была ведуньей? Это не простой дар и, слава Кайриссе богине удачи, тебе он не достался. Но Арсении было очень тяжело его контролировать… Особенно положение усугубилось после твоего рождения. Лир не любит говорить на эту тему, но твою маму выжег дар — она перестала отличать реальность от своих видений и угасала на глазах. Твои отец и дядя ничем не смогли помочь! Поверь, с ней работали лучшие целители, однако те лишь разводили руками…

— Я все это знаю, мам. — Перебила, поскольку до сих пор неприятно вспоминать об этом. — Но причем здесь мое «гипотетическое замужество»?

— Видишь ли, в свои последние дни ей было совсем плохо, и она практически не приходила в себя. Но перед тем как окончательно уйти на поиск звезды Эридана, звезда — считается проводником в мир упокоенных душ. Не встретившие же сей маяк вселенной, так и оставались бесплотными духами разной степени силы, а впоследствии и вредности. Такие уже становились основной работой моего дяди Аска

она поведала Лиррену последнее видение, которое напрямую касалось тебя. Не знаю, было ли это истинное предсказание или просто слова, которым никогда не суждено сбыться… Но твой папа убежден, что подстраховаться в такой ситуации необходимо. Он не переживет, если потеряет еще и тебя. — И столько горечи было в последних словах, что я невольно устыдилась крамольным мыслям, которые иногда с наглостью бывалой крысы влезают в мою голову. Например, по поводу того, что мое рождение ошибка и если бы не это, то мама балы бы жива.

— Что она сказала? — голос отказывался повиноваться в полную силу, и я скорей прошелестела, чем спросила.

— Лиани, я бы хотела тебе рассказать, правда! Однако твой отец уперся, словно бык в забор рогами, и взял с меня клятву молчать об этом предсказании! Я вообще до недавнего времени была склонна предполагать, что он преувеличивает проблему. Но вчера они с Аском вернулись с заседания Совета приближенных короля Трастамара с тревожными новостями. И я с ужасом понимаю, что предсказание вступило в силу, поэтому и поддерживаю отца в таком сомнительном мероприятии, как твоя свадьба.