Янтарные слезы Феникса (СИ) - Мозговая Екатерина - Страница 19

— А пусть он им не щелкает, — хмыкнул любимый и показательно мой воинственный носик пальцем задел. — Да и дед помог.

— Значит Далин все это время…

— Находился под колпаком у моего папочки, которому совершенно не улыбалось родство с мелким предпринимателем, к тому же довольно неудачливым.

— И когда ты узнал? Почему ничего не рассказал Инке, мне? — интересуюсь недовольно, хотя и понимаю, что эмоция эта излишня. Главное, что теперь русалу больше не придется изображать зимнюю спячку.

— А вы, сирина Воительница, оказались слишком заняты своими секретными разработками, дабы лишний раз обращать внимание на проблемы нас — простых смертных, — подначил меня Феникс.

Фыркнула, но смолчала, поскольку ответить было нечего.

— Ини я не рассказал, по той простой причине, что это должен сделать Дал. Лишний раз вмешиваться в их взаимоотношения я не собираюсь.

— А что будешь делать с закладной? — уточняю задумчиво, ведя мысленную борьбу со своей болтливостью и непреодолимой тягой по прибытию все сбалтнуть подруге.

Демирин слегка приподнял удивленно брови и ответил вопросом на вопрос:

— Далину верну естественно, что же еще?

— Расточительно вы относитесь к собственности, — протянула с наигранным укором. — Однако же весьма ценны, как друг, — добавила улыбаясь.

— Это еще что, награда моя, — промурлыкал Демир соприкасаясь своим лбом с моим, — как любимый я и вовсе идеален. Так что цени.

— Какой же ты… — покачала головой уставившись на него возмущенно-восторженно.

— Да-да, продолжай, я весь во внимании, — ухмыльнулся огненный прохвост.

— Невозможный, невероятный и невыносимый плут, — договорила с чувством, дабы у некоторых не осталось ни единого сомнения, что той крошки на дороге для голубя, на свой счет.

— Согласен, — покорно кивнул Феникс, и, обхватив меня посильнее надежными ручищами, перенес обратно в комнату.

Причем, сам следом не вошел. Опять оставил разбираться с приступами высоконравственности своей сестренки один на один.

— Ну, Рыжик… — протянула обещающе мстительно, — я тебе это припомню.

Боевой настрой хоть и придавал энергии, однако перед очередным выговором соседки мерк. Поэтому первым делом, очутившись в комнате, я малодушно уставилась на Инкину постель, надеясь, что подруга все же отчаялась меня дождаться и улеглась спать. И каково же было мое удивление, когда на кровати алого, но иной раз и опаляющего солнышка я разглядела совершенно неожиданного для сего пространства гостя?

— Я здесь, — констатация местонахождения Инкинии стала для моих нервов еще более удивительной.

Оттого я даже подпрыгнула на несколько сантиметров, налету разворачиваясь уже к своей кроватке, которую и облюбовала подруга.

Ини и Листик (а визитером оказался именно леприкон, которого я так часто благодарно поминаю) сидели в одинаковых позах и смотрелись непременно трогательно, если бы не общая атмосфера абсурдности, витавшая в комнате. Ибо удерживающая подушку Инкиния и нечисть бережно обхватившая свой горшок в такие же нежные объятья, в моей голове не укладывались, словно кирпичи на колесо.

Однако быстренько взяв себя в руки и оценив обстановку, сделала вид, будто обалдение, проскочившее на лице, всего лишь призрак, померещившийся собравшимся. Посему деланно спокойно поинтересовалась:

— Чего сидим, кого ждем?

Леприкон заслышав мой, в общем-то, невинный вопрос, как-то настороженно сжался и горшок свой стиснул еще сильнее. А вот Инка отмалчиваться не стала, хотя и нельзя сказать, что внесла много ясности…

— А ты угадай, — выдала она прохладно.

— Что-то не настроена я на шарады, — попыталась увильнуть от огненноволосой надзераторши. Однако в виду постоянной практики, на которую Инка богата, с таким-то любимым, уловка не прокатила.

— Что, дела богини Ассиры совсем мозг разжижили? — хмыкнул ранимый солнечный лучик, который, оказывается, иногда ранит действительно метко.

— Ты с сей задачей справляешься порой гораздо профессиональней, — не сдержалась в итоге я. — Инкиния, что ты в последнее время, как чайник пышешь жаром, ни подойти к тебе, ни притронуться?

— Я-то? — наигранно изумилась представительница рода Алых Фениксов, на общение с которыми у меня сегодня явно вышел перебор.

— Ты-то, — ответила в том же праведно-возмущенном тоне.

— Ну, знаешь ли… — проглотив так и несказанные, но думаю, весьма эмоциональные слова, возвестила Ини.

— Не знаю, — не дала ей договорить. — Но очень хочу узнать. Может хоть ты, Листик, объяснишь, за какой такой надобностью выгнал мою соседку со своей постели. Горшок вроде бы при тебе. Что за поздние визиты к двум незамужним девицам? Никак решил личную нежизнь наладить?

Вопросы задавались мной, исключительно, как говорится — в бровь, произнесенные на волне ядовитого красноречия. Но раздавшийся нервный смешок со стороны Инкинии, за секунду преобразившийся в хохот, и мило покрасневшие щеки Листика, заставили задуматься о том, что же я упустила?

— В точку, — весело возвестила соседка. На пару мгновений замолчала, но когда перевела взор на печальную нечисть, не сдержавшись, хрюкнула и снова стала хихикать.

Листик заерзал. По всему выходило, что находиться ему здесь становится все более неудобно, однако же и исправлять свой дискомфорт он не спешил.

Вздохнула, предчувствуя интуитивно — рассказ нечисти мне не понравится совершенно, и о загаданном отдыхе можно забыть. Уселась на свою кровать, невозмутимо потеснив соседку, и великомученически молвила:

— Рассказывай, горе-пакостник, что у тебя опять стряслось?

— У меня… — и без того тоненький голосок леприкона сорвался и неприятно резанул по ушам.

— Инка, как ты думаешь, твоя успокаивающая настойка, на нечисть подействует? — воспользовавшись заминкой, организованной Листиком, поинтересовалась у заядлой травницы. — А то чувствую, сомлеет наш гость от переизбытка чувств.

Предложение было расчетливым и целило одной стрелой сразу в двух зайцев: во-первых, вид леприкона меня действительно беспокоил, и чисто женские жалостливые порывы сподвигали на оказание помощи, а во-вторых, сдвинутая на своей науке Инкиния, заслышав интересное предложение, тут же вознамерилась его или подтвердить или опровергнуть. И, естественно, только опытным путем. Потому подруга живенько подскочила с места и обосновалась возле своего рабочего стола, с задумчивым видом перебирая баночки.

— Экстракт пустырника не подходит, от него нечисть дуреет… — тихонечко принялась совещаться сама с собой Ини. — А вот валерьяна… Нет, тоже не то. Я туда для пущего эффекта корень благосила терла, а от него и вовсе…

— Инка, — проговорила требовательно, заметив, что леприкон от таких перспектив и без всякого благосила побледнел и готов испариться в любую секунду, — раздумывай, пожалуйста, про себя, а то Листик волнуется.

Соседка смолкла. Но хватило ее ненадолго. Через пару мгновений Ини снова не сдержавшись, прыснула и, давясь смешком, заметила:

— Дожили, отпаиваем мнительную нечисть успокоительным. Листик, простите не в обиду, — выставила Инкиния вперед ладонь, извиняясь за свои слова.

Леприкон лишь кивнул и вновь на свой горшок уставился.

Правильно, с лекарями, а тем более неквалифицированными, спорить себе дороже.

— Ну, так что за беда на сей раз с тобой приключилась, горемычный ты мой? — стараясь запихать усталость за компанию с язвительностью поглубже, спокойно поинтересовалась я, когда зеленый человечек был отпоен и слегка приведен в себя.

Язвительность, правда, упиралась всеми силами, посему в участливый тон, нет-нет, да и прорывались оттенки сарказма. И пусть они являлись едва уловимыми, однако по поникшим плечам Листика, прямо таки ощущалось, что он их чует, словно мышь лисий шаг.

Прикрыла на мгновение глаза, выдохнула и совсем уж мягко попросила:

— Рассказывай.

Нечисть, недоверчиво стрельнула в меня глазками-бусинами, повела зеленым, будто сложенным в трубочку кленовым листом ухом, да и преступила к повествованию, попеременно то всхлипывая, то шмыгая носом.