Дебют в криминальных тонах (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 13

На это мысли Пусик решил остановиться. Ему предстояло по возможности без потерь добраться до своего постоялого двора. А в Монте-Кримен это не так просто.

Паладин ввалился в ювелирную лавочку Винсенте Бьёрена, и пространство из нее куда-то стремительно испарилось. На предплечье рослого Светлого висело нечто разноцветное и многослойное. Нечто хихикало, прикрывая веером уста — назвать это произведение изобразительного искусства грубым словом «рот» у Ансельмо язык бы не повернулся.

Теперь сладкий аромат немного выветрился, но всё равно, на нюх Ансельмо, дышать в лавчонке было нечем. Нужно поскорей разделаться с этим делом и выбраться на свежий воздух. Он поймал за юбку рвущуюся к витринам «Акулу» и недовольно произнес:

— Ты что, всерьез думаешь, что я буду здесь торчать, пока ты будешь копаться в цацках?! Здесь наверняка ничего приличного нет.

Приказчик оказался не дурак. Можно обмануть одеждой или фальшивыми драгоценностями, но доспех всегда выдает достаток своего хозяина. Даже если запылен с дороги. И особенно, если запылен с дороги. Если сеньор надевает в путешествие доспех, который мало кто может себе позволить для турниров, то на «цацки» у него деньги есть. Тут, несмотря на удушливое амбре дешевых духов, пахнет хорошей прибылью. Поэтому приказчик подобострастно заулыбался и затараторил:

— Что вы, сеньор! Как можно, сеньор! У нас только самый лучший товар! Вы, наверное, устали с дороги? Для таких важных покупателей у нас есть специальный зал, — мужчина открыл боковую дверь и покупатели прошли в комнату с резными деревянными креслами. — Здесь вы сможете отдохнуть с дороги и выпить стаканчик вина, пока ваша спутница будет выбирать украшение на свой вкус.

Ансельмо критически оглядел «спутницу» с головы до ног и обратно:

— Ну уж нет. Выбирать будем на мой вкус. А то отпустил ее одну к модистке — и взгляните на результат.

Приказчик на пассаж никак не отреагировал — он выскочил за товаром.

— Надеюсь, ты будешь скромна в желаниях, — чуть слышно предупредил Паладин.

— Не переживай, я отдам все деньги до последней монеты, — с той же громкостью ответила Темная.

— Я в состоянии купить подарок своей любовнице, — возмутился дель Пьёро.

— Вот ей и купишь, — прошептала Джетта, потянувшись к самому уху мужчины, и противно захихикала.

Дель Пьёро собрался было обидеться, но в этот самый миг отворилась дверь. Отличный слух — еще одна способность, которая помогала Золотой Ручке выходить сухой из воды, понял он.

Вошедший внутрь мужчина был гномом. Может, не на все сто, но на восемьдесят процентов точно. Он был низок, коренаст, с носом-картошкой и всклоченными мохнатыми бровями, из-под которых на гостей поглядывали маленькие, но проницательные глазки.

— Винсенте Бьёрен, к вашим услугам, — представился он. — С кем имею честь?

Паладин, в силу социального положения, был наиболее публичным человеком из всей компании. Его многие знали в лицо. Так что было решено не скрывать его имя. Ансельмо представился.

— Чего желает сеньор? Колечко, серьги, ожерелье для сеньоры?

— Сеньориты, — поморщился Паладин. — Думаю, ограничимся ожерельем и подходящими серьгами. Показывайте, что там у вас есть.

Слуги приносили один набор за другим, и Джетта — точнее, Иммакулада, — увлеченно их примеряла перед зеркалом, вертелась, спрашивала у окружающих, хороша ли она, но в конечном итоге оставалась недовольна. Ансельмо поддерживал ее игру. Стоимость драгоценностей с каждой примеркой становилась всё выше, пока «любовники» не сошлись во вкусах.

Воспользовавшись отсутствием хозяев, которые направились упаковывать товар, Джетта присела рядом со Светлым.

— Коллекция, — чуть слышно произнесла она.

— И что я, по-твоему, должен сделать? — так же тихо, но с бОльшим недовольством спросил Паладин.

— Не знаю. Придумай что-нибудь.

— Не могу. Я же только сильный и красивый, — вернул он Темной ее же слова.

— Тогда воспользуйся тем, что есть, — ответила та и заулыбалась во весь рот появившемуся в дверном проеме гному с элегантным барханным мешочком, в котором лежали выбранные безделушки, надо полагать.

— А чем вы докажете, любезный, что товар — не подделанный и не ворованный, — подозрительно щурясь, спросил у вошедшего Светлый.

— Я — Винсенте Бьёрен, — важно ответил тот.

— Ага. Мы в Монте-Кримен, здесь, может, по шесть Винсенте Бьёренов на каждой улице, — резонно возразил Паладин.

— Ну, знаете! — было заметно, что гном мучительно выбирает между выгодой от продажи и проявлением оскобленной добродетели. Деньги оказались важнее духовных ценностей. — Я могу вам продемонстрировать свою знаменитую коллекцию! Такого вы не увидите больше ни у кого! — гордо заявил он.

— Дорогой, может, я посижу здесь? — капризно надула губки Джетта.

— Ну уж нет! Чтобы к первому сомнительному мешочку добавился второй? Вставай, Имма, идем приобщаться к прекрасному.

Девушка с видимой неохотой подчинилась. И ей пришлось приложить все усилия, чтобы сохранить недовольное выражение лица, когда гном отпер для них тайную дверку, за которой открывалась сокровищница. Джетта по роду деятельности разбиралась в антиквариате. Каждая вещица за стеклом была магически подсвечена так, чтобы показать ее совершенство. Даже бесчувственный чурбан дель Пьёро проникся, осознала Темная.

— Ой, какая кисонька! — воскликнула она, обратив внимание на статуэтку, украшенную драгоценными камнями, и бросилась к стеклу.

Ее ожидаемо тряхануло, стоило коснуться стекла руками. Больше здесь сегодня делать было нечего, и Джетта расплакалась от обиды. На вполне законных основаниях. Пьёро бросился ее утешать — любовник он или как? Гном смутился и рассыпался в извинениях.

Когда парочка покидала Лавку, бархатный мешочек всё еще оставался в руках владельца лавки.

— Ну как? — спросил Паладин, догадываясь, каким будет ответ.

— Ты — молодец. А в остальном — дело дрянь.

В комнате, которую занимали Джетта и Ансельмо — любовники, как-никак, — Темная быстро сняла парик, расшнуровала верхнее платье и принялась смывать с лица шедевр живописи, параллельно перекусывая пирогом, прихваченным с собою утром.

— Не лучше ли спуститься вниз и нормально пообедать? — полюбопытствовал Паладин, расстегивая крепления доспехов и с наслаждением падая на кровать. Его занятия не мешали вполглаза наблюдать за соседкой.

— Лучше, но я опаздываю на свидание к Пусику, — смачивая очередной платочек жидкостью из бутылочки, объявила Джетта.

— Фи, и это при живом-то любовнике! Как это похоже на Темных.

— А что, у Светлых, прежде чем завести нового любовника, принято убивать старого? — она на миг развернулась к Паладину. — Прости, что нарушаю ваши добрые традиции, но ты мне пока нужен живым.

— Пусик, кстати, не любит, когда его так называют.

— Знаю. Но когда меня останавливали такие мелочи, — она подмигнула Светлому в зеркале. Девушка нанесла на очищенное лицо крем из другой скляночки. — А теперь отвернись, дорогой, мне нужно переодеться.

— Еще чего! — возмутился Паладин. — Должны же у меня как у твоего любовника быть хоть какие-то привилегии?

— Радостно осознавать, что в мире есть нечто неизменное, — тоном, не имеющим с радостью ничего общего, произнесла Джетта и двинулась в сторону сложенной у стены ширмы. — Ты как был животным, Сельмо, так и остался.

— А ты предпочла бы, чтобы я стал растением? — Паладин с интересом наблюдал, как Темная пытается установить средство защиты от нескромных взоров. Нет, если бы она попросила помочь, он бы помог. Но она же не просила?

— Я бы предпочла, чтобы ты стал человеком.

— Знаешь, чтобы увидеть в другом человека, нужно самому им хоть чуть-чуть быть, — сказал Паладин на полном серьезе и отвернулся от Джетты.

Спустя десять минут усиленного шуршания за ширмой, девушка вновь уселась возле зеркала, раскладывая перед собой кисточки и малюсенькие разноцветные скляночки.