Спецзадание для истинной леди - Каммингс Мери - Страница 45

Трубку взял Джек (какое он имеет право — это ей звонят!) и коротко бросил:

— Да, мы уже выходим.

В комнате, где ее допрашивали, за ночь поприбавилось и мебели, и людей. За длинным столом сидело человек восемь (Лэнгфорд, естественно, на председательском месте), а в углу — еще один, уткнувшийся в компьютер. Но первым, кого Глэдис увидела, войдя, был Симпсон.

Она обрадовалась, даже поцеловала его в щечку, покосившись при этом на Джека. (Видел? Вот, поревнуй!)

Симпсон тоже расплылся в улыбке.

— Миссис Четтерсон, я рад, что нам снова предстоит работать вместе!

Глэдис обвела глазами присутствующих: все слышали?!

Перед тем, как начать совещание, Лэнгфорд подозвал ее и дал подписать какую-то бумажку, объяснив:

— Вы не имеете права ни с кем обсуждать то, о чем будет говориться в этой комнате! Это государственная тайна!

— И с Джеком нельзя? — робко осведомилась Глэдис, но бумажку все-таки подписала: ведь иначе ей ничего интересного не расскажут!

— С Джеком можно… — вздохнул Лэнгфорд.

Через несколько минут после начала совещания Глэдис наконец поняла, почему портрет брюнета так заинтересовал присутствующих: оказывается, человек, которого убили в номере 1256, был вовсе не он!

Лэнгфорд пустил по рукам фотографию, и она увидела того самого типа с лысиной и поджатыми губами, которого ей так. настойчиво подсовывали вчера. С такой склочной мордой — ничего удивительного, что у него была язва!

Как выяснилось, последние слова Глэдис произнесла вслух, потому что локоть Джека чувствительно пнул ее под ребра, а Лэнгфорд быстро спросил:

— Миссис Четтерсон, откуда вам известно, чем страдал убитый? Мы получили результаты вскрытия всего три часа назад!

— От маникюрши… — нерешительно промямлила Глэдис. — Только она не говорила про вскрытие — он просто не ел ничего жареного и острого… она от официантки узнала…

Джек издал странный звук, похожий на стон, но Лэнгфорд, не обращая на него внимания, осторожно поинтересовался:

— Может быть, вы еще что-нибудь знаете? Например, с кем он встречался?

— С мужчиной. Один раз, в день приезда, вечером. Они пили бурбон! — бодро отрапортовала Глэдис.

— Это вы тоже… от маникюрши?

— Нет, это в парикмахерской!

Как выяснилось, убитый желчный старик — кстати, звали его Элиас Веллер — работал в какой-то очень важной правительственной лаборатории. Но, вместо того, чтобы честно трудиться, он решил продать кому-то (небось, русским!) данные о разрабатываемом секретном проекте! АНБ, естественно, сразу об этом узнало и стало следить за ним, чтобы узнать, кому он хотел продать данные — и арестовать заодно и того.

Англичанина Тимоти, оказывается, по-настоящему звали Тимоти Раймек, и он был… близким другом Веллера — как, слегка замявшись, сформулировал Лэнгфорд, покосившись на Глэдис. «А-а, ясно, педики!» — сразу догадалась она, но промолчала: леди о таких вещах знать, а тем более говорить не положено!

И вот, здесь, на острове, их обоих убили, и так никто и не знает, кому они собирались — а может, даже уже и успели! — продать секретные сведения. У АНБ пока что нет ничего, кроме портрета подозрительного брюнета, которого Глэдис видела на балконе. Возможно, это и есть убийца!

Вчера Раймека убили уже после ухода последнего катера, а сегодня катера вообще не ходят из-за шторма, так что он (если, конечно, этот брюнет действительно убийца) до сих пор где-то поблизости. Осталось только найти его — И в этом должна помочь именно она, Глэдис!

Кроме катера, другой дороги с острова нет, и — если она будет… скажем, проверять при посадке билеты — пустяки, всего каких-нибудь пять раз в день! — и при этом смотреть на отъезжающих, то непременно его заметит! И ей дадут специальную штучку с кнопочкой («Такую же, как в прошлый раз», — объяснил Симпсон. Вдохновения у Глэдис это не вызвало — она хорошо помнила, что в тот раз подсунутая ей штучка оказалась испорченной и не зазвонила, когда было надо!).

— Значит, вы хотите сказать, что моя жена должна целыми днями маячить под носом у убийцы, который видел ее и, возможно, запомнил так же хорошо, как и она его?! — неожиданно пробудился от мрачного молчания Джек. — А как вы при этом собираетесь обеспечить ее безопасность?!

Лэнгфорд был явно недоволен неожиданным вмешательством.

— Ну… это же всего пять раз в день, и вокруг будут наши сотрудники, и… и мы ее замаскируем! Ну там… парик и все такое!.. А остальное время вы будете сидеть в номере и вас будут охранять так, что и мышь не проскочит! Даже еду вам будет доставлять наш человек.

— Да? — саркастически заметил Джек. — Надеюсь, вы не забыли, что мы здесь в отпуске?!

— Но это же всего на несколько дней!

— А у меня отпуск всего три недели!

«Как он может быть таким неприлично меркантильным?! Ведь речь идет о безопасности государства!», — подумала Глэдис, но вслух говорить не стала. Ей и без того в глубине души было слегка совестно из-за вчерашнего свидания — пусть неудачного, но все равно…

В конце концов договоренность была достигнута:

Во-первых, дополнительная неделя отпуска для Джека — Лэнгфорд сразу пообещал, что «с этим проблем не будет».

Во-вторых, все то время, что они будут, как выразился Джек, «сидеть под домашним арестом» — их проживание, питание и т. д. оплачивает АНБ.(или ФБР, ему все равно!).

И в-третьих — самое главное: на это время они должны переехать в другой номер — а вдруг убийца уже выследил Глэдис?! И оттуда она будет выходить только замаскированная и только под охраной. Более того, Джек заявил, что сам будет всюду сопровождать жену, и потребовал, чтобы замаскировали и его!

Глэдис ехидно подумала, что для ровного счета не мешало бы замаскировать и Панча — например, под собаку! Она с самого начала знала, что стоит Джеку узнать про ее расследование, как он тут же начнет путаться под ногами и мешать!

Казалось бы, все проблемы были решены — и тут Глэдис еще раз убедилась, насколько права была мама, всегда советовавшая: «Деточка, не надо демонстрировать мужчинам свой ум! Они этого не любят!»

И дернул же ее черт за язык (другого слова не подберешь!) сказать:

— А на экскурсионный пароходик я тоже должна буду билеты проверять?

— Какой экскурсионный пароходик? — заинтересовался Лэнгфорд.

— Ну… два раза в день есть экскурсии на фабрику, где такие штучки делают, — и тут Глэдис не нашла ничего лучшего, чем залезть в сумку и продемонстрировать помаду (на сей раз — «Бутон орхидеи»).

— Почему я должен узнавать об этом канале от постороннего… — начал было Лэнгфорд, обводя своих подчиненных не сулящим ничего хорошего взглядом (Глэдис обиделась — она не посторонняя!) — как вдруг замолчал и уставился на то, что она держала в руке. — Позвольте-ка! — выхватил он у нее помаду, раскрыл и выдвинул на всю длину. — Интересно!..

«Он что, никогда помады не видел?!» — удивилась Глэдис. Лэнгфорд между тем встал и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты, унося с собой «Бутон орхидеи» и на ходу кивнув нескольким своим сотрудникам, которые тут же вскочили и гуськом потянулись за ним.

Минут через десять в комнату сунулся парень в ковбойке — тот самый, что вчера так радовался шторму — и увел с собой Симпсона. Лэнгфорд все не возвращался. Да что стряслось-то?!

Еще через десять минут тот же молодой человек появился снова и возвестил:

— Мистер Четтерсон, номер для вас подготовлен — 1243. Вы можете пока перебираться, а миссис Четтерсон мы задержим еще на минутку — с ней должен поработать визажист!

Визажист! Глэдис обрадовалась — интересно, какой ее сделают?! Наверное, перекрасят в блондинку! Да, но вся ее одежда подбиралась под темные волосы… Пусть тогда покупают новый гардероб!

Она тут же начала прикидывать, что туда должно войти: две пары босоножек, голубой льняной костюмчик… она такой как раз видела в универмаге, три блузки… или можно две блузки и топик…

В комнате, куда ее привели, никакого визажиста не было — за столом сидели Лэнгфорд и Симпсон. Глэдис несколько удивилась и, подчиняясь приглашающему жесту, уселась напротив.