Ловец бабочек (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 75

И будет Кишма до конца дней кровью ссать.

- Это хорошо, - демон улыбнулся клыкастою улыбочкой. – Это, друг мой нечаянный, замечательно даже, но речь не о тебе… девушки. И женщины. Возможно, не самого тяжелого поведения.

Кишма сглотнул.

- Я ведь понимаю, что у вас там не принято властям жаловаться, верно? Да и девки… одной больше, одной меньше…

- Я… это не я!

- В этом я абсолютно уверен, - поспешил согласиться демон. – У тебя, друг мой, не хватило бы мозгов… да и зачем? Так, значит, пропадали? Ты вставай, а то неудобно как-то беседы вести…

- А… не сожрешь? – на всякий случай уточнил Кишма. Кто ж их, демонов, знает. Может, лежащих он и не жрет, брезгует, а вот встанешь и мигом схарчат, косточек не оставят.

- Я людьми не питаюсь.

Кишма ему не поверил.

Ну, почти не поверил.

- Сам посуди, - демон качнул ногой. – Вот взять тебя… пьешь? Пьешь. Куришь? Не без того. И запретными травками, надо полагать, балуешься. Добавим сюда девок и возможные болезни дурные… такого сожрешь, остаток вечности лечиться станешь. И убивать тебя не стану…

Этакий миролюбивый демон.

Кишма все ж поднялся. Отряхнул снежок. Порадовался, что штаны сухие, а то ж оно как-то… опозориться было б легче легкого…

- И говори, говори… итак, кто у вас пропал?

- Так… я-то сам не знаю, чтоб точно… слыхал только… бланкетка одна… она у Потяши подружкой была. Сгинула. Тот нажрался. Грозился прирезать петуха.

- Какого?

- Того, что ее забрал… только не нашел… и еще Варька, это моя…

- Приятельница?

- Ага… сука она, как все бабы, - неожиданно для себя пожаловался Кишма и носом шмыгнул. – Я к ней со всей душой. А она хвостом вертит… не как у вас, - поспешно поправился он. – У ней своего хвоста нет, так что…

- Фигурально, - демон кивнул.

И Кишма кивнул.

На всякий случай.

- Она-то не шлюха, но… у ней подружки есть…

…дуры и сороки.

…они Варьке голову всякой хренотенью забили, с чего та…

- …и через них она сказывала, что… пропадают, - почти шепотом произнес Кишма, осознавая, что больше ничего-то он сказать не скажет, поскольку Варькины причитания пропускал мимо ушей. Не было ему дела до сгинувших потаскушек. Он еще, кажется, обмолвился, что это дело такое… сегодня есть, а завтра нет. – Еще Витек Щербатый сгинул… он раньше девок держал… и у него вроде то ли двое, то ли трое… ушли… или вот… не знаю.

Он сглотнул и поглядел на демона с немалой надеждой.

- Но если хочешь, я… могу узнать!

- Хочу, - согласился тот. – Очень даже хочу. Иди и узнай.

Кишма закивал. Оно-то, конечно, сор из избы носить – дело дурное и наказуемое, да только ж он не мундирным крысятничает, но демону…

Себастьян смотрел, как паренек, согнувшись пополам, пятится во тьму.

Пятится и пятится.

Идет.

В метель, которая кружит и набирает силу. И было в этом что-то неправильное… нехорошее… предчувствие беды не отпускало. Себастьян поежился: замерзнуть он не замерзнет, но определенно стоило вернуться в отель.

В подъезде пахло кошачьей мочой.

Странно.

Кошки в городе не то, чтобы вовсе не водились, нет, Катарине случалось встречать и их, но… они держались как-то наособицу, сторонясь, что людей, что каменных коробок. А тут запах…

И лампочка не работает. Выкрутили? Разбили? И главное, не понять, зачем… Катарина сунула руку в сумочку, нащупала широкую ленту кастета.

У нее и револьвер имелся, но…

…револьвера она побаивалась. А кастет…

Успокоиться.

Сосредоточиться. Это лишь кажется, что темнота непроницаема. На деле она рыхлая, в ней есть место слабому свету луны, который пробивается сквозь окна… и звуки… Катарина закрыла глаза.

…гул.

Это трубы… заменить надобно бы, и жильцы не одну уже петицию составляли…

…скрип… где-то сбоку, за стеной… стены в доме тонкие, если не картонные, то почти.

…вздох. Совсем рядом. Сквозняк по ногам. По ногам сквозняк, как будто где-то приоткрыта дверь… куда дверь?

Никого нет.

Или тот, кого нет, хорошо прячется.

…это он избавился от лампочки. В прятки сподручней играть темнотой… ты ведь думала об этом, верно? О неслучайности писем, о бабочках и девушках… о том, чего он ищет… и что, однажды оказавшись рядом с Катариной, не устоит…

…шеи коснулось что-то холодное, и Катарина едва не завопила. Удержалась. И в следующий миг едва не рассмеялась от облегчения. Нет, это не прикосновения, это все тот же сквозняк, которого здесь быть не может…

…не могло бы…

…если бы…

Двери.

Одна из них приоткрыта. И Катарина, кажется, знает, какая именно. Ей бы хотелось ошибиться. Она с отчаянием человека, дошедшего до грани, надеется ошибиться, но все одно тянется к ручке. И дверь скользит беззвучно, пропуская Катарину в узкий коридор. И уже здесь, в полумраке – тьма любезно рассеялась, она останавливается.

Видит.

Ногу в белом шелковом чулочке.

Задранные юбки.

Запрокинутая голова… лица не разобрать, но…

- Это не я, - сказал человек, погладив мертвую Нинель по волосам. – Я не хотел… я…

…он никогда-то прежде не выглядел настолько жалким.

Растерянным.

- Я любил ее…

Он всхлипнул и поднялся с колен, ухватился дрожащею рукой за стену, но покачнулся, упал бы, когда б стена эта не стояла столь близко.

…темные разводы.

…и руки будто в дегте испачканы. Только это не деготь.

Нож упал, беззвучно лег на ковер.

- Руки, - велела Катарина севшим голосом. – За голову.

- Я ее любил… я любил ее, понимаешь? – он не спешил поднимать руки. Стоял. Раскачивался, будто не до конца осознавая, что же случилось. – А она… с-сука… если бы ты знала, какая она сука… крутила, вертела… потом плюнула… конечно, разве я ей нужен был… кто я? И кто она… но ничего… свиделись…

…на вызов приехали быстро.

Харольд.

И Хельга с ним. Худая. Длинношеея. На цаплю чем-то похожая. Зачем она здесь? Ведь никогда-то прежде она не стремилась попасть на место преступления. Более того, Хельга всячески сторонилась этой вот части своей работы, а тут вдруг…

Харольд хмур.

Конечно.

Происшествие. Чрезвычайное.

- Вот же… - Харольд прошелся по квартире, заглянул в уборную. Хмыкнул, увидавши розовую ванну в розовой же ванной комнате. Покачал головой на салфетки с салфеточками. Не побрезговал он и в нижнем белье покопаться, впрочем, без особого желания. Вытащил двумя пальцами кружевные панталончики, покрутил и вернул.

Пальцы вытер платочком.

- Бывает же такое. Кто бы мог подумать, что наш Ильгвар этакий ревнивец…

…Вересковского увели.

Он не сопротивлялся. Был тих. Спокоен. Будто не в себе.

- Думаете, это он?

- А разве у вас есть сомнения?

И взгляд такой пристальный, внимательный. Под этим взглядом становится не по себе. И вправду, какие могут быть сомнения? Катарина ведь сама застала Вересковского над телом? С ножом в руке… и так знакомо.

До мути знакомо.

- Все объяснимо… он был знаком с потерпевшей. Так? – Харольд вытащил упаковку с чулочками, которые, надо полагать, отправятся вовсе не к вещественным доказательствам. Почему-то об этом подумалось с едкой неприязнью. – Конечно… скорее всего имели место некие отношения… которые закончились болезненным разрывом. Вы ведь тоже заметили, насколько он нетерпим к женщинам? А поверьте моему опыту, такая неприязнь на пустом месте не появляется.

За чулочками появилась упаковка с туалетной водой.

И маленький серебристый флакончик.

- Фарцевала, - беззлобно заметил Харольд. – И образ жизни вела не самый пристойный. Небось, на этой почве и не сошлись. Может, встретились, вспомнили былые деньки… только дамочке вскоре надоело. Какой со следователя прибыток? Нет, я эту породу знаю хорошо… им надо, чтоб мужик при бабках был и только…