Проклятье Альбаторре (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 24

Тем временем представление продолжалось. От виденного ранее оно отличалось только одним: в первый раз Джетта сидела в кресле и спала, а теперь стояла рядом с Алейо и лучезарно улыбалась. Глаза ее были пусты, как высохший колодец. Черный драконище послушно открывал пасть и заглатывал пойло. Неважно, что теперь это было обычное вино. Сейчас ящер находился под влиянием магии. Для чего бы его ни вызвал сюда Гешшар, — в то, что Темная могла обнаружить его случайно, категорически не верилось, — спасти девушку он не поможет. Остается огров блондин, который сейчас должен быть в полном сознании. Только согласится ли он рисковать ради человеческой женщины, когда на кону стоят жизни его сородичей? Ему нужна еще неделя, чтобы привести их в человеческий вид. Точнее, в драконий. Как бы то ни было, другого выхода из монастыря Паладин просто не видел.

От размышлений Сельмо оторвали слова: «… и вверит себя в руки Пресветлого, и встанет под длань Его в Крылатое Войско», означавшие, что церемония подошла к концу. Дракон лежал с закрытыми глазами, покорно склонившись перед новым повелителем. Внезапно он поднял голову вверх и свечой взмыл в небо. Алейо удивленно проводил его взглядом, прижимая к груди Чашу Грааля. Ну, он так думал, во всяком случае.

Крылатый стремительно набирал высоту, но в какой-то момент начал заваливаться на спину. Несколько монахов вскрикнули в испуге, видимо, представив, как эта туша свалится на площадь. Сельмо сгруппировался, готовый оттащить безмятежно глядевшую вверх Темную подальше от возможного места падения. Но вместо того, чтобы рухнуть, дракон еще немного пролетел вверх лапами, после чего стал разворачиваться в нормальное положение, описывая в небе петлю. И только потом начал падать. Не просто падать — стремительным тараном он летел в самую гущу монахов. Бело-красные в ужасе бросились с воплями, кто куда. В центре этого хаоса неподвижными оставались лишь Алейо, вытянувший навстречу ящеру руку, и Джетта. Почти возле самой земли, на уровне крыш, дракон внезапно расправил крылья и завис, накрыв площадь тенью. На людей словно опустилось заклятие недвижимости. Все смотрели на черный ужас, парящий над монастырем. Видимо, насладившись зрелищем, дракон полетел дальше. А выше того места, где он только что был, обнаружился Гешшар, сверкающий белизной на фоне безоблачного осеннего неба. Конечно, Сельмо не был полностью уверен, что это он. По морде, тем более с такого расстояния, он бы одного белочешуйчатого от другого не отличил. Но кто же это мог быть еще?

Черный, описав полукруг, подлетел к сородичу. Рядом драконы казались одинаковыми по размеру, но, зная их таланты к иллюзиям, Паладин не стал бы ручаться, как всё обстоит на самом деле. Гешшар словно нацелился в тыл соплеменику. Тот, описав дугу, видимо, тоже решил поиграть в игру «Укуси дракона за хвост». Они кружились по спирали, постепенно сближаясь и ускоряясь, пока не стали похожи на символ Двухцветного: две капельки в круге, темная и светлая.

— Что вообще происходит? — негромкие слова Алейо разнеслись по безмолвствующей площади.

— По-моему, они хотят сказать, что не могут принять чести вступить в Войско Пресветлого, поскольку служат другому Богу, — в той же тишине ответил ему звонкий голос Джетты.

Рядом с кружащимися волчком ящерами из ниоткуда появился третий. Сельмо опознал в нем бедолагу, знакомого по приключениям в горах. Потом четвертый. Пятый. Вскоре семь разноцветных драконов на равном расстоянии друг от друга парили вокруг главной пары, напоминая причудливый цветок. А затем они стали исчезать в небе, рассыпаясь живописными искрами. Последними, с громким хлопком, исчезли те двое, что образовывали сердцевину. Монахи потрясено молчали. Вдруг, разорвав полотно небес, над ними появилась белая драконья морда. Словно пролезая в щель, Гешшар появился весь. И тут случилось нечто совершенно невероятное: Джетта, раскрыв руки, взлетела вверх. Ткань бело-красного наряда окутала ее ноги, лишив мужчин непристойного зрелища напоследок. Когда девушка оказалась у ящера на спине, он взмахнул крыльями и плюнул огнем в сторону стоящей в отдалении часовни. Та с грохотом взорвалась. Небо закрыли клубы дыма, в которых дракон и затерялся.

Алейо смотрел ему вслед. Вместо Чаши он обнимал ночной горшок.

Паладин огляделся. На лицах окружающих застыло восторженное выражение. Не каждый день простым смертным удается присутствовать при рождении новой легенды. А уж в том, что легенда родится, сомневаться не приходилось. И только лицо магистра оставалось бесстрастным. Обнаружив в руках фальшивку, он отшвырнул горшок и быстрым шагом направился в храм. Никто не последовал за ним. Монахи дорожили жизнью.

Дель Пьёро тоже не рвался общаться с недавним соперником, хотя бы из чувства самосохранения. Однако оказавшись в своей комнате, первым делом проглотил порцию защитного порошка, позабытого утром. Как выяснилось, не зря. Когда Сельмо собрался и был уже готов покинуть обитель, к нему настойчиво постучали. На челе стоявшего в дверях магистра была написана решимость. К чему, пока было непонятно.

— Я найду Каталину. — заявил он.

Значит, к подвигам в стиле святого Антонио.

— Вам, святой отец, лучше остаться здесь. Полагаю, у Ордена наступят непростые времена. Перемены неминуемы. Ваше влияние здесь необходимо.

Магистр перевел взгляд на стену.

— Какое влияние после того, как из моих рук исчезла священная реликвия? Хорошо, хоть горшок оказался пустым. Хвала Пресветлому!

— Возможно, это был знак, — Сельмо постарался аккуратно направить мысли собеседника нужное русло. — Пресветлый устами Каталины показал нам, что драконы — не тупые животные. Они мыслящие существа. В какой степени, нам еще предстоит выяснить. Но, во всяком случае, они дали нам понять, что не держат зла. Возможно, они смогут стать нашими союзниками. На других условиях, разумеется.

Алейо скептически хмыкнул:

— То-то они рванули… к нам в союзники.

— Всё в руках Пресветлого, — возразил Ансельмо в лучших религиозных традициях.

И опять-таки не соврал. Он просто умолчал, что Пресветлый уже выразил свою волю. Если Гешшар не соврал. Почему-то верилось, что не соврал. Во всяком случае, оказавшись в городе несколько дней назад, дель Пьёро первым делом отослал отцу по магической почте секретную депешу с предложением драконов. Перед тем, как вернуться в монастырь после ранения, он забрал ответ. В письме содержалось горячее одобрение.

Сельмо уверил магистра, как совсем недавно Чиро уверял горожан Монте-Кримена, что сделает всё возможное, чтобы обнаружить пропажу. Всё-таки перед семьей девушки ответственность несет он, названный брат. А не несостоявшийся муж. Нечеловеческим усилием воли Паладину удалось удержаться от злорадства в последних словах. Для усиления эффекта он поинтересовался у монаха, не сомневается ли тот в способностях и возможностях Сельмо. Алейо, может, и сомневался. Но не в его положении было спорить. Сейчас магистру нужна любая поддержка. Не время ссорится с могущественными дель Пьёро.

Покинув монастырь, Паладин вынул из-за пазухи карту. В противоположно углу, на другом конце города, рядом светились зеленая точка и желтая загогулина. Он не спеша направил коня по улицам Альбаторре, города, который они скоро покинут. Когда ему удастся побывать здесь еще раз? И удастся ли?

Заранее договориться о месте встречи с Темной Паладину не удалось, поэтому он двигался по карте. Жеребца он вел шагом. Сельмо не спешил. Если уж совсем честно, он боялся встречи. Что он скажет Джетте? «Прости, я бросил тебя на растерзание Алейо и самолично отдал ему тебя в жены. Хорошо, что драконы унесли тебя от этого старого козла, раньше, чем вас связали священными клятвами». Последние остатки ментального воздействия вымылись из разума Паладина, и он растворился в собственной никчемности. Его, Ансельмо дель Пьёро, использовали, как марионетку. И он, как гномий болванчик, что послушно кивает головой, если ткнуть пальцем, был готов согласиться на всё. Отдать Джетту замуж за другого! Да хуже этого было только… Да только самому отдаться, хотя от этой мысли Паладина чуть не вырвало на дорогу. А если, пока его не было, Алейо применил свои орденские штучки-вонючки, и влюбил в себя Темную? Конечно, это Джетта. У нее нет сердца. Она не может влюбиться. А что, если она не может влюбиться только в него, в Сельмо? А в другого может? Ведь магистр ждал только дель Пьёро. Значит, невеста уже дала своё согласие. А если Алейо принудил ее… зайти дальше? Нет, если бы он зашел дальше, он бы знал, что девица уже не девица. Невероятное облегчение накрыто Паладина от мысли, что Джетта с ним не спала. А если спала? А если магистру всё равно, девственна она или нет? Ведь брак, по сути, самое время, чтобы отказаться от преклонения перед девственностью, как говорили мудрые. Черная, как давешний дракон, ревность, заполнила душу Паладина до краев.