Из глубины глубин (Большая книга рассказов о морском змее) - Честертон Гилберт Кийт - Страница 13

— Да, — ответил я. — Я понимаю, о чем ты, Джим.

— Берега Африки всегда окутаны по утрам этими густыми туманами. В таком густом тумане Гил и увидел свое привидение. После заката туман поднимается снова, но никогда не бывало, чтобы туман наползал днем, при ярком солнце. Чудная была погода, доложу вам! Мало-помалу туман чуть рассеялся. На спокойной и маслянистой поверхности моря танцевали белесые клочья, как солнечные пятна на лужайке. Иногда эти клочья опускались прямо на корабль, и тогда другой край палубы было не разглядеть. Туман принес с собой отвратительный запах: зловоние лагун у берега, приправленное вонью рабовладельческой шхуны, только в тысячу раз сильнее. Откуда тот запах взялся, не могу сказать, но мы едва его выносили. Я совершенно ничего не понимал.

Пока глядел на море и ломал себе голову, откуда взялся туман вместе с зловонием, на палубу поднялся Гил Саул. Выглядел он еще хуже, чем утром. Раньше его кожа была белой, как мел, а теперь стала серой, пепельной, как у трупа. Я был так встревожен, что тут же воскликнул:

— Иди вниз, Саул! Иди и покажись доктору!

— Нет, — говорит он, — никакой доктор мне не поможет, Джим. На меня снова нашло. Точно тебе говорю, скоро я опять увижу это привидение или змия.

Честно сказать, я почувствовал себя как-то странно: его лицо, слова, зловонный туман… Я не то что бы испугался, но одно могу сказать: в ту минуту я предпочел бы оказаться в Портсмуте, да в ясный день, а не торчать у этого берега.

— Ты что-то тогда увидел, Джим? — прервал я старого моряка.

— Я пока что ничего не видел, мастер Чарльз. Но я что-то почувствовал… Не знаю даже, как объяснить. Какое-то неприятное чувство, точно кто-то бродит по моей могиле, как говорится, потустороннее какое-то…

Капитан и первый помощник были на квартердеке. Помощник прижимал к глазу подзорную трубу и пытался что-то разглядеть среди клочьев тумана. Я находился так близко от них, что мог расслышать их разговор.

Помощник, вижу, чуть повернулся к капитану и бросил через плечо:

— Капитан Мантер, четко рассмотреть не удается, но все это крайне любопытно…

После он поворачивается ко мне и говорит:

— Ньюман, поскорее ступай к моему стюарду, и пусть даст тебе мою ночную подзорную трубу.

Я побежал вниз, принес трубу и подал ему, а он отдал мне первую и стал смотреть.

— Клянусь Богом, капитан Мантер, — говорит он, — это величайшее морское чудовище, какое я когда-либо видел!

— Ха! — говорит капитан, берет у него трубу и смотрит в нее сам. — Это всего лишь водяной смерч. Иногда они принимают самые странные формы.

Но потом я услышал, как он тихо сказал что-то помощнику. Затем уже громче:

— Лучше быть наготове.

И он немедленно отдал приказ, боцман засвистел и мы все помчались на свои места. Странно, правда? Так подумали все и каждый на «Амфитрите».

Снова поднялся небольшой ветер. Я был на наветренном борту, ветер дул с берега, и вдруг Гил Саул — а он командовал моим расчетом в той батарее — схватил меня за руку и сильно сжал.

— Приближается! Приближается! — проговорил он прямо мне в ухо.

Тот же ужасный гнилой запах накатил на корабль, послышался шум, точно стадо диких лошадей одновременно пило воду.

В эту минуту туман чуть рассеялся. Стало видно на несколько миль в наветренную сторону. Капитан, первый помощник и все матросы смотрели туда, словно чего-то ожидая.

Господи! Я еле удержался на ногах, говорю вам! Никогда в жизни не видел ничего подобного, и надеюсь, никогда не увижу! Это был змий, громадная рептилия — только он был огромней, чем можно себе представить. Он высовывал из воды колоссальную птичью голову, шея его была выше нашей грот-мачты, и мчался с невероятной быстротой почти тем же курсом, что и мы, поднимая волны, как колесный линейный корабль. Длина его, насколько я мог видеть, составляла не меньше половины мили, не говоря уже о той части тела, что оставалась под водой. Он был толще любого кашалота, это уж точно, потому как возвышался над водой на добрых пять футов.

Я видел, что капитан и его помощник были как громом поражены. Но капитан Мантер был самым храбрым офицером, какого я знал, так что он быстро взял себя в руки, а тем временем туман вновь сгустился и отрезал нас со всех сторон — и в ярде от борта ничего не разглядеть.

— Не пугайтесь, ребята, — прокричал капитан бодрым и громким голосом, чтобы все матросы услышали. — Это всего-навсего водяной смерч. В тумане он кажется больше, чем на самом деле. Когда смерч подойдет ближе, мы угостим его залпом с правого борта и он рассеется.

— Да! Да! — радостно закричали все. Тем временем зловоние становилось все ужасней. Фырканье и плеск, которые мы слышали раньше, стихли было, когда капитан заговорил, а теперь сделались совсем оглушительными.

С той секунды, как мы увидели рептилию, бедняга Гил все держался за меня, но не выпускал из правой руки запальный шнур орудия.

— Огонь! — прокричал капитан.

Все пушки правого борта выпалили одновременно, ровно над водой над водой и параллельно палубе, так как капитан Мантер еще раньше приказал нам опустить стволы. Старушка «Амфитрита» содрогнулась до самого киля.

Клянусь, сэр, это так же верно, как то, что я стою сейчас здесь и разговариваю с вами: едва только пушки дохнули огнем и дымом и выбросили ядра, раздался ужасный рев, послышался всплеск воды и волны набежали на нас, как прибой на берег. Люди растерялись и застыли, глядя вокруг, ведь ни один смертный такого не видывал. Гил вцепился в меня еще сильнее, бросил запальный шнур и завопил:

— Там! Там!

О, это было страшно, мастер Чарльз! Длинное тяжелое тело будто поднялось в воздух, пронеслось над кораблем и упало в море далеко с подветренного борта. Когда оно пролетало над нами, мы с Гилом подняли головы и увидали страшные огненные глаза самой громадной змеи, какая с начала времен ползала по земле — вот только эта летела по воздуху. Из ее уродливой головы торчал длинный клюв, как у птицы, а вокруг шеи была желтовато-зеленая бахрома или капюшон, похожий на мешок под горлом у рассерженной ящерицы. Больше я ничего не разглядел: тварь пронеслась над нами и в мгновение ока была уже в миле или больше по подветренному борту. Затем сгустился туман и скрыл ее из виду. Кроме того, я был занят Гилом — он упал в обморок и лежал без движения, как мертвый.

Чем бы ни была эта тварь, она снесла нашу грот-стеньгу вместе с реями и парусами, будто пушечный залп, и нигде в море их не было видно, как мы ни приглядывались.

— Чуть не задел посерьезней! — сказал капитан, придя в себя. Он обращался к помощнику, но все услышали — так тихо было на борту. — Как говорится, на волосок, мистер Фримантль. Мне доводилось видеть, как смерч причинял гораздо больший ущерб, и мы должны быть благодарны.

И тогда все занялись ремонтом и приведением судна в порядок. После нас здорово потрепало, пока мы не дошли до Сьерра-Леоне для починки.

Гил долго оставался без сознания, потом у него началась сильная лихорадка и он едва выжил. Он никогда не забывал то, что видел, и я не забывал, и все остальные матросы тоже, хотя мы никогда об этом не говорили. Мы знали, что видели нечто потустороннее, и даже капитан и мистер Фримантль хорошо это знали, пусть и списали весь ущерб на смерч, чтобы не тревожить людей. Мы видели великого морского змия, все мы видели, до последнего матроса на борту! И было это предостережение, как и сказал бедолага Гил Саул. Странно сказать, но никто из тех, кто был на борту «Амфитриты», когда мы столкнулись со змием, кроме него и меня, больше не ступил на землю доброй старой Англии! Кости всех остальных остались белеть под солнцем на раскаленных песках Африки. Там, в этом смертоносном климате, полегло на десять тысяч больше наших соотечественников, чем спасли мы рабов из цепей!

— Но, Джим, — сказал я, когда старый моряк замолчал, — ты уверен, что это действительно был морской змей? Может быть, вы и вправду увидели в тумане смерч или какой-нибудь обломок корабля?