Брак с правом на счастье (СИ) - Волжская Анастасия - Страница 32

Взгляд супруга несколько раз пробежался по черным выжженным строчкам магического оттиска – сверху вниз, короткая пауза и снова – словно Майло никак не мог поверить своим глазам. Лицо его с каждой минутой становилось все мрачнее. Лорд Кастанелло молчал, и это молчание пугало меня сильнее любых обвинений адвоката.

– Мои люди получили копию этого письма вместе с другими документами по расследованию, – проговорил лорд Сантанильо. - Как было сказано в приложении к бумагам, именно оно пoслужило главным основанием для открытия судебного дела против тебя. Узнаешь почерк?

Лорд Кастанелло медленно повернулся ко мне и, не говоря ни слова, протянул лист. Я взяла бумагу осторожно, словно ядовитую змею-эфру, готовую в любой момент нанести смертельный укус. Адвокат пристально следил за нами сквозь кристаллическую линзу монокля.

Мне хватило одного мельком брошенного взгляда, чтобы осознать: почерк был мой, мой до последней черточки. Магическим образом воссозданные линии были толстыми и поблекшими, намекая на дешевые разбавленные чернила. Именно такими я пользовалась в поместье лорда Кастанелло во время моего недолгого заточения, закончившегося разрушительным пожаром.

Но вот слова…

«Прошу выяснить информацию.

В поместье нелегально готовят зельеваров, лишенных лицензии по подозрению в работе с кацином. Лорд Кастанелло, возможно, работает с запрещенными препаратами. Подозреваю, что зелья используются на черном рынке последние несколько лет.

Я опасаюсь за жизнь. Мне срочно необходима помoщь служащих Аллегранцы.

Фаринта».

Черные строчки магического оттиска расплывались перед глазами. Хотелось разорвать гнусную подделку, хотелось прокричать в лицо адвокату, что все это неправда, что я никогда не поступила бы с Майло подобным образом – даже тогда, когда действительно считала его опасным убийцей… И вряд ли назвала бы законников служащими – слишком уж это было… странно. Что-то смущало, не давало покоя…

Но под тяжелым взглядом Майло, чей сын из-за поддельного письма оказался разлучен с отцом и спрятан неизвестно где, ярость уступила место тихому отчаянию. Я беспомощно опустила письмо на стол, часто заморгав, чтобы сдержать слезы, и сцепила пальцы, ожидая приговора.

– Миледи… – голос супруга заставил меня вздрогнуть. - Фаринта, вы написали это письмо?

– Милорд Кастанелло…

Супруг вздохнул.

– Фаринта, того, что происходило между нами месяц назад, уже не изменишь. Долгое время у вас не было ни малейших причин доверять мне. Если вы честно признаетесь, обещаю, я пойму и не стану осуждать.

Крепко зажмурившись, я мотнула головой.

– Милорд Кастанелло, клянусь, в здравом уме и трезвой памяти я никогда не писала ничего подобного. Да, когда-то давно я подозревала вас в страшных преступлениях, но я бы никогда не стала… Нет… Нет.

– В здравом уме и трезвой памяти, - задумчиво повторил адвокат. – А скажите-ка, миледи никогда-не-предававшая-мужа, часто ли вам приходилось сомневаться в трезвости вашей памяти и здравии ума?

Я замешкалась, подбирая подходящий ответ. Сложно было решиться сказать вслух слова признания, настойчиво cтучащие в висках при мысли o написанном моим почерком страшном письме.

«Слишком часто».

Правда была в том, чтo даже за последние два месяца мне случалось находиться под воздействием дурманного зелья и дважды по несколько дней пребывать в забытьи, восстанавливаясь после – как я прекрасно понимала это теперь – совершенного ментального воздействия. Да и вообще, могла ли я быть уверена, что никто никогда не касался меня, не направлял мою руку, диктуя предательское письмо?..

Нет.

Лорд Сантанильо выжидающе смотрел на меня, почти не мигая. Рядом застыл супруг, в глазах его плескалась тревога. И я решилась.

– Милорд Сантанильо. Дело в тoм… Понимаете, я…

Майло осторожно коснулся моего плеча.

– Вы не обязаны говорить об этом, Фаринта.

Я покачала головой и собравшись с духом, перевела взгляд на адвоката.

– Милорд Сантанильо, я не помню ничего, что происходило со мной до того дня, когда я оказалась в Аллегранце. И более того…

К чести лорда Корвуса Сантанильо, мой рассказ он выслушал молча, не прервав ни единым едким замечанием. Я сообщила ему все, что мне удалось вспомнить, включая полузаброшенный дом у озера и смутный образ человека с красным перстнем. Адвокат хмурился, затягиваясь циндрийской смесью, и красный огонек самокрутки тревожно мерцал, напоминая об алом кристалле, украшавшем артефакт менталиста.

Закончив, я напряженно выпрямилась в кресле, ожидая ответной реакции.

– Что ж, если посчитать ваши слова за правду, миледи, - медленно проговорил адвокат, - у меня для вас не самые приятные новости. Кто-то основательно поработал с вашей памятью, затирая нежелательные воспоминания. Наиболее вероятное предположение – сильное многократное ментальное воздействие. Будь вы обычным человеком, это привело бы в лучшем случае к слабоумию или неизлечимому душевному расстройству, как случилось с каторжником, которого вы называете лже-Бренци. Но вы живы и, кажется, вполне в своем уме. Если верить отделу магического контроля, такое случается лишь в двух случаях: если жертва воздействия сама является менталистом, либо, - он пристально посмотрел на меня, – если жертва соглашается на воздействие добровольно. Так кто же вы, бессознательная марионетка или сообщница убийцы?

Нервно сглотнув, я крепко сцепила в замок дрожащие пальцы. Я была уверена, что не хотела никому причинять вреда и не хотела становиться ничьей послушной куклой. Я не была…

Я хотела сказать, что не была убийцей, но в ту же секунду поняла, что это неправда. Ментальная магия – моя магия – привела к гибели Руджеро Бренци. И те воспоминания, воспоминания о мужчине, которого я когда-то называла своим господином, а после лишила жизни, повинуясь чужому приказу, почти против воли всплыли в сознании. Невольное убийство, навязанные чувства, приведшие Лайнуса и Эдвина к гибели… Как я могла быть уверена, что мои потерянные воспоминания не скрывают иных убийств – добровольных, легких и беспощадных? Кем была та незнакомая мне Фаринта Ллойд?

Кожу под ладонью Майлo будто огнем опалило. Нестерпимо захотелось сбросить его руку, поднять воротник, запахнуться в тяжелый плащ, скрыть лицо плотной вуалью… Одна мысль о том, сколько бед я могла вольно или невольно причинить супругу, столь необдуманно прикасавшемуся ко мне, заставила все внутри сжаться от липкого страха. Даже раньше, когда я едва знала лорда Кастанеллo, считая его равнодушным тюремщиком и жестоким убийцей собственных жен, я не желала его смерти. А уж сейчас, когда я…

– Правда в том, - негромко проговорил лорд Сантанильо, прерывая отчаянный бег моих мыслей, - что вы можете оказаться кем угодно. И даже не знать об этом, пока тот, кто управляет вами, не сочтет нужным вступить в игру. Сейчас вы чисты, но неизвестно, как долго продлится эта мнимая безопасность. Вот поэтому, Кастанелло, - он перевел взгляд на Майло, - я и лезу в твою постель. Твоя милейшая рыженькая жена – бомба с подожженным фитилем, и неизвестно, когда именнo этот фитиль прогорит до конца. И кто в тот момент окажется в зоне поражения.

Иллюзорный взрыв прогремел в моем воображении, заставив меня вздрогнуть. Лорд Кастанелло почувствовал это, и пальцы супруга скользнули по моей руке в мимолетной ласке. Вот только сейчас тело отозвалось не теплой волной благодарности, как было совсем недавно, а всплеском леденящего ужаса.

Майло коротко вздохнул.

– Нужно как можно скорее отыскать этого менталиста. И у нас уже есть зацепки. Перстень с красным кристаллом…

Лорд Сантанильо невесело усмехнулся, оборвав слова супруга.

– Уверен, ты не хуже меня понимаешь, что это не улика, а…

– Корвус!

Адвoкат фыркнул.

– В общем, никакая это не улика. Побрякушки с накопителями сейчас носит каждый третий, – он постучал пальцами по голове ворона, венчавшей его трость, и глаза птицы полыхнули ярко-синим магическим светом. – Лорды, законники, даже зельевары пристрастились пополнять резерв с помощью внешних кристаллов. А алые накопители рода Себастьяни до недавнего времени были самыми распространенными в Аллегранце. Это может быть кто угодно.