Змеиное варенье (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 14

— А мне и здесь хорошо, — мстительно ответила я и еще раз с удовольствием потянулась.

— То есть вы не хотите привести себя в порядок и выйти к обеду? — уточнил он растерянно. — Тень сказала, что вы ничего не ели все это время…

Стоило ему напомнить о еде, как у меня засосало под ложечкой. Пока меня тошнило и укачивало, одна лишь мысль о пище могла вызвать рвоту, а сейчас… Качка была еле заметна, и обычный голод завладел мной, заставив позабыть о другом, не менее жадном…

— Или вас все еще укачивает? — заботливо поинтересовался инквизитор, и я скрипнула зубами, отбрасывая одеяло и садясь на кровати. — Вам помочь?

Я оттолкнула его руку и прошествовала к выходу с гордо поднятой головой, едва сдерживаясь от желания врезать по его цветущей физиономии.

Я жадно уставилась на миску. Холодная солонина и черствая хлебная лепешка вдруг показались чрезвычайно аппетитными. Я цыкнула на Тень, которая пыталась меня удержать, и подтянула к себе миску.

— Госпожа, после долго голодания вам не следует…

Я хищно нацелилась на кусок, но тут миску у меня самым бесцеремонным образом отобрали. Инквизитор подвинул к себе мою порцию и покачал головой:

— Госпожа Хризштайн, потерпите немного. Солонина — тяжелая пища для желудка…

— Это мое! — я вцепилась в миску, но он перехватил меня за запястье и тихо сказал:

— Не позорьтесь, пожалуйста.

Я открыла рот, чтобы высказать ему все, что думаю, но захлебнулась слюной. Невесть откуда взявшийся божественный аромат горячего куриного бульона раздразнил обоняние, и в животе позорно заурчало. Повар поставил перед инквизитором глиняный горшок с бульоном, накрытый хлебной лепешкой, поклонился и сказал:

— Святой отец, если еще что-то будет нужно, вы уж не стесняйтесь.

— Спасибо, — улыбнулся ему инквизитор. — Благослови вас Единый.

Вот значит как… Пользуемся служебным положением… Я стиснула в руке вилку, а потом с силой вогнала ее в стол так, что Тень подскочила на лавке. Инквизитор поморщился и укоризненно спросил:

— Почему вы постоянно злитесь? Это вам. Приятного аппетита, — и подвинул ко мне горшок. — И вознесите молитву Единому за…

Но дальше я его уже не слушала, с жадностью поглощая исходящую паром ароматную жидкость с прозрачными каплями жира и небольшими кусочками куриной грудки и заедая хлебной лепешкой. Никогда бы не подумала, что обычный бульон может быть настолько вкусным… Или я настолько оголодала…

— А почему нам не подают горячее? — возмущенно протянула госпожа Дрозд, сидящая напротив. — Почему нас все путешествие кормят этой отвратительной солониной?

— Госпоже Хризштайн нездоровилось, — спокойно ответил инквизитор, — поэтому повар по моей просьбе и сделал исключение из правил.

Госпожа Дрозд обиженно фыркнула, но осеклась под его взглядом. Я отодвинула от себя пустой горшок и сыто улыбнулась женщине. Странно, но я была почти довольна жизнью. Как же мало нужно человеку для счастья… Выспаться, утолить голод и… развлечься… А за этим дело тоже не стало… В кают-компании появилась госпожа Бергман.

Она была бледна и еле переставляла ноги, правый глаз у нее нервно дергался, руки трусились. Интересно, сколько ребер я ей сломала? Я улыбнулась еще шире, потому что она указала капитану на меня и что-то ему сказала. Капитан нахмурился и угрожающе двинулся в нашу сторону, а инквизитор торопливо поднялся и заступил ему дорогу. Я лениво наблюдала их оживленный спор, раздумывая, как поступить. В животе воцарилась приятная тяжесть, а злость на красавчика прошла. Почти прошла… Все же я не откажу себе в удовольствии потрепать ему нервы, хотя от первоначального плана мне пришлось отказаться… Да бог с ним… Я неохотно встала из-за стола и подошла к ним.

— …Уверяю вас, это совершенно невозможно, — горячился инквизитор. — Госпожа Хризштайн никак не могла этого сделать. Она всю ночь… — он замялся, — всю ночь просидела у постели мальчика. Жестоко избитого этой так называемой матерью!..

Я удивленно подняла брови. Кто бы мог подумать, что Кысей будет меня защищать?

— Это она меня избила! Угрожала! — взвизгнула госпожа Бергман и охнула от боли, хватаясь за грудь. — Я требую…

— Милочка, — перебила я ее, — вы бы пили меньше. Помилуйте, капитан, какая глупость! Вы находите, что госпожа Бергман избита? Я стесняюсь спросить — в каком месте? Где ее синяки и кровоподтеки?

Я широко улыбнулась женщине, прекрасно зная, что не оставила на ней следов.

— Мне тяжело дышать! Она сломала мне ребра! — затравленно отшатнулась от меня госпожа Бергман и схватила капитана за руку. — Похитила моего сына! Я требую, чтобы ее арестовали и вернули мне ребенка!

— Ваш сын в лазарете в тяжелом состоянии, — гневно ответил инквизитор. — Вы сломали ему руку, избили и бросили истекать кровью одного в каюте! И если бы не госпожа Хризштайн…

— Так, тихо! — гаркнул капитан, и в кают-компании мгновенно воцарилась полная тишина, стихли разговоры, и перестала греметь посуда. Теперь уже все смотрели на нас. — Я действительно не вижу на вас следов побоев, госпожа Бергман, поэтому…

— Но у меня сломаны ребра!..

— Не перебивайте меня. Поэтому я не собираюсь никого арестовывать…

— А мой сын?..

— Еще раз прервете меня, сами отправитесь под замок в каюту. Ваш сын в лазарете, можете его забрать. Вопрос исчерпан.

— Нет! — возмущенно вскинулся инквизитор. — Что значит забрать? Она его чуть не убила.

— Господин инквизитор, — капитан побагровел, теряя терпение. — Это не обсуждается. Я все сказал и не намерен больше…

Кысей перегородил ему и госпоже Бергман путь, положив руку на эфес клинка.

— При всем моем уважении, капитан, — дрожащим от ярости голосом сказал он, — я не позволю вам опять закрыть глаза на бесчинства, творимые этой… этой…

Кысей так и не подобрал приличного названия для госпожи Бергман, а капитан угрожающе сощурился и оборвал его:

— Не осложняйте нам всем жизнь, господин инквизитор. Власть Святого Престола начинается в порту, но заканчивается здесь, в море, где я слежу за исполнением закона. Посторонитесь с дороги, иначе отправитесь…

Мне надоела их перепалка, тем более, что гнев и отчаяние Кысея захлестнули меня удавкой, не давая вдохнуть полной грудью.

— Простите, капитан, — влезла я между ними, — но почему вы и господин инквизитор спорите, что делать с моей собственностью?

Капитан недовольно осекся, а Кысей шумно выдохнул.

— Вы о чем?

— Только мне решать, что делать с моим невольником Йораном Бергманом. А вы, капитан, как представитель светской власти княжества здесь, в море, — ввернула я шпильку в его адрес, — обязаны обеспечить мне право свободно распоряжаться этой собственностью.

— Какой еще собственностью? Что она несет? — простонала госпожа Бергман. — Это мой сын!

— Госпожа Бергман, настоятельно рекомендую вам ограничить употребление алкоголя, а то скоро забудете не только, как продали мне сына, но и то, как вас зовут. Вот, капитан, полюбуйтесь, еще вчера она слезно умоляла меня купить ее заморыша, а я, каюсь, сдуру согласилась.

Я вытащила из декольте сложенную пополам купчую и протянула капитану. Он скривился, очевидно, проклиная тот день и час, когда я ступила на борт его корабля, но развернул бумагу.

— Это ваша подпись, госпожа Бергман? — показал он ей купчую.

— Она меня заставила! — взвизгнула та и попыталась выхватить лист из рук капитана. — Избивая и угрожая!..

— Нет, вы подумайте только! — фыркнула я. — Что за наглость! Капитан, согласитесь, это нелепо. За ее мальчишку уплачено очень щедро, я бы сказала, непозволительно щедро. Я отдала за него не просто драгоценность ценой в 520 золотых по оценке мастера-ювелира Софи Бурже, изготовившую браслет, но и очень дорогую мне как память вещь… — здесь я нарочито всхлипнула, наслаждаясь изумлением на вытянувшемся лице инквизитора. Он не удержался и перехватил мое запястье, словно проверяя, на месте ли злополучный браслет. Я так широко ему улыбнулась, что он застыл в недоумении.