Время зверей (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 45

Я помолчал, глядя на выбеленную светом фар улицу, покосился на мрачного Юру, продолжил:

— Расскажу тебе одну историю, из моей жизни. Жил-был парень. Двадцать пять лет, молодая жена, ребенок. Программист, как и ты. С компьютерами дело только пошло, он научился, и стал хорошо зарабатывать. И все у него впереди. Было. Шел он однажды в Заводском районе мимо бывшего кинотеатра, домой шел. И по телефону разговаривал, по сотовому. А возле бывшего кинотеатра всегда тусовались гопники. Курили, харкали, ждали, когда мимо пройдет жертва. И дождались. Догнали парнишку возле подъезда его дома, и забили арматуринами — до смерти. Голову ему размозжили. Еле мать узнала парня… Забрали все, что было. А что у него было? Немного денег, да вот этот проклятый телефон. Из-за него и убили. Зависть. У лоха есть — а у них нет! Наказать лоха надо!

Я снова замолчал, а Юра заинтересовался, не выдержал:

— Нашли уродов?

— Нет, не нашли. Милиция не нашла. Никто ничего не видел, никто ничего не знает… Висяк стопроцентный. Я нашел. И стоило это всего ничего — немного денег, и все. Я знал этого парнишку, он мне с компами помогал, ну и просто нравился — очень чистый душой парень, порядочный. Лишней копейки не спросит. Любил играть в компьютерные игры, азартно так! Как мальчишка… да он и был таким — взрослым мальчишкой. В общем — дал я задание, и начали искать. Прокололись эти твари, знаешь на чем?

— Телефон продавали, и их взяли?

— Неа. Они начали рассказывать, какие герои, как лоха опустили на телефон, и как башка у него треснула, как арбуз. Напоролись, и стали рассказывать своим корешам. А те радостно гыгыкали, восхищались, а потом донесли. Моим людям донесли.

— И что? Что ты с ними сделал? — Юра повернулся ко мне, и не мигая смотрел мне в лицо — Ты их убил?

— Нет. Когда я уходил, они были живы — туманно ответил я, не отводя взгляда от дороги. Я и сейчас слышал мычание этих тварей, и шорох земли, которая ударялась в искусственную ткань «адидасовских» спортивных костюмов. Земля вначале шевелилась, но когда ее стало много — шевелиться перестала. Жалость? К этим мразям? Да ты шутишь, Юра!

Юра молчал. Он не спросил, что сталось с мразями ПОСЛЕ того, как я ушел. А я пояснять не стал. Кто он такой, чтобы я перед ним исповедовался? Священник? Или следователь? Просто говорящая отмычка, с помощью которой я вышел из СИЗО. И кошелек — теперь уже открытый. У меня теперь абсолютная память. Мне не нужны никакие бумажки, я помню все цифры банковского счета и никогда уже их не забуду — живым не забуду, конечно.

Мы приехали в Заводской район, я знал там одну гостиницу, хитрую такую гостиницу, для дальнобоев. И не только для дальнобоев. Рядом сауна, полный комплекс услуг. Громкое название — «гостиница», на самом деле мотель, собранный из блоков — не знаю, как они называются. Модули, вроде как. Никакого шика, но все, что нужно, у них есть. И самое главное — им пофиг, кто ты. Плати деньги, и заселяйся. Белье относительно чистое, в комнате не воняет — а что нам еще надо? Кондиционера нет? Так опять же — пофиг. Тем, кто жил в камере СИЗО и не сдох — это просто роскошный отель.

Заспанный, но совсем даже не раздосадованный нашим прибытием портье получил наличные, выдал ключ, и скоро я стоял под струями горячей воды, чувствуя, как отступает усталость и с меня стекает накопившийся за эти сутки негатив. Текучая вода по преданиям смывает людскую злобу, проклятия пущенные тебе в спину, порчу, напущенную на тебя злыми завистниками и недоброжелателями.

Не верю в эти штучки, но вдруг усмехнулся и сказал, вполголоса, совсем негромко: «С меня вода, с меня худоба!» И внезапно, с некоторой оторопью почувствовал, как по телу прошли мурашки. Как будто меня вдруг покинуло нечто такое, что…чего не должно было быть на моем теле. Самовнушение, наверное. А может и нет…

Юра, надо отдать ему должное, меня нимало порадовал — собрал в сумку с оружием увесистый пакет с едой. Копченая колбаса, хлеб, свежие огурцы, сыр, масло, даже бутылка с газировкой — все, как положено. У меня даже в животе заурчало — я же мутант, мне нужно много, очень много есть, просто чтобы выжить. Мой организм поедает сам себя, если его не подкормить. Вначале съедает весь жир, что у меня есть, потом начинает лопать мои мышцы. А когда мышц не останется — примется за то, что осталось — внутренние органы и все такое. Так мне объяснял Сазонов. А когда я возмутился: «Как же так?! И что теперь, я должен беспрерывно жрать?» — популярно объяснил, что за все нужно платить. И что в природе ничего не берется просто так, из пустоты. Хочешь быстро двигаться? Хочешь, чтобы раны заживали не за дни и месяцы, а за минуты? Хочешь силу, как у гориллы? Тогда плати! Побрасывай организму топливо! Дай ему кирпичики, из которых он построит твои мышцы! Не хочешь дать топлива? Тогда сдохни. Нет роз без шипов, это точно.

Когда я достал из ножен тот самый нож, которым зарезал ночных автоворов, и начал резать им хлеб и колбасу, Юра вдруг побледнел и не глядя на меня, сообщил:

— Ты знаешь…а я что-то не хочу есть. Спать пойду…

— Стоп! — я поймал Юру за руку и легонько подтолкнул к стулу — Что за нежная институтка? Чего ты так вытаращился на нож? Этим ножом я резал шпану, а теперь колбасу, да? И ты брезгуешь? Дурак ты, Юра. А ты не брезгуешь ходить по земле? А ты знаешь, что в пыли всегда присутствуют органические останки? Ты вообще знаешь, что весь чернозем состоит из трупов — растений и животных? И человеческих трупов — тоже! И что теперь? Ты ходить не будешь? Есть не будешь? И сдохнешь от голода? Не дури. Во-первых, нож я хорошенько помыл. На нем нет и следа крови. Во-вторых…можешь просто ломать колбасу, или откусывать — вон, с того края. Терпеть не могу эти дикие привычки — жрать от целого куска.

Юра пожал плечами и побрел к своей кровати. Ну да и черт с ним, не хочет жрать — пускай. Мне больше достанется. Интересно, как бы он выжил на войне! Завшивленный, голодный, грязный! Небось, не думал бы о том, кого сегодня этим ножом зарезали. Идиот.

Я умял целое колесо колбасы, соорудил здоровенный бутерброд с маслом и сыром, и тоже заглотил, запивая его газировкой из вполне себе чистого тонкостенного стакана, стоявшего на столе возе кувшина с водой. Теперь жить можно! До утра хватит!

Кстати, а утро-то вон оно, не за горами. Сереет уже на улице. Коротки июньские ночи.

Уснул, будто меня обухом по голове шарахнули. Просто коснулся подушки, и…вот уже утро. Даже не утро, а ближе к обеду. Солнце, в номере душно, весь испариной покрылся. Снова надо душ принимать.

Глянул на Юрину кровать…Юры нет. В животе неприятно захолодело — вот как бы не решился парень, да и не свалил с деньгами. Не пропаду, конечно, придумаю как выкрутиться, но эти деньги сейчас мне очень нужны. Очень. Без них жизнь сильно осложнится.

Проверил…нет, дипломаты лежат пот кроватью — так, как я их оставил. А потом услышал как хлопнула дверь.

— Проснулся? Извини, не предупредил, ты спал…не хотел тебя беспокоить. В магазин сходил за продуктами. Есть-то что-то надо. Я денег у тебя взял на продукты — вот чек, если что, я за каждую копейку отчитаюсь.

Я смотрел на Юру, и мне было немного стыдно. Уже в крадуны его записал, в крысы, а он обо мне заботился. Параноик я все-таки! Впрочем — может за счет этого до сих пор и жив? Никакие мои способности, приобретенные в результате мутации, не спасают ни от пули, ни от ножа. Ну да, я регенерируюсь быстрее, чем обычный человек. Но умереть могу так же, как и любой другой. Разбей пуля мой мозг — вот тебе и покойник. Кстати, тот же Юра — совершенно запросто мог ночью воткнуть мне нож в глаз, а потом уйти с моими деньгами. И ничегошеньки я бы не смог сделать.

Почему воткнуть нож, а не просто сбежать? А потому, что он не дурак, и прекрасно понимает — останусь жив, я его все равно найду и уничтожу. Я профессионал, Юра даже не любитель — он ноль. Ноль без палочки. Не ему тягаться со мной в искусстве преследовать и уходить от преследования.

И правда — что с ним делать? А может выдать ему бабла и отправить домой? Дать штук пятьдесят, и пускай себе живет. Мать похоронит. Документы свои получит. Теперь ведь к нему претензий нет. А вот рядом со мной он может огрести огромные проблемы. Выше крыши! Я-то в розыске. И в официальном, и в неофициальном. Скоро развешают мои фото, и каждая собака будет меня узнавать.