Король решает всё (СИ) - Марс Остин - Страница 91

— Кушай, это всё тебе, — улыбнулась Вера, всё ещё сражаясь со смехом, физиономия у парня была красная, как помидор и недовольная, как кот у пустой миски.

— Спасибо, — буркнул маг, помялся секунду и показал язык им обоим, решительно развернулся и ушёл через портал.

Вера наконец-то смогла рассмеяться, уткнувшись лицом в ладони, министр сдерживался только потому, что уже жевал, но стоило Вере отсмеяться и поднять на него взгляд, как он сделал укоризненную физиономию:

— Ай-яй-яй, взрослая тётя, измывается над маленьким мальчиком, не стыдно?

— А взрослый дядя сидит и наслаждается процессом, — показала язык Вера, он пожал плечами с физиономией «ну бывает, чего уж там». Вера встала выключить чайник, достала банку и обернулась:

— Вы будете?

— Да, только одну. Мы уже пили пока вы спали. — Вера кивнула и стала заваривать, он дожевал и интригующе понизив голос, спросил: — А что это такое вы отказались ему рассказывать и сказали спросить у меня?

Вера прикусила губу, радуясь, что стоит к нему спиной.

«О, нет, сейчас Барт будет отомщён.»

Она долго-долго заваривала чай, мешала, наливала…

— Госпожа Вероника, и всё-таки? — насмешливо мурлыкнул министр. — Вы учили моего ребёнка плохому? Признавайтесь, я должен знать.

«Барт, мелкая пакость, я тебе отомщу.»

— Ничему я его не учила, — невозмутимо обернулась Вера, поставила на стол чашки, пожала плечами, — мы просто болтали о том, о сём. Завязался такой разговор и как-то так между делом мелькнуло.

Она уткнулась в чашку, нервно вертя её в пальцах, министр ехидно прошептал:

— Итак, мелькнуло..?

— Он заявил, что магически подтверждённая девственность является доказательством непогрешимости, — она нервно дёрнула плечами, натягивая улыбку, — а я сказала, что не факт, но отказалась объяснять подробнее. Он решил отомстить.

Стало очень тихо. Вера осторожно подняла глаза и её озноб продрал от мигом похолодевшего взгляда министра.

— У меня ничего нет с Эйнис, — угрожающе тихо заявил он. — И ничего не было, никогда. И не будет. Вся эта ерунда — её личные фантазии и домыслы идиотов.

Вера поняла, что дышать перестала. Под его тяжелым взглядом хотелось стать как можно меньше и потихоньку отползать в сторону ближайшего бомбоубежища.

— Это не моё дело, — примирительно подняла ладони она.

— Как же меня это достало, — тихо выдохнул он, медленно закрывая глаза. — Заберу у неё ключи как только вернётся, переехала в общагу — пусть катится, туда ей и дорога. Ей хиханьки, а у меня складывается репутация растлителя малолетних.

— Она уже не маленькая, — тихо сказала Вера, приподняла плечи, почти шёпотом спросила, — сколько ей? Двадцать?

Он на секунду нахмурился, что-то подсчитал на пальцах и с лёгким удивлением ответил:

— Двадцать два.

— Тем более, — фыркнула Вера. — Двадцатидвухлетняя девственница — это уже странно.

— В вашем мире — может быть, — грубовато рыкнул он, — а в нашем девушки ждут свадьбы.

— Вы же говорили, что в Карне свободные нравы, — мягко спросила она, он нахмурился ещё сильнее:

— Не в моей семье!

— Ваше дело, как хотите, — опять подняла руки Вера, жалким шёпотом и всей позой давая понять, что никоим образом не претендует на мнение.

Он медленно выдохнул, а Вера наконец позволила себе вдох, подгребла чашку поближе и сгорбилась над ней, изредка бросая на министра осторожные взгляды. Он хмурился всё больше, она сжималась в комок и мысленно костерила Барта во все корки, чай закончился в тишине и министр отодвинул чашку с режущим нервы шорохом, Вера вздрогнула.

— Мне пора, — он официально поклонился, она вскинулась:

— Подождите, у меня есть вопрос. — Он приподнял брови с таким видом, как будто ни она, ни Древние Боги сейчас не смогут задать ему достаточно важный вопрос, чтобы он остался. Вера вдохнула поглубже и тихо сказала: — То, что было со мной и шаманками… это может быть ещё одним Призывом?

— Нет, — качнул головой он.

— Но мне показалось, что я чувствовала в какой-то момент то же, что было во время моего Призыва, — осторожно добавила она.

— Вам показалось, — невозмутимо ответил он. — Это всё?

— Всё, — дернула щекой она, понимая, что сегодня уже делов не будет. Он молча поклонился и ушёл, она схватилась за голову, упираясь локтями в стол и закрывая глаза. Внутри было пусто и холодно, хотелось убить и Барта, и Эйнис, и себя за компанию.

«Грёбаный Барт. Вот что тебе стоило держать язык за зубами?

Остаток вечера она чертила гильотину.

Продумывала систему полиспастов, чтобы лезвие скользило туда-сюда плавно и мягко, рассчитывала вес и толщину опор, необходимую защиту от дурака. Потом чисто художественно набросала в уголке уменьшенный вариант для усекновения языка, с системой растяжки челюстей и фиксации зловредной болтливой мышцы. Назвала шедевр «Болтушка Лиззи».

Потом устала и откопала из пакета свою кастрированную Бартом рубашку и взялась обрезать её, ровняя ворот. Нашла в сундуке ленту в цвет и обшила ею край, получилось довольно неплохо, если не считать того, что вырез на спине больше подошёл бы коктейльному платью, а не рубашке с довольно скромным декольте. Вера повздыхала над результатом, но всё-таки примерила, оказалось очень удобно и она махнула рукой, оставаясь в ней.

Вернулась за стол, взяла новый лист и попыталась набросать простую швейную машинку, стало довольно сносно получаться, через время пришлось включить свет, а потом её уже ничто не отвлекало, только карандаши периодически тупились и она в конце концов принесла нож в гостиную, захватив миску для стружек.

Где-то на пятом листе сборочного чертежа из рамки портала вышел кто-то лёгкий и робкий, тихо прокашлялся и голосом Барта шепотом позвал:

— Вера?

У неё в руке сломался карандаш. Она невозмутимо отложила его и взяла новый.

— Вер, что у вас тут было?

Этот карандаш тоже сломался. Вера взяла нож и стала его точить, какое у неё было лицо, ей было глубоко по барабану.

— Вер, он мне только что такую лекцию прочитал… Я узнал о размножении людей гораздо больше, чем мне бы хотелось. И я теперь никогда не женюсь. И девушки у меня тоже никогда не будет. Вера, ну посмотри на меня!

Она медленно подняла взгляд от карандаша к лицу Барта, продолжая ритмично чухать ножом по стержню. Барт посмотрел на Веру, на карандаш, опять на Веру. Шумно сглотнул и поднял ладони:

— Ладно, я невовремя, я пойду. Тебя не волнуют мои проблемы, ладно. — И не ушёл. Помялся у рамки, повздыхал, потоптался. Потом жалобно спросил: — А что ты чертишь?

Вера невозмутимо достала гильотину и с убийственно серьёзным лицом предъявила магу.

Он напряжённо хохотнул, нервно улыбнулся и задом попятился к рамке. Быстро поклонился и ушёл. Вера медленно вдохнула, выдохнула, отложила нож и продолжила чертить.

Из рамки опять показалась размытая фигура. На этот раз шаги были потяжелее, а голос поувереннее:

— Что вы ему сказали?

— Ничего, — бесцветным тоном ответила Вера. — Он спросил, что я черчу, я показала. — Она указала бровью на лежащий на углу стола лист с «Болтушкой Лиззи».

Министр подошёл и взял чертёж, тихо фыркнул, потом ещё раз, потом закрыл лицо рукой и рассмеялся, Вера даже оторвалась от чертежа и подняла удивлённый взгляд. Он с трудом сделал лицо серьёзным:

— Подарите, а?

— Забирайте, — махнула рукой Вера, — только зачем она вам?

— Эйнис пугать, — ехидно прищурился он. — Как это называется?

— Гильотина. В вашем мире такого нет? — Вера откинулась на спинку стула, с хрустом прогибая спину, министр сочувственно поморщился и качнул головой:

— Нет. Есть похожие приспособления с кольями и мечами, есть… много чего разного, цыньянцы большие затейники на этот счёт, а весь остальной мир у них потихоньку тянет идеи. А в вашем мире такое работает?

— Нет, это пережиток древности, — криво улыбнулась Вера. — А та фигня, что на маленьком рисунке, вообще никогда не существовала, я её только что придумала.