Ловец бабочек (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 64

- Тачка? Инструмент, - она поймала себя на мысли, что ей безумно приятно поговорить с кем-то, кто воспринимает ее не просто, как бабу, некой прихотью судьбы возомнившую себя сыщицей, но как человека разумного. – Выставка должна была открыться. В парке работали скульпторы… я узнавала.

…и за эти расспросы была отстранена от дела.

- …у многих инструмент был довольно объемный… формы, ножи всякие… мог бы представиться. Его и проверять бы не стали. Скульпторы съехались со всей страны…

- Тогда понятно… они не знали друг друга… но все равно рискованно. Он любит риск, но продуманный… и появление в парке не случайно. Место не случайно, - князь щелкнул пальцами, как делала сама Катарина, когда пыталась ухватить особо упрямую мысль. – Определенно, не случайно… он привез тело… и оставил… полагаю, там нашлось бы, где оставить… ненадолго. Ему нужна была эффектная картина, а скрюченный труп вряд ли для нее годен… нет, он привез и уложил… и письмецо, как вы говорите, это приглашение поиграть… показать, кто здесь самый умный. Вам ведь не поверили? Ваши доводы… вы ведь не стали молчать, верно?

Катарина опустила голову.

Не стала.

Она трижды пыталась поговорить с Харольдом, но если вначале он просто отмахивался от доводов Катарины, то потом потерял терпение.

- Вот скажи, чего ты от меня хочешь? – его лицо налилось краснотой. Харольд набычился. Он уперся руками в столешницу, будто желая подняться, но не имея на то сил – тело его казалось слишком тяжелым, окаменевшим, чтобы и крупные руки могли выдержать его вес. – Чего ты добиваешься!

- Хальвар не убивал!

- А ты знаешь, убивал или нет! Он протокол подписал! Протокол! – крик Харольда оглушал.

И надо полагать, этот крик разнесся далеко за пределы начальственного кабинета.

- Дело в суд передано! А ты что хочешь, чтобы мы на полпути остановились? Извините, граждане судейские, - передразнил он тоненьким голоском. – Тут у одной дуры возражения имеются!

Дурой Катарина себя и ощущала.

Полною, причем.

- Ты вообще соображаешь, что творишь? – Харольд все же выбрался из-за стола. Пнул кресло, которое, впрочем, устояло, привычное к начальственному гневу. – Или нет, не соображаешь… где тебе… в голове одни кучеряшки…

Он подошел к Катарине.

Навис.

И пусть сама она была неприлично высокой для женщины – тетушка все пеняла, что с этаким ростом Катарина в жизни себе мужа не найдет – но как-то вышло, что Харольд оказался выше.

Шире.

Страшней.

- Пудрой мозги забила! И помадой – уши…

- Я не…

- Молчать, когда с тобой старший по званию говорит! – от этого рева зазвенели стекла в окнах, и фикус печально шевельнул листьями. – Если сказано, что забила, значит, забила, а если бы не забила, то дошло бы до твоей тупой головы…

Он постучал пальцем по лбу Катарины.

- …куда можно лезть, а куда нельзя…

- Его же казнят.

- И за дело… или думаешь, он такой весь из себя безвинный? Между прочем, пять эпизодов подписал…

- Не зная, что подписывает, - не удержалась Катарина.

…и хорошо, если только пять. Списали бы и больше, но побоялись, наверное, что выглядеть это будет совсем уж подозрительно. А так… пара нераскрытых краж, одно ограбление и два убийства, из тех, что поновей. И вот уже статистика по участку исправляется. Да и сам участок в передовые выходит.

- Ты что же, - голос Харольда перешел в шипение. – Хочешь сказать, что мы факты подтасовываем…

Говорить Катарине уже ничего не хотелось.

- Или что в суде, будь оно так, не разберутся… - прямой взгляд.

Злой.

Ненавидящий даже. И это не понятно. Что она, Катарина, сделала, чтобы ее ненавидеть? Но у нее хватило сил выдержать. И улыбнуться даже.

- Конечно, - совершенно спокойным тоном ответила она. – В суде разберутся…

…если захотят разбираться.

…ведь у них тоже конец квартала и отчетность, которую испортит незакрытое дело…

- Но, - Катарина сделала последнюю попытку. – Вы ведь понимаете, что он снова убьет.

- Кто? Хальвар? – Харольд оскалился. – Не убьет, девочка, не убьет…

И ладонь тяжелая легла на плечо Катарины.

Раскрылась.

Обняла горло. И показалось, что вот сейчас Харольд сожмет пальцы и…

- Иди, - Харольд резко убрал руку. – Иди и забудь всю ту ересь, которую ты тут несла. А то уволю по статье и…

И он обессиленно махнул рукой.

Катарина вышла.

И выбежала.

И спускалась бегом, держась за шею, на которой, чудилось, остался след от этого прикосновения. И она задыхалась, что от бега, что от слез, на которые не имела права. И уже внизу, в пролете между первым и вторым этажами, обессиленная, прижалась к стене.

Сползла по стене.

Забилась в угол и там сидела, не плача, лишь прикусив кулак до крови… боль отрезвляла. Помогала собраться… и думать… думать…

…если не хочет полиция, то…

- Я написала доклад, - Катарина говорила, глядя в глаза князя.

Ровный голос.

Факты и только факты.

Эмоции мешают мыслить здраво.

- Изложила свою теорию… и по этому делу тоже… не особо надеялась на что-то, но… просто сидеть не могла. Отправила. В тот же вечер хальвар повесился в камере.

…ее вызвали.

…отстранили приказом, но все равно вызвали. И Харольд, который самолично спустился вниз, указал на дверь.

- Что это есть, как не признание вины?

В коридоре свет яркий, а вот в камере лампочка тусклая, мигает ко всему. И Катарина как-то слишком долго не может приспособиться к этому желтому нервному свету. Она щурится.

И подмечает мелочи.

Расшитые бисером ботинки.

Не ботинки даже, хальвары шили обувь из шкур, мехом внутрь, и получалась та мягкой, какой-то неряшливой с виду. А может, эта неряшливость происходила от старости? Стоптанная пара.

Чиненная не единожды.

И краски поблекли. И бисер осыпался. Но все равно ботинки или как там их правильно называть, пережили своего хозяина.

…плащ, аккуратно свернутый, положенный на край нар.

И пояс, перекинутый через старый крюк. И неуместная мысль, что крюк этот давно следовало бы спилить, и наверняка, если поискать, в архивах найдется пара-другая распоряжений, только…

…кому это надо?

- Хальвары не уходят из жизни сами, - Катарина вынырнула из тех воспоминаний, от которых и сейчас становилось жутко. – Что бы ни случилось. Они верят, будто жизнь им воздает по заслугам, и если послала болезнь, то или наказанием, или испытанием. Они умирают, чтобы перерождаться вновь и вновь.

Князь слушал, больше не отвлекаясь на буфетчицу, которую подобное равнодушие, кажется, несколько огорчило. Во всяком случае, она устроилась за прилавком, полуприлегла, обративши в сторону князя не только напудренное аккуратное личико, но и декольте…

…разве можно вести себя так?

…и раньше Катарину это веселило. Хелег тоже нравился женщинам и буфетчицам, и симпатичным продавщицам, которые еще не утратили охотничьего азарта, и другим, встречавшимся во множестве на пути его. Катарину веселили, что улыбки, что многозначительные взгляды, что вот такие вполне однозначные намеки. А теперь ей хотелось сделать что-то… в высшей степени неразумное.

- Вы хорошо их знаете?

- У нас в городе жила женщина. Хальварка… тетушка моя ее не любила очень. А так получилось, что… тот человек, который меня всему научил, к хальварке переехал. На квартиру. Сначала на квартиру, а потом… не важно. Главное, она мне много рассказывала о своем племени. Она ушла, и ее не стали останавливать. Они считают, что каждый человек свободен в своем выборе. А еще, что жизнь священна… и даже животных убивают специально выбранные люди. Этим людям нельзя молиться вместе со всеми. И садиться за один стол с другими… и редко кто согласиться отдать в такую семью дочь, и сына не возьмут… она потому и ушла, что родилась среди неприкасаемых. Она решила, что не желает повторять судьбу матери… ей повезло. Она встретила хорошего человека. Вышла замуж.