По темной стороне (СИ) - Огинская Купава - Страница 24

Или это была паранойя, или моя интуиция все же начинала работать, но Раяр на женщину никак не отреагировал, все свое внимание уделив заговорившему храмовнику пресветлой Мирай.

Я же не могла отвести от нее глаз, хотя чувствовала, что на меня смотрят. С ней совершенно точно было что-то не так. Она была странной… словно мертвой внутри…

— …сосуд должен быть уничтожен, — ворвался в мои напряженные мысли сильный голос главного в этой небольшой группе, — и мы готовы помочь…

— Мне странно слышать, что магистрат мог предположить, будто я способен пощадить человека, — перебил храмовника Раяр, и в голосе его слышалась неприкрытая издевка, — так откуда же у вас взялась такая информация? Неужели в Светлой империи появилась зрячая, о которой еще не знают Темные земли?

Мужик смешался, сбитый с мысли внезапным вопросом. И не успел он еще толком собраться с мыслями и ответить, как тишину нарушил огонек:

— Ты полагаешь, хоть одна зрячая решилась бы родиться в их краях? После того, что с сделала с ними пресветлая Мирай?

Я затаила дыхание, ожидая ответа храмовника. Пусть знания мои об этом мире были весьма скудны, но вот всю правду о том, как именно были стерты с лица земли зрячие, как-то упомянутые в разговоре огоньком, я выяснить успела.

Проклятие самой богини, что может быть страшней и несправедливей? Чего опасалась или хотела добиться Мирай, уничтожая целый магический вид, никто не знал, но результат был ужасающим по своей жестокости. Зрячие — одаренные милостью былых богов, способные видеть будущее и понимать суть вещей, перестали существовать. Умерли все. Старые, молодые, еще не вошедшие в силу, живущие в Светлой и тогда еще Темной империи.

Пресветлая добралась до каждой, вытянула жизненные силы сотен своих жриц, но избавилась от тех, кого считала своей угрозой.

— Наши мудрые способны на многое. — сдержанно произнес храмовник, хотя по его лицу было прекрасно видно, как много он хотел бы сказать, но сдерживался. Святой служитель храма, что с него взять? — Мы знаем, что сосуд все еще жив, и готовы помочь в его уничтожении.

— ‎Помочь? Как же? — равнодушно поинтересовался Раяр.

Звон в ушах постепенно стихал, и я могла слышать, хотя, судя по всему, успела пропустить много, пока, оглушенная стуком собственного сердца, напряженно разглядывала незнакомку.

Переведя взгляд на мужчину, упомянувшего сосуд… упомянувшего меня, я недружелюбно сверлила его глазами, очень удивленная внезапной темой разговора.

Впрочем, удивленной была не одна я. Делмар-то считал, что светлые прибыли жаловаться по поводу внезапно поднятых цен, и уж точно не думал увидеть здесь храмовников.

Но вот, вместо ожидаемых представителей торговой гильдии к Раяру заявились официальные представители светлого храма, с требованием уничтожить возможно единственного живого человека на все темные земли. Меня, то есть.

— Для полной безопасности тело необходимо освятить, лишив тем самым темнейшую Рассах любой возможности занять сосуд.

— ‎Зачем бы твоей матери занимать мою убитую, разлагающуюся тушку? — тихо спросила я у Делмара, не решаясь обращаться с такими глупыми вопросами к Раяру. Не учла, правда, что тут акустика хорошая, и шепчи не шепчи — услышат все. А если и не все, то многие. Например, мужик, которому так хотелось меня убить, а потом еще и над телом надругаться. Я точно не знала, как проводится это их освящение, но совсем не хотела, чтобы со мной это делали.

— ‎Не обращай внимания, — беспечно отмахнулся Делмар, — будь их воля, они освящали бы все на своем пути. Ощутить силу богини в себе — будоражащее чувство.

Мужика перекосило, а два других храмовника зло глянули на огонька, но все сделали вид, что наши перешептывания никто не слышал.

Особенно хорошо это получилось у Раяра, он даже в лице не изменился. Как сидел мрачным, скучающим истуканчиком, так сидеть и остался.

Зато мужик, имени которого я не знала, так как основательно отвлеклась на женщину во время приветственных расшаркиваний, с жаром начал расписывать их незавидное будущее, если Рассах все же пробудится ото сна.

Почему их, а не наше?

Да потому что меня к тому времени в живых уже не будет. Тьма завладеет моим телом и выпьет мою душу на радость своим адептам.

Из всего сказанного храмовником я поняла главное: зря я раньше только адептов культа Изначальной Тьмы недолюбливала. Служители храма Извечного Светоча такие же жестокие сволочи, как и сектанты. Только носят белое и воспевают другую богиню.

И вот этот вот беленький мужик, весь такой внешне располагающий к себе, очень добрый на вид, хотел жестоко и цинично меня убить. Потому что просто свернуть мне шею недостаточно. Нужно воткнуть в сердце костяной нож, который у них как раз с собой, а потом в срочном порядке меня освятить и сжечь.

И с таким воодушевлением он описывал мою кончину, необходимую для блага их Излома, в таких красках и подробностях, что мне стадо не по себе. Настолько сильно не по себе, что это почувствовали даже Делмар с Раяром. Последний даже не поленился податься вперед, чтобы зачем-то потрогать мои волосы. Жест вышел неловким и смущающим, но меня странным образом успокоил. Хотя я была почти уверена, что это он придумал из какой-то книги позаимствовать. Не прошло бесследно чтение любовных романов, ой не прошло.

— Достаточно, — Раяр оборвал веселые рассуждения светлого хмыря о моей бесславной кончине, за что я была ему очень сильно благодарна.

Мне, как барышне нервной и впечатлительной, не хотелось и дальше слушать о моем умерщвлении. Да, у меня была убогая фантазия, но даже она легко рисовала те кровавые картины, которые так талантливо описывал храмовник.

— Мы не можем рисковать безопасностью Излома! — вдохновленный, я бы даже сказала — распаленный мужик даже вперед шагнул, на мгновение забывшись.

— ‎Вы не можете, — легко согласился Раяр, — я могу.

— Она должна умереть! — упрямо настаивал на своем храмовник, и его голос, подхваченный эхом, очень раздражающе разносился по гулкому залу. — Если бы вы уничтожили сосуд еще во время ритуала…

— ‎Если бы вы лучше следили за своими жрицами, — перебил его Раяр, мрачно прищурившись, — мне не пришлось бы прерывать ритуал. Его просто не смогли бы провести.

— ‎Сосуд…

— ‎Вообще-то, меня зовут Яна.

Не выдержала, да. Виновата. Но сил уже просто не было слушать, как меня сосудом называют. Я же не глиняная кубышка, я человек.

Обычный, очень эмоциональный, чертовски вкусненький человек.

— Сосуд, — с нажимом произнес он, глядя прямо на меня, — должен быть уничтожен. Мы не можем допустить пробуждение Рассах.

— ‎Я вас услышал, — произнес Раяр, как мне показалось, угрожающе. И показалось не только мне. Храмовник быстро заморгал, отступил на шаг и невольно обернулся на женщину, тихую и молчаливую, продолжавшую стоять за спинами балахонников.

Справившись с оторопью, мужик опасливо спросил:

— ‎Ваше решение?

Нет, я, конечно, верила, что Раяр меня не убьет. Он же с самого начала знал, зачем меня притащили в их увечный мир, чем я здесь являюсь и для чего нужна. Знал и до сих пор не убил.

Но страшно все равно стало…

— Никто не причинит вред моей человечке. Вам придется довериться мне, — уверенно постановил он, заставив мое сердце сжаться от почти болезненного ликования.

Делмар вздрогнул и невольно подался ко мне, и в зрачках его загорелся красный огонь, Раяр же был куда как сдержаннее и только сипло втянул воздух сквозь сжатые зубы, крепко сжав пальцами подлокотники трона. Я была почти уверена, что услышала хруст крошащегося камня.

Как-то странно темные реагировали на мои эмоции.

— Если вам очень сложно доверить судьбу Излома темному, — хрипло, но с отчетливой издевкой в голосе проговорил Делмар, с трудом оторвав от меня взгляд, — вы всегда можете помолиться пресветлой. Вас же это… успокаивает.

Храмовника всего перекосило от едва сдерживаемых эмоций.

— Она опасна, — дрогнувшим от гнева голосом, повторил он, приласкав меня страстным взглядом. В мечтах мужика я уже валялась у его ног с развороченной грудной клеткой, вся с ног до головы освященная и готовая к сожжению.