Дочь императора - де Бре Альфред - Страница 23

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая

Слова эти произнесены были просто, но, тем не нее нельзя было сомневаться в их искренности. Его прекрасное лицо было бледно и расстроено, слеза блестела на его глазах. Наконец, горестное и раскаляющееся выражение его лица уничтожило весь гнев Маргариты и сомнения, тревожившие ее.

– Не себя одного вы подвергаете опасности в эту минуту, – прошептала она, – но и меня рискуете скомпрометировать.

– Вы правы, – сказал он с грустью, – но если бы вы меня еще любили, как прежде, это обстоятельство не помешало бы вам сказать мне несколько добрых слов, пожалеть того, кто любит вас более чем жизнь, более…

– Более чем Зильду Марианни, может быть, – прервала Маргарита, не в силах будучи долее сдерживать себя.

– О, умоляю, не произносите этого имени! – вскричал граф. – Женщина эта была всегда моим злым гением.

– А между тем вы ее любили…

– Клянусь честью дворянина, клянусь Богом, который слышит меня в эту минуту, что никогда я не чувствовал к этой женщине того, что я чувствую к вам. С ее именем сопряжены для меня самые ужасные воспоминания. Ей я обязан всеми несчастьями, отравившими мою жизнь, ей буду обязан смертью, если вы не простите меня, потому что чувствую, что не могу жить, видя вас в объятиях другого. Маргарита, прахом моей матери, моим вечным спасением, клянусь, что люблю тебя одну… Будь моим добрым гением, моим ангелом хранителем! Люби меня, Маргарита!

Слезы помешали отвечать молодой девушке. Она закрыла лицо руками. Людвиг нежно отстранил их. Она отвернула голову, но уже один взгляд выдал ее.

– Маргарита, ради неба, скажите, любите ли вы меня еще? – говорил граф с тем неотразимым могуществом любви, которая чувствует, что она взаимна.

Губы Маргариты слабо задрожали. Их незаметное движение выдало, без сомнения, ответ ее сердца, потому что граф, едва обуздывая свою радость, схватил руку Маргариты и покрыл ее жгучими поцелуями, заставившими затрепетать молодую девушку всем телом.

Бедная Маргарита уже так много делала над собой усилий, чтобы скрыть чувства, волновавшие ее сердце, что теперь у нее не доставало сил таить свою любовь и радость.

На минуту забыв весь мир, она предалась упоению, прислушиваясь к той нежной гармонии, которая звучала для нее в речах ее возлюбленного. Но вопрос Людвига напомнил молодой девушке весь разговор ее с Флорианом.

Как и все влюбленные, которые делаются тем требовательнее, чем более получают, так и граф, уверенный в своем прощении, стал умолять Маргариту дать клятву не принадлежать никому, кроме него.

– Боже мой! Боже мой! Что я сделала! – вскричала молодая девушка, с отчаянием закрывая лицо руками.

– Что такое? – спросил Людвиг. – Зачем это отчаяние?.. Маргарита, милая Маргарита, не мучьте меня! Что за новое препятствие еще грозит нам?

– Да, – прошептала она, – препятствие непреодолимое.

– Непреодолимое, говорите вы! – вскричал он с решительностью. – Какое бы оно ни было, но я чувствую в себе силу разбить его.

– Увы! – прошептала она с унынием. – Я сама воздвигла это препятствие, и сила тут бесполезна.

С благородной откровенностью рассказала она молодому рыцарю обо всем, случившемся между ней и Флорианом.

– Слово мое дано, – продолжала она. – Благодетельница моя и ее сын рассчитывают на меня.

– Но это ничего не значит, – с живостью прервал ее граф. – Слова ваши могли дать только надежду.

Она тихо покачала головой.

– Перестанем придумывать разные, недостойные нас увертки, – сказала она. – Может быть обещание мое, действительно, было не совсем точно; но Флориан должен был предположить, что я согласна на наш союз. И любой другой в том же смысле понял бы мои необдуманные слова…

– Итак, – сказал граф, – в таком случае нам остается только одно. Хотя Флориан и соперник мой, но я отдаю ему полную справедливость, и признаю его несомненные храбрость и великодушие. Ступайте к нему, Маргарита, и скажите ему всю правду.

– Я никогда не решусь на это.

– Но это необходимо, моя возлюбленная. Если вы полагаете, что действительно связаны словом своим с Флорианом, то просите его возвратить вам его. Если все справедливо, что о нем говорят, то он слишком благороден, чтобы обладать рукой женщины, сердце которой принадлежит другому.

– Флориан спросит меня, кого я ему предпочитаю, где я его видела. Что я отвечу ему на это?

Граф уныло опустил голову.

– Ваша правда, – прошептал он, – что делать?.. Скажите, что вы еще не можете назвать его имени, Маргарита.

Молодая девушка вздохнула.

– Увы! – начал он с горестью. – Тайна эта огорчает, беспокоит вас, Маргарита: я понимаю это слишком хорошо. Я надеюсь, что вскоре беспокойство ваше прекратится. Умоляю вас, мой ангел, моя возлюбленная, не сомневайтесь во мне, главное же – верьте любви моей. Горизонт наш омрачен, но, опираясь друг на друга, мы переживем непогоду и дождемся ясных дней. Вы скажете Флориану, не правда ли, Маргарита?

Едва он окончил эти слова, как послышался глухой и продолжительный шум, произведенный падением подъемного моста. Вскоре на внутреннем дворе послышался лошадиный топот.

– Императорский посол! – вскричал Людвиг, быстро вставая. – Он приехал раньше, чем я предполагал.

– Бегите скорее, – сказала Маргарита, бледная от страха. – Дай Бог, чтоб было не поздно! Но если вас застанут здесь…

– Не бойтесь ничего, моя возлюбленная, – произнес граф.

Удаляясь, он сделал движение, чтобы привлечь в свои объятия молодую девушку, но она уклонилась.

– Прощайте же, – промолвил он столь грустным голосом, что Маргарита почти пожалела о своем отказе. – Подумайте, что жизнь моя зависит от ваших слов, и что в вашей воле даровать мне самое высшее блаженство или ввергнуть меня в самое глубокое отчаяние.

Невольным движением, как бы инстинктивно, Маргарита протянула руку.

Он прижал ее к своим губам и на этот раз нежно привлек трепещущую молодую девушку к себе и страстным порывом сжал ее на своей груди.

В эту минуту послышались шаги в коридоре. Вошел паж и объявил о прибытии императорского посла с письмом к Маргарите.

Граф почтительно раскланялся перед молодой девушкой, взгляды их встретились и сказали последнее прости. Людвиг вышел. Несмотря на опасность, которая угрожала ему в эту минуту, графа более занимала причина, приведшая императорского посланника в замок Гейерсберг, чем собственная безопасность.

Маргарита нашла баронессу Гейерсберг и ее сына в большой зале замка, которую прислуга только что успела приготовить к принятию гостя.

Посланник, сопровождаемый многочисленной свитой, вскоре вошел в залу.

Судя по тому, кто был избран императором для этого поручения, можно было догадаться, что он придавал ему немалое значение. Прибывший был никто другой, как сенешаль граф Георг Мансбург, который, не смотря на свою молодость, уже пользовался большой милостью у императора Максимилиана.

Итак, маленький паж барона Риттмарка сделал себе карьеру. Что помогло ему так скоро достичь этого – известно одному Богу, а может быть дьяволу и того лучше.

Как бы то ни было, но Георг шел, поднимаясь со ступеньки на ступеньку, переходил от господина к господину, пока не дошел до императора. Но Максимилиан слишком хорошо знал людей, чтобы чувствовать к графу Мансбургу доверие и привязанность, как многие предполагали. Однако Георг сумел сделаться ему полезным, оказав множество услуг. Император, зная его скрытность и хитрость, пользовался охотно его услугами при обстоятельствах, где более всего требовались такт и скрытность.

Когда законы этикета были соблюдены с обеих сторон, сенешаль торжественно взял два больших письма под императорской печатью с золотого, дорогой резьбы подноса, который держал около него коленопреклоненный паж.

Одно из этих писем он вручил баронессе Гейерсберг, другое Маргарите.

Обе, дрожащей рукой, сломили печати.

Письмо Маргарите, написанное собственноручно императором, – в чем убедилась молодая девушка с первых же слов, перевернув лист, чтобы посмотреть на подпись, – заключалось в следующем:

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая