Янтарные слезы Феникса (СИ) - Мозговая Екатерина - Страница 21

— Вы… вы… — багровея от стыда и бессилия одновременно, зачастила уязвленная нечисть. — Вы не понимаете. Плакальщицы же, как русалки. Их поцелуи, что поводок. Днем у нее надо мною власти нету, а вот ночью она зовет и… и…

Я говорила, что щеки Листика стали буро-фиолетового цвета? Так вот теперь они приобрели еще и уникальный, пятнистый грязно-оранжевый оттенок. Даже залюбовалась такими переменами, загораясь исследовательским пылом и азартом, разузнать, на что еще способен окрас кожи леприкона.

— И опять пытается залобзать? — помогла смущенному нечистику.

Листик сначала резко качнул головой в знаке — не только. Потом спохватился, заметив, как от удивления мои брови задались целью доползти до начала лба. Спешно закивал, но осознав, что я не купилась, вновь рухнул на Инкину кровать и вперился взором в пол, на сей раз, воспылав щеками, как налитыми вишнями.

— Или… — выдвинула предположение, прилагая остатки сил, чтобы голос звучал ровно, — пытается надругаться, распутница? — о, Творец, ты свидетель, я делала все, что могла, но такта в итоге не хватило…

А когда несколько волн смеха сошло на нет, и я смогла, размазывая кулаками слезы, выдохнуть, поднять свое тельце, рухнувшее рядом с уже давно валяющейся на постели и зажимающей рот подушкой подругой, в вертикальное положение и взглянуть на продолжающего истязаться смущением леприкона, то не поверила собственной догадке.

— Не-е-ет, — протянула недоверчиво: — Неужели не пытается, а уже надругалась?

— И не один раз, — глухо выдала Инкиния, на мгновение вынырнув из импровизированной глушилки ее безудержного веселья. — Вспомни, твоей эпопее с поиском библиотечного ключа уже третий месяц пошел. Так что времени у них было предостаточно.

Перевела сочувствующий взгляд обратно на Листика и… усовестилась, поскольку вспомнила, что именно я посоветовала плакальщице приглядеться к нечистику. Сама, так сказать, расписала достоинства видного зеленого человечка.

Вновь наступила тишина. Неловкая, со стороны нечисти и меня и пытающаяся восстановить дыхание со стороны Ини.

— Ну… — попыталась найти слова сочувствия для позднего визитера, однако не так уж это и легко. В первый раз ведь утешаю поруганное достоинство нечисти.

— Ты до конца дослушай, — посоветовала Инкиния и улыбнулась так счастливо, будто меня в завершении рассказа ожидает грандиозный сюрприз.

Насторожилась. Однако интуиция и на сей раз не подвела — сюрприз таки ждал.

— И чем же я могу тебе помочь? — спросила деликатно, понимая, что сконфуженный леприкон заговаривать снова не торопится. — Провести разъяснительную беседу? Ты вроде бы нечисть взрослая, совершеннолетняя, так сказать… — на этом умные слова закончились, и я не выдержав, ляпнула: — И вообще, Листик, я не пойму твоей печали? Живи, то есть не живи и радуйся. Я, конечно, в размножении нечисти с нежитью не сильна, и довольно смутно представлю себе такой симбиоз… А, если честно, то и представлять не хочу, но, думаю, не так уж это и плохо. Ты одинокий, она плакальщица свободная. В чем проблема?

— А ее и не было, — выкрикнул нечистик эмоционально, пихнув кулаком покрывало. — Пока… пока она… не заговорила об обязательствах.

— О чем? — переспросила ошарашено, начиная осознавать две вещи: первое — мужик, он даже если и нечисть, то все равно мужик. И кобелинистая его натура совсем не против подвигов, однако же зачастую скоротечных и напрочь лишенных ответственности. И второе — здесь любитель дармовых развлечений вряд ли сыщет понимание. Женская солидарность, пустьи такая странная, но она крепка.

Видимо и Листик нечто эдакое прочел по моемупосмурневшему лику, потому как в раз начал ерзать на месте (небось, упомнил, как могут пострадать его телеса, если он окончательно впадет в немилость) и еще сильнее краснеть.

— И главное, я ж не против, — пошел на попятную зеленый мужичишка. — Так ведь ей свадьбу подавай, — выкрикнул и уставился на нас с Ини, ища поддержки.

— Возможно, я тебя, Листик, удивлю, но все девицы склонны к этаким требованиям, — выдала без должного понимания. А после добавила неуверенно: — И, по-видимому, даже почившие их представительницы посягают на обустройство личного счастья.

— Да, но засмеют же, — взвыл леприкон, обхватывая щеки ладошками и начиная от излишнего волнения раскачиваться, будто бы игрушка, изготовленная мастером с черным чувством юмора.

— Кто? — выдали мы с Инкой одновременно.

— Так мало ли охочих, — нашелся нечистик. — Вам ли не знать, сирина Лия, как богат Аурельский лес на живность и неживность. Ну, не женятся среди нашей братии, не принято это.

— А ты стань первопроходцем, — решила не прислушиваться к здравому смыслу зеленого человечка. Блажить, так блажить, — И вообще, ради дамы сердца, — запнулась на последнем слове и уточнила, — если оное имеется (просто навскидку вспомнить анатомические особенности леприконов не вышло), можно пойти не только против установленного порядка, а и против всего мира. Так что не разочаруй мою веру в истинные чувства, и иди навстречу трудностям смело, Листик.

— Хорошо сказала, вдохновенно так, — шепнула рядом довольная огненноволосая девица.

А я лишь плечом повела, отмахиваясь, поскольку внимательно наблюдала за чередой эмоций, скользящих на маленькой моське лесного ловеласа. Листик, поначалу слушавший меня с недоверием, постепенно преображался и в конечном итоге стал глядеться так геройски-комично, будто бы уже не мог дождаться, когда сможет бросить вызов обществу. Приосанился, навострил уши, выпятил подбородок, и горшок отложил в сторону, что выражало крайнюю степень готовности к действию.

Эко он проникся. Все ж таки, Аластар хороший педагог, вон как научил меня словом владеть. Прямо почувствовала себя полководцем, несущим знамя любви.

Но долго бунтарский настрой нечистика не продлился. Я даже насладиться выполненной миссией не успела, как зеленый человечек сник и печально выдал:

— Ничего не получится.

Однако теперь уже мы с Инкинией настроилисьрешительно, потому как прекрасно понимали — единственный шанс избавиться от визитера — вселить в него уверенность.

— И почему же? — вопросила первой соседка.

— Айза… — начал говорить Листик и добавил поясняя: — Невеста моя, нежить молодая. И в ней еще не все человеческое забылось. Вот и хочет она, чтоб непременно платье было, фата, украшения… А где ж я ей все это возьму?

Я очень выразительно поглядела на его горшок с полновесными золотыми и наставительно изрекла:

— Не будь жадным.

— Дело не в этом, — категорично мотнул головой нечистик. — Мне дальше академии ход заказан. И если бы я даже смог добраться до города, минуя все его охранные щиты, то вряд ли торговцы будут со мной столь милы, чтобы…

— Ясно, — перебила нечисть, ибо и сама уже поняла, что леприкон на самом деле, тот еще пройдоха и манипулятор. Поскольку, чудится мне, он изначально заявился, дабы перекинуть на нас свои свадебные хлопоты. Просто историю подал правильно, чтоб у нас это желание само зародилось.

И, в общем-то, не прогадал. Больно уж мне захотелось на этакую редкость поглядеть и собственную ручку к ее обустройству приложить.

— Будет тебе сюртук жениховский и фрезия в шляпе, — выдала уверенно. — И забери ты уже свой скарб горшкоподобный, нечего его ко мне ближе подсовывать. Считай это тебе мой подарок, на долгую, уж у нечисти этой проблемы нет, и главное счастливую семейную нежизнь.

— Ты точно за мной следишь, — гневно шипела на любимую пташку, опять умудрившуюся меня изобличить. — Ой, — пискнула испугано, зацепившись за какой-то корень. Но Феникс вовремя пришел на помощь и поддержал свою разбушевавшуюся невесту.

— Как только перестаешь приглядывать за красивой девушкой, к ней сразу же начинают приглядываться, — хорошо поставленным, невозмутимым тоном молвил ненаглядный.

За красивую — захотелось поцеловать, за невозмутимый тон — стукнуть.