По темной стороне (СИ) - Огинская Купава - Страница 34

— ‎Не думаю.

— ‎А можно мне с тобой? — На меня посмотрели так, что я без всяких слов поняла, насколько невысокого мнения Раяр о моих умственных способностях, но все равно упрямо повторила: — Можно?

Оставаться одной в замке, в который уже однажды проникли сектанты, мне совсем не хотелось. Ну да, там, куда вызывали Раяра, была целая куча светлых, которые меня уже однажды чуть не убили, но… адепты-то на меня уже три раза покушались, и выбирая из двух зол, я бы предпочла то, которое можно было встретить с Раяром.

— Ты представляешь, насколько это опасно?

— ‎Оставаться под ненадежной защитой не до конца вернувших силу плетений тоже очень опасно.

— ‎У тебя есть амулет…

— ‎И нет уверенности в том, что я успею в случае необходимости им воспользоваться.

— ‎Яна, — меня пытались задавить авторитетом, раскатать по окну взглядом или хотя бы пробудить совесть тяжелым вздохом, а я продолжала преданно таращиться в ответ, сжав в кулачках ткань его рубашки.

— ‎Эксклюзивный человек, помнишь? Обо мне нужно заботиться, меня необходимо охранять и категорически запрещается оставлять одну.

— ‎Ты будешь не одна, с тобой останутся нарзы и весты.

Я поморщилась, даже не думая скрывать своего возмущения. Весты, эти человекоподобные тени, пугали меня куда больше светлых. У меня же сердце слабое, а весты очень любили просто выходить из всяких темных углов или достаточно плотных теней, чем часто меня пугали.

— Раяр, ну пожалуйста. Я буду вести себя тихо, стоять смирно и даже дышать обещаю через раз, ты только не оставляй меня здесь одну.

— ‎Дыши, как дышится, — сдался он на милость победителя, — но от меня ни на шаг и… молчи, Яна. Даже если кто-то обратится прямо к тебе, ни слова.

— ‎Поняла! — не рассчитав расстояние, я бездумно соскочила с подоконника, собираясь продемонстрировать ему свою полную готовность, но приземлилась Раяру на ногу, боднула его лбом в грудь и предприняла случайную попытку уронить страх и ужас Мглистого удела на каменные плиты. Раяр устоял и даже не поморщился, а я потом еще несколько минут потирала лоб, отбитый о каменную грудь моего кошмара.

К счастью, на это он ничего не сказал и даже не посмотрел на оттоптанную мной ногу, нет. Пока я потирала лоб, он разглядывал потолок, пытаясь там найти ответы на мучавшие его вопросы. Например: кто, зачем и почему послал ему меня? Я была почти уверена, что Раяр не задавался вопросом «за какие прегрешения», прекрасно зная ответ. Но вот почему из всех хейзаров именно он был облагодетельствован мною… это да, это интересно.

— Руку, — потребовал Раяр, протягивая мне раскрытую ладонь.

Послушно вложив свою руку в его, я уже привычно зажмурилась, ожидая, когда перемещение огреет меня по голове, разберет на части и выбросит уже в другом месте, оставив на прощание белые точки перед глазами и легкую тошноту.

На этот раз все было совсем плохо. Нет, перемещение оставалось стандартно мерзким, но вполне терпимым, зато место нашего прибытия…

Это был лес. Густой, еловый лес, полный тумана и неясных шорохов. В неуютном полумраке, среди темно-зеленых, колючих еловых лап, виднелся зеленоватый, колдовской свет гнилушек. Мох под ногами проминался влажным и очень мягким ковром, надолго сохраняя на себе отпечаток подошвы.

И вот в этой сырой, неуютной обстановке мы и встретились со светлыми. Глядя на толпу спешившихся, но все равно державшихся поближе к коням мужиков, я почему-то подумала, как же хорошо, что здесь хотя бы дождь не идет, как в Мглистом уделе. Иначе наша встреча была бы еще печальнее.

— Раяр, — от толпы светлых отделился высокий мужчина в сером камзоле и черной рубашке, вышитой серебряной нитью. Брюки и высокие сапоги на нем тоже были черными, но мне почему-то казалось, что он весь серый, будто и сам соткан из этого тумана.

И волосы, забранные в хвост, имели такой… очень интересный цвет, который, кажется, зовется «соль и перец». И глаза у него были тоже вроде серые, но очень странные, как затянутое тучами небо. Вот ты смотришь на него и видишь угрюмую серость, но все равно знаешь, что там, за этой пасмурной непроглядностью есть ясное синее небо, сейчас его просто не видно. И сам он был какой-то серый со своим нездоровым цветом лица и бледными губами, — разберись со своими гостями.

— ‎Выпил бы их, и дело с концом, — сдержанно возмутился Раяр, ненавязчиво пытаясь задвинуть меня себе за спину, — или обратно отправил.

Шэйд это заметил и не посчитал нужным проигнорировать:

— Я отвлек тебя от трапезы? — и вот вроде голос у него был красивый. Сильный, раскатистый, пробирающий до костей я бы сказала, но вопрос этот был задан таким мерзким тоном, что меня всю аж передернуло. — Прости, но, думаю, скоро ты сам поймешь, зачем я тебя вызвал. Пойдем.

И меня, как маленькую, за руку, потащили к толпе светлых. При нашем приближении они напряглись, подтянулись и постарались принять как можно более грозный вид. Из всей этой смешной кучки звенящих солдатиков выделялось лишь двое.

Огромный мужик с ухоженной рыжеватой бородой и второй, тоже высокий, но несколько уступающий бородатому в росте, брюнет.

Брюнет!

Сначала я не поверила своим глазам, но после усердного промаргивания вынуждена была признать: мне таки не кажется. Среди блондинов, рыжих и русых затесался один темненький.

Хотя, конечно, не совсем темненький. Преждевременная седина легкой изморозью белела на его висках, отчего мужчина казался старше, чем это было на самом деле. Впрочем, упрямое, непримиримое какое-то выражение лица, глубокая хмурая складочка между бровей и темный, тяжелый взгляд — все это вполне гармонично смотрелось с сединой.

— Вэйд, — усмехнулся Раяр, когда брюнет выступил вперед, встречая нас, — с каких пор департамент занимается делами храма?

— Это личная инициатива, — ответил мужчина, поглядывая на меня своими черными глазами, — я сам предложил магистрату свою помощь.

— ‎Зачем тебе так усложнять свою жизнь? — Раяр перестал улыбаться и решительно задвинул меня себе за спину, однозначно дав понять, чтобы я не высовывалась.

— ‎Моя невеста — одна из неинициированных жриц, использованных в обряде призыва сосуда, — просто ответил Вэйд, который, судя по всему, какая-то большая шишка.

— ‎Она выжила? — искренне удивился мой кошмар.

— ‎Можно сказать и так, — легкая, очень загадочная улыбка лишь на секунду коснулась жестких губ и тут же исчезла, будто бы ее и не было. Вэйд вновь помрачнел, — пока адепты уверены, что смогут использовать сосуд для пробуждения Рассах, Селина в опасности. Ее уже пытались похитить…

— ‎Зачем? Сосуд здесь, значит обряд был закончен, то, что одна из жриц выжила — чудо, но ничего уже не меняет. Зачем кому-то ее убивать?

— ‎Ты спрашиваешь это у меня? — огрызнулся Вэйд, неосознанно сделав целых два шага к Раяру и сразу же став очень близко. В нем горела какая-то странная безнадежная злость, будто бы он очень хотел злиться, ему это было жизненно необходимо, но… не на кого. Уже заметно спокойнее этот очень важный дядька тихо произнес. — Я не знаю, почему ты до сих пор не убил девочку, но если в тебе нет для этого сил, то отдай ее мне.

Нет, он и раньше мне не нравился, уж слишком мрачным был и почему-то чем-то мне Раяра напоминал, а вот после этих слов стал глубоко неприятен. Я бы даже сказала, противен.

— Тебе? — удивился хищник. — С каких пор ты убиваешь женщин?

— ‎Я не стану ее убивать, — поморщился Вэйд, глядя прямо на меня, так нагло высовывающуюся из-за спины хищника, — отдам на воспитание в храм, там она будет в полной безопасности. Есть достаточно большой шанс, что после освящения она уже не будет пригодна для Рассах.

Раяр молчал. Молчал и думал…

Этот гад натурально размышлял над тем, стоит ли меня отдавать!

— Нет.

— ‎Но…

— ‎Яна не приживется в храме, ей там не понравится, но это еще не самое главное. Ее характер не понравится храмовникам. Не думаю, что ей удастся дожить хотя бы до посвящения в храмовую служку.