Янтарные слезы Феникса (СИ) - Мозговая Екатерина - Страница 56

Отстранившись, позволила себе пару секунд побыть в мнимом неведении. Напоминая, что я сильная, и знаю, на что иду. Тем более, видеть мои метания мог только демон. Все прочие любовались затылком, а он на редкость не красноречив…

Глаза открыла резко, словно после нескольких минут клинической смерти, и напоролась на взгляд Салисена, в котором было…

Подбородок вздернулся в решительной капризности, молчаливо напомнив, что дипломатический гость получил то, что хотел. И нечего пенять на недовес моих стараний.

Гархе напрягся еще сильнее, продолжая глубокомысленно молчать, и посмотрел поверх моей головы. Впрочем, я и сама ощущала приближение того, ради кого мне и втоптать себя в грязь не жалко.

Что ж, игра продолжается. Акт второй…

Развернулась, и успела сделать всего пару шагов, прежде чем поравняться с разъяренным и требующим объяснений любимым. Став эдакой дамбой между Фениксом и демонякой.

Мир не спешил с расспросами, видимо ожидая, что заговорю я. Замер лишь, вытянутый, будто кнут перед замахом, не подозревая, что взором можно ранить куда сильнее. Голову склонил по-птичьи. И вообще, всем своим видом демонстрировал ожидание, дескать, попробуй удивить меня сильнее, родная. Утро ведь полно сюрпризов. Только жилка на шее, приставленная к пульсу, не просто подрагивала, она напряглась до такой степени, что казалось, ее кто-то рвет. Целенаправленно и без шанса на восстановление.

Не стала обманывать ожиданий. Посыпать голову пеплом стану после. Сейчас же… Достоверность наше все.

Нос устремился к багровым облакам, вид коих за прошедшее время слегка поутратил былую угнетенность и не казался больше зловещим. Куда там небу. Оно не рухнет, в отличие от моей любви… И я только мельком успела подивиться тому, что заканчивается наша с Демиром история, примерно так же как и начиналась, прежде чем произнести жесткие, сухие и отрешенные извинения:

— Прости, Рыжик, — заговорила и сама не узнала свой голос. У нас с Демирином были разные взаимоотношения с момента знакомства, но никогда прежде в них не сквозило равнодушие. — Но плечи Салисена оказались крепче, а спина надежней…

Да, я старательно била больнее. Практически на поражение. И пусть только мне одной известно, чего это стоило… Исковеркать слова его признания — такого искреннего, трогательного и красивого, что может быть циничней?

Зато действенно. И доходчиво.

Вдаваться в дебри рассуждений, мол почему, как, когда Мир не стал. Усмехнулся лишь криво, не удостаивая продолжающего стоять рядом демона (а я в сей момент уповала лишь на то, чтобы хватило ему терпения разыграть фарс до конца. Он ведь не обязан… Однако из неприязни к Фениксу, Гархэ и не подумал сдвинуться с места) ни единым взглядом, словно не было его рядом и осведомился этак с повышенной небрежностью:

— И что же делать мне… — пауза и сердце замирает, потому как я чувствую всю тут тяжесть, в сей момент накрывающею нас. Одну на двоих. Будто лавина. Не сопротивляться ей, не выстоять. — В сложившихся обстоятельствах?

— Ненавидеть меня, — голос все же предал, да и глаза, поспешили опуститься, не желая и далее учувствовать в столь болезненной, и заранее проигрышной стычке. Куда им до двух солнц горящих сейчас у Мира, — Так легче.

— Кому? — новый прицельный вопрос.

— Мне, — не стала лукавить, выдавливая улыбку, будто слезы из камня. — Видишь, я даже в такой малости эгоистка.

— Да уж, — согласился огненный ненаглядный, сжигая меня дотла. — В жизни не встречал более…

Не зажмуриться. Главное не зажмуриться, боясь оскорбления.

… — эгоистичной особы, — ровно заключил Феникс, и более не глядя в мою сторону, направился обратно, четко чеканя шаг. Хорошо хоть время я подгадала так, чтоб оно совпало с моментом, когда последний обоз окажется на территории РАМИиЗ, и Демиру не придется торчать у всех на виду, давясь жалостливыми взглядами друзей и знакомых.

Эту чашу предстояло испить мне и до дна.

Акт третий…

Естественно, все глядели пополам с неверием и едва-едва зарождающимся осуждением. Даже дядя позабыл про раненную конечность, и передумал доверять свое некромантское тельце профессиональной помощи целителей.

Ему я и помахала, искренне радуясь тому, что живой. Эту радость, не преминула вложить в новую улыбку, что со стороны смотрелось, так будто я нисколечко не опечалена разрывом с женихом.

Первой в ужасе, прикрыла ладошками щеки Инка, не зная, что предпринять первым — догнать брата или кинуться к подруге, которой явно на голову нечто тяжеленное свалилось, раз она такие фокусы выкидывает.

Нахмурилась Мариса, не способная скрыть неодобрения. Дружба дружбой, но и скрывать свое порицание она не готова.

Дольше всех не реагировал Рин. Освободившись от раненной ноши, троллик стоял рядом с Одиночкой, и лицо его не выражало никаких эмоций. Буквально чистая глина, что хочешь то и лепи. В него я и воззрилась, практически умоляюще. Давай, же громила, не подведи.

Эринир скривился, сплюнул под ноги, и проговорил нечто неслышимое с моего расстояния, но явно нелицеприятное. И первым же покинул "сцену", увлекая вслед за собой девчонок.

Вышло правдоподобно. Если б еще не опущенные плечи, говорящие, как нелегко далось другу представление.

Я не стала прокусывать губы и заламывать руки. И уж тем более не собиралась догонять уходящих друзей. Ну а слезы… Что слезы? Они слишком расходный, легковосполняемый материал, чтобы нести какую-нибудь ценность. Даже не попыталась их стереть, пусть себе.

— Ничего так не ранит сильнее, как осколки собственного счастья, да Лианель?

Салисен подобрался вплотную совершенно незамеченным. Наверное, если бы сейчас рядом грянул гром, я и этого не ощутила.

— Что, задело? — усмешка не смогла скрыть опустошения, граничащего с головокружением и острым порывом опуститься на колени и разрыдаться.

— Скорее, прошибло насквозь, — осевшим голосом вдруг проговорил парень и, ухватив меня за локоть, притянул к себе. — Что же ты творишь, девчонка? Что такого было в том предсказании, чтоб так над собой измываться?

Я смотрела в его такие странные, двойственные очи и молчала. Не в силах попросить, чтоб отпустил. Но и не собираясь откровенничать. Пусть тоже отвернется. Для его же блага. Рядом со мной слишком опасно.

Не знаю, что выискал на моем лице песчаник, но пальцы вскоре разжались, вид его стал безразличен, а тон холоден, словно нож, приставленный к горлу.

— Надо же. Я по-прежнему не заслужил доверия юной девы? — то ли вопрошая, то ли иронизируя, проговорил по итогу принц соседней державы. — Не смею задерживать, — договорил рвано и тоже поспешил восвояси.

А я…

— Дамба выдержала, — пробормотала в эмоциональном опустошении, обнимая плечи трясущимися руками, — а реки иссохли.

— Не знал, что в моменты особенных душевных терзаний, тебя тянет на поэтическое словоблудие.

А вот и родич доплелся до несносной племянницы, дабы лично устроить головомойку.

— Нам предстоит до-о-олгий разговор, Лиани, — выделяя последние слова особой интонацией добавил Аск и скомандовал: — Живо домой.

Возражать или разумно заметить, что ему сейчас куда больше нужно в лечебницу, не стала. Просто не только Аскрин хорошо меня знал, но и я его. И такой вот тон, говорил о многом, но только не об отказе.

— Значит, разлюбила? — не скрывая гневной издевки, вопросил дядя, будто бы речь шла не о Демирине, а непосредственно о нем.

— Значит, да, — ответила ровно, разглядывая стену перед собой.

— Вот так стремительно? За два дня? — продолжал гневаться некромант, не верящий ни единому слову и подозревающий меня в новой подлянке.

Впрочем, не так уж он далек от истины…

— С Салисеном больше шансов на выживание, — не стала оправдываться и перешла к доводам меркантильным. Дескать, любовь любовью, а жить хочется сильнее. — В Окаянном Владычестве мне ничего не будет угрожать.