Я – другой! - 4 (СИ) - Деев Денис - Страница 37

— Капитану Леманну есть, что вам сказать, — Эмили отошла в сторону, пропуская Леманна вперед.

— Я… — немец запнулся, — мне очень жаль, что я не выслушал вас на Марсе. И вдвойне жаль, что я заключил вас под арест, не разобравшись в произошедшем на поверхности. Приношу вам свои искренние извинения.

Ларс Леманн выдавливал из себя каждое слово с превеликим трудом, от напряжения становясь малиновым.

— Вам надо сказать — извинения приняты, — подсказала Климу Эмили, — кстати, приглашаю вас сегодня в шесть часов посетить офицерскую кают-компанию. Там вы познакомитесь с остальными челнами нашего дружного, я повторюсь дружного, экипажа.

Эмили Риз кивнула, прощаясь с офицерами и развернувшись, ушла.

— Извинения приняты, — сглотнув, тихо выговорил Клим.

Лицо Леманна пошло бордовыми пятнами. До Клима дошло, что после устроенной Эмили комедии с извинениями, командир звена сожрет новичка живьем.

— В шесть. В кают-компании, — Леманн это произнес таким тоном, будто оповещает Клима о времени и месте проведения дуэли. После чего он покинул каюту.

Странно, но на прием Леманн пришел без дуэльных пистолетов и шпаг. И вообще вел себя с Климом подчеркнуто вежливо, но соблюдением дистанции. Они уселись рядом с еще шестью летунами — командирами звеньев, которые должны были быть пополнены на Земле. Климу показалось, что все шестеро глядят на него с Леманном с интересом и издевкой. Наверное до летного состава уже дошли слухи о случившемся недоразумении, но Леманн эти ехидные взгляды полностью игнорировал и Клим решил вести себя так же.

Мастером светских разговоров за столом Клим не был, поэтому в беседу не вступал. Хотя сама тема разговоров ему была близка и понятна. Кадеты с преподавателями в академии тоже часто разговаривали о состоянии дел на фронтах. Да, человечество проиграло несколько крупных битв. Но мы оправились и потихоньку тесним врага. До разгрома врагов на Сириусе и Проционе еще далеко, но мы обязательно уничтожим там базы противника, после чего уже можно будет без угрозы для Солнечной системы переводить театр военных действий в пространство криссов. Правда в общении боевых офицеров было меньше пропаганды, а больше реальных выкладок, опыта и цифр, поэтому Клим их слушал с большим интересом.

Беседы беседами, а строгое соблюдение режима на корабле никто не отменял, поэтому когда прозвучал вечерний гонг, Эмили Риз поблагодарила всех собравшихся за интересный вечер и офицеры незамедлительно разошлись по своим каютам. Засыпал Клим тяжело, проигрывая в голове варианты пакостей, которые ему мог преподнести новый командир, чтобы поквитаться за обиду. Разновидностей мести было великое множество, а ночь — длинной, поэтому Клим и сам не заметил, как уснул. И проснулся только от противного завывающего сигнала. Слетев с кровати, он открыл дверь, за которой обнаружил Леманна в безукоризненно сидящем летном комбинезоне.

— Доброе утро.

— Не доброе, младший лейтенант, а ленивое. Утро, проведенное без хорошей тренировки, добрым не бывает, — проворчал Леманн, — через пять минут жду вас в полетном отсеке.

— Есть! — ответил Клим, а про себя подумал: «Ну началось». Ночные кошмары становились явью.

Явился он в ангар, взмыленный как беговая лошадь.

— Так-так, — заметил его появление Леманн, прохаживающийся вдоль ряда «Кречетов», — четыре минуты и три секунды. Неплохо. Вы умеете быть пунктуальным. А сейчас мы проверим, умеете ли вы летать. Выбирайте!

Капитан махнул рукой на новенькие истребители.

— Выби… что?! — удивленно переспросил Клим.

— Выбирайте себе машину. И выбирайте тщательно. Мой ведомый не должен летать на всяком хламе.

— Ведомый?! — Клим не верил своим ушам. В паре истребителей ведущий был острием меча, а ведомый щитом, прикрывавшем командиру спину. Неужели после всех недоразумений Леманн решил доверить ему свою жизнь? Даже больше — сделать его своим учеником?!

— В вашем деле не отмечено, что вы страдаете нарушением слуха. Я сказал — выбирайте истребитель!

— Есть! Так точно… бортовой номер Эл Эф двенадцать двадцать шесть! — без запинки выдал Клим.

— Вот так? Вслепую и без осмотра?! — выгнутая бровь капитана почти коснулась его рыжей челки, — ну что же, вы либо идиот… либо гений.

— Я не буду переделывать конфигурацию «Кречета», — наверное, в сотый раз повторил мастер-сержант, отвечающий за оснащение готовящихся к вылету истребителей.

— По уставу вы обязаны неукоснительно выполнять заявку пилота! — не собирался сдаваться Клим. В его голове не укладывалось, как команда техников могла так нагло игнорировать прописанные в правилах предполетной подготовки инструкции.

— Обязан. Но только если это боевой вылет, — сержант был старше Клима раза в три. И ему очень не хотелось снова впахиваться только потому, что какому-то молокососу показалось, что его машина не подготовлена должным образом. Молодых офицериков с их гонором он обламывал щелчком пальцев. И этот залезет в кабину и полетит как миленький без всяких переделок.

— А это какой? Не боевой разве?

— Ты сигнал тревоги слышишь? Враги на радарах маячат?

Формально Клим был прав. «Кейташи» отстыковался от марсианского кольца и шел к кораблю латха, который должен был открыть для него портал к Земле. В портал он должен уйти не один, а вместе с контейнеровозом, перевозящим с Марса военные грузы. Зона Земля-Марс считалась безопасной, и сопровождение транспорта было еще одной формальностью. По регламенту, «Кейташи» сразу после выхода из портала должен был поднять несколько звеньев для охраны конвоя. Эмили Риз решила дать прогуляться сразу всем пилотам, находившимся на борту, дабы, по ее словам, «орлы не засиживались в клетках». Учитывая, что на борту находились только семь командиров звена и один младший офицер, команда «общий взлет» звучала неоправданно пафосно. «Кейташи» мог выпустить только четыре полноценных пары.

Летуны расселись по «Кречетам» в ожидания когда носитель войдет в пробитую дыру в пространстве. Но не все. Младший лейтенант Акимов выбрался из своего истребка, чтобы вынести мозг техникам.

— Несение охранной службы рядом с конвоем относится к боевым вылетам, — Клим цитировал по памяти нормы устава.

— Да какой черт боевым! — вскипал техник, — парень, мы идем к Земле. Там по умолчанию…

— В чем дело? — оборвал гневную тираду техника недовольный окрик, — Акимов, вы почему не в кабине?

Клим обернулся и увидел подходящего к ним Леманна. Надо сказать, что все опасения насчет мести капитана оказались беспочвенными. Ларс Леманн оказался незлопамятным, отходчивым, но невероятно требовательным командиром. Те двое суток, которые «Кейташи» простоял на приколе возле Марса, капитан показал Климу, что значит быть «сидоровой козой». Он гонял Акимова с утра и до обеда, а после обеда снова усаживал в кабину истребителя. Пара «Кречетов» крутила фигуры пилотажа, отрабатывала взаимодействие в атаке и в обороне носителя, устраивала учебные дуэли с такой интенсивностью и рвением, что на «Кейташи» поступил приказ от марсианской службы навигации с требованием «унять этих двух придурков, пируэты которых мешают нормальной навигации». Эмили Риз попросила Леманна заниматься тренировками на большем удалении от кольца. И только. Капитан третьего ранга понимала всю важность этих тренировок и как никто другой была заинтересована в максимально сработавшемся авиакрыле «Кейташи».

Занятия в академии, казавшиеся супертяжелыми, теперь виделись первым шагам в яслях. После марафона устроенного Леманном в первый день, на утро второго Клим на полном серьезе думал открывать ли капитану дверь своей каюты или сделать вид, что дома никого нет.

— Из вас может выйти толк, Акимов, — небрежно брошенная капитаном фраза по окончании второго дня тренировок, была для Клима дороже всех грамот и официальных благодарностей на свете. Если в первые минуты он принял Леманна за «армейский сапог», то полетав с ним в паре, он понял, что его командир настоящий волчара. Вся эта напускная аристократичность слетала с капитана, как он только оказывался за штурвалом истребителя. Леманн на тренировках рвал на части «Кречет» Клима и учебные цели с ненавистью и бесстрашием берсерка. Потом он снова преображался и с менторским занудным тоном пояснял, где и как его ведомый допустил ошибки. Клим диву давался — как в одном человеке могли уживаться две столь разные натуры. И если с «аристократом» Леманна ему приходилось мириться, то Ларс-«боец» стал для него кумиром.