Ловец бабочек (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 38

Держится спокойно.

Свободно.

И Хелега не боится. Ладно страх, но опасений и то нет, а ведь Особого отдела опасаются даже те, кто ни в чем не виновен… или он просто не понял, откуда Хелег?

Или…

Катарина задумалась и почти пропустила момент, когда Хелег соизволил-таки представить ее.

…старший следователь.

…красиво звучит.

…и плевать, что старшего ей дали только пару дней как, скорее всего для солидности, а то ведь подсунь обычного следователя, и воевода оскорбится. Аристократа, говорят, вообще оскорбить легко. И взгляд переменился. Был расслабленный, с ленцой такой, будто бы все, происходившее на мосту, князя интересовало постольку-поскольку.

А стоило сказать…

…подобрался.

И смеется?

Нет, не вслух, но Катарина достаточно долго проработала с мужчинами, чтобы понять – смеется. И не верит. Конечно… женщина и следователь… и Хелег доволен, только не понятно, чем.

- Бесконечно рад, прекрасная панна…

- Панночка, - поправил Хелег.

- Великолепно… панночка, - князь шагнул и вдруг оказался рядом.

И руку взял.

И склонился, поднося к губам… и… нет, смущения Катарина не испытала, скорее недоумение. А потом представила, как этот самый князь ей на глазах у коллег ручки целует. И что эти коллеги после такого о Катарине думать станут… и захотелось треснуть по макушке.

Чем-нибудь тяжелым.

Она следователь, а не какая-то там панночка, и в лобызаниях не нуждается.

Рот было открыла, но наткнулась на изучающий взгляд князя. Нарочно? Да что за день сегодня такой? Все из равновесия душевного вывести норовят.

- Что ж, об остальном, надеюсь, вы договоритесь… - Хелег отер руки платочком. По виду его нельзя было понять, доволен он встречей или вовсе даже наоборот. – В моем присутствии больше нет необходимости.

А это не вопрос.

Утверждение.

И как он уйти намерен? Или… да, конечно, на заставе отыщется конь.

- Какой неприятный тип, - заметил князь, когда Хелег отошел.

- Он слышит, - сочла нужным предупредить Катарина.

…все же с князем ей работать.

…да и с Хелегом, потом, когда все закончится. Тогда она, пожалуй, и решит окончательно, что с Хелегом делать.

- Не сомневаюсь, - князь отвесил еще один поклон и ручку подал. – Никогда бы не подумал, что женщина может быть следователем.

Сказано это было, к слову, без обычной для этой фразы насмешки, за которой чудилось и недоумение, и легкое презрение, мол, ясно, что попала Катарина на место по протекции.

- Вас это смущает?

Она задрала подбородок. Главное, не дать сбить себя с толку.

- Немного, - не стал спорить князь. – Но я постараюсь привыкнуть… коллега. Уж лучше вы, чем то… недоразумение. К слову, я ему понравился ничуть не больше, чем он мне.

В этом Катарина не сомневалась.

Да и с чего бы Хелегу проникаться к князю симпатией?

- Почему лучше?

О чем им дальше говорить? Нет… дома Катарина, конечно, репетировала. И за себя, и вот за этого… князя… только почему-то та беседа была сплошь профессиональною, касающеюся исключительно дела. А теперь вот и надо бы вроде что-то такое спросить, а…

- Не желаете ли на труп взглянуть? – прегалантнейше осведомился князь. И Катарина неожиданно для себя присела в неком подобии реверанса.

- Со всем моим удовольствием…

…это на нее воздух местный действует, не иначе.

Девица-следователь.

Сиречь, актор…

Девица?

Себастьян обошел ее полукругом, приглядываясь. Солнце уже встала, слава тебе Вотан, и светом плеснуло щедро, должно быть для того, чтоб Себастьян воочию узрел, что таки да, девица… ну или особа предположительно слабого полу, как выразился в отчете доктор-с.

Круглолица.

Нос вздернутый. Щеки розовые. Губы пухлые. А глазища серые смотрят превнимательно и с немалым подозрением.

…не могли кого поприличней отыскать? Если уж девку сунули, то чтоб высока, стройна и грудаста… навроде Ольгерды.

Подумалось.

И вздрогнулось.

Нет уж, ему для полного счастья только роковых соблазнительниц и не хватало. А эта, даже если и вздумает – Себастьян очень надеялся, что не вздумает – устоять будет несложно.

Девица нахмурилась.

И нос выше задрала.

Чем Хельм не шутит, вдруг да и вправду актор хороший, прислали ж ее за какой-то надобностью. Себастьян поглядел на солнце. На вышки пограничные. На коня, который ажно дышать перестал, до того ему дела человеческие любопытственны были.

На широкую спину недовольного жизнью хольмца… и чего делать?

Она молчит.

Себастьян…

- Не желаете ли на труп взглянуть?

И ему ответили:

- Со всем моим удовольствием… - она присела, как-то смешно подобравши узкую юбку, но взгляд при том оставался хмур да серьезен.

- А вы… - Себастьян на коня указал, прикидывая, куда и как сажать новоявленную коллегу.

Перед собою?

Сзади? Еще сверзнется. Вообще коня ей уступить? А самому что? Сзади бежать? Ох, будет сплетен…

- Я на автомобиле, если вы позволите, - девица сама собой разрешила затруднения. – Надеюсь, у вас дороги приличные…

- Приличные… - на Себастьяна напала престранная меланхолия. – Дороги-то приличные…

В город въезжали с помпой.

Впереди Себастьян на вороном жеребце, который, словно врага чуя – хотя какой из нее враг-то? – красовался. И пакостить передумал, шел ровно, горделиво. Себастьян в седле сидел и старался головой не крутить.

А хотелось.

Даже обидно было, что в родном ведомстве не отыскалось второго такого дива, как «Серебряный призрак». И вот нечего ему голову дурить, что нету.

Есть.

Где-нибудь в познаньских гаражах. Ибо представить себе такого невозможно, что планы этого самого дива еще не украдены, не перевезены да не передадены в заботливые руки Тайной канцелярии. А там уж отыскались бы умники…

…эх, нету на вас Аврелия Яковлевича…

Подумалось и тоскливо стало, только Себастьян на тоску рученькою махнул, ибо этак вовсе истосковаться недолго, а ему фасону держать надобно. И вообще… нашел повод кручиниться. Всего-то и надобно, Лишеку отписаться.

Рокотал мотор.

Пугались вороны. И стая гусей, которых выгнали пастись на дорогу, будто бы больше негде было, разбежалась с оглушающим гоготом. В городе уже, диво завидевши, сбежалось пацанье, полетело следом, свистя и улюлюкая.

Хоть бы не попортили. А то буде скандал.

Остановил коня Себастьян у мертвецкой, сиречь, у городской больницы, на которую по случаю взглянул свежим оком. А что… ничего такая больничка. Прежде была, ежель городским сплетням верить, купеческим домом, но то ли случилось помереть оному купцу без наследников – в это Себастьян не верил, то ли сам он, преисполнившись раскаяния, как утверждали особы романтичные, иль просто злости на родичей, что говорили более практичные, отписал имущество городу с условием, чтоб открыли больницу.

Открыли.

И ныне, по прошествии времени, гляделась она изрядно. Ступени каменные. Колонны, что сосны корабельные, числом с дюжину. Портик с крылатою девкой, что прилегла на бочок, руку отставивши, не то зазывала заглянуть под сии гостеприимные своды, не то разглядывала оную руку. Может, морщины искала? Главное, выражение лица оной девы было презадумчивым.

Два этажа.

Крыша красной черепицей крытая.

Окна в ней слуховые торчат.

Флюгерок, честь по чести, крутится, а из дверей дубовых уж навстречу идут. С хлебом солью… только оно, хоть и красиво, а все ж для мертвецкой, которая, собственно говоря, и нужна была, хлеб с солью перебор слегка. Оно-то понятно, что рано или поздно всех там ждут, но не с таким же нетерпением!