Потерянные ноты (СИ) - "Platisha Victoria Gembl" - Страница 10

========== 6. ==========

6.

Себастиан злился редко. Как правило, это сопровождалось непомерным чувством вины, не пойми, откуда берущимся. Он всегда был замкнутым и нехотя открывался даже лучшему другу. Говорил, что просто не привык быть откровенным с людьми — не с кем было особо откровенничать. Брок не пытался копаться в его душе, просто смотрел, надеясь разгадать, что прячется в глубине синих глаз. Иногда у него получалось разглядеть в них радость, удивление, боль, но чаще всего он видел в них печаль.

Но иногда бывали моменты, когда безошибочно угадываешь, что вот сейчас начнется ад. Персональный ад Себастиана Грина, на который он сам себя благополучно обрекал. Мрачнеет на глазах? Огрызается без причины? Ненавидит весь мир? Все. Беги и прячься, пока не поздно. Потому что погребенный под чувством вины музыкант погребет под ним всех, кто попадется под руку. Чаще всего это касалось его единственного друга, всегда находящегося поблизости в такие моменты.

На самом деле, Брока забавляла резкая смена настроения и выражения лица приятеля. Ему нравилось наблюдать за этим прекращением. Сначала тот пытался отшучиваться, потом начинал зубоскалить, после просто набрасывался ни с того ни с сего из-за какой-нибудь ерунды, срывался на грубость. И вот под конец всех этих неожиданных метаморфоз его лучший друг становился ужасной, ощетинившейся, лохматой, сверкающей черными глазищами пакостью, готовой броситься на тебя в попытке перегрызть зубами глотку или же вырезать ножом собственное сердце и бросить к твоим ногам. Кто его поймет в таком состоянии.

Со временем Брок привык. Он далеко не сразу осознал, что Себ злится не на мир, не на кричащих за окном детей, тем более не на него. Его друг злился сам на себя за малейшую провинность. Всякому нормальному человеку они казались мелочами, не заслуживающими внимания, но слишком ответственный пианист вообще не знал такого слова. «Мелочей не бывает» — говорит Грин. Он готов был ненавидеть себя буквально из-за любой неудачи. Причем совершенно не обязательно касающийся лично его. У Брока срывается свидание — виноват Себастиан. У бабушки выкипает молоко — виноват Себастиан. Где-то на другом конце света от голода умирают дети — виноват, опять же, Себастиан.

Вот и в тот раз ничего не изменилось. Брок сразу замечает, как парнишка переменился в лице. Он даже не надеется уйти от самосуда, который вершит над собой Себастиан в собственной голове. В этот раз причиной послужил соседский кот, попавший под колеса машины. Он погиб. Честное слово, они были не причем. И вроде бы оба это понимали, но сидя в гостиной у Райтов и хлебая холодный чай, Себастиан грубил и срывался из-за любого пустяка. То чайник слишком громко шумит, то птицы мешают думать своим чириканьем, то солнце слепит глаза, то пальцы на ногах мерзнут, то кот сам дурак, смотреть надо было.

Брок злился. Терпел и злился. В такие моменты друг становился просто невыносимым. И никакие увещевания на тему «ты ничего не мог сделать» не помогали. Кот просто выбежал на дорогу в неподходящий момент. Они даже не видели, что произошло. Узнали о случившемся от миссис Райт. И сразу этот отрешенный взгляд, шуточки невпопад и злость. Себастиан всегда любил животных больше, чем людей.

— Ты не виноват, — тихо говорит Брок.

Его не слышат, может, просто не хотят слышать. И он не знает, что еще сказать, чтобы Себастиан прекратил себя мучить. Нельзя жить с таким грузом, рано или поздно это его убьет. Спустя час мальчишка оттаивает. Улыбается виновато, извиняется за поведение и отбывает к себе.

Идея посетить кинотеатр приходит неожиданно. Это не то чтобы идея, скорее — интересные обстоятельства. В Рождественские каникулы, когда метет снег, дует пронизывающий ветер и у каждого магазина Санта звонит в колокольчик, Брок встречает Себастиана у дверей собственной квартиры. Он замотан в шарф по самые глаза, серая кепка скрывает вторую половину лица. Последний школьный год сказывается на нем не лучшим образом. Он слишком устает от уроков, тренировок, работы в булочной и музыкальных репетиций. Подглазины совершенно не украшают и прибавляют пару лет.

— Пойдем в кино, — без приветствий выдает он.

Не вопрос, просто высказывание вслух причины прихода. Брок бездумно кивает. Вчера был очередной приступ самобичевания из-за чего-то столь несущественного, что запомнить не получилось. Возможно, это способ извиниться за свое гадкое поведение. Брок не хочет ему мешать, поэтому накидывает теплую куртку и послушно следует за другом.

Себастиан покупает билеты сам, тратит почти все заработанные за неделю деньги. Он даже успевает до начала притащить откуда-то попкорн. Ребята проходят в зал под перешептывания за спиной. Почти весь сеанс Брок разглядывал профиль друга, пользуясь окружающей их темнотой. У того нос горбинкой и забавно выпирает подбородок с ямочкой. А еще ресницы пушистые-пушистые. Пальцы покалывает от желания к ним прикоснуться.

О чем там было кино? Ах да, о любви и музыке с ФиззиНайтом. Наверное, этого стоило ожидать от Себастиана, который был сам не свой до всего музыкального и часто любил рассуждать о всякой романтической ерунде. Брок больше никогда не позволит другу выбирать фильмы. На них смотрели почти с отвращением. Это было странно и неприятно. Он был рад, наконец, выбраться из темного зала, хотя фильм ему понравился. То, что он успел увидеть, отвлекаясь от рассматривания лица своего лучшего друга, ему точно понравилось.

— Бас, это было твое первое свидание в кино, да?

В бархатном голосе сквозят смешинки. Себастиан даже оборачивается от непривычного сокращения имени и видит довольный дружеский оскал. Он задумывался об этом, не осмелился бы сказать прямо. Теперь эта мысль никогда не покинет его голову.

— Заткнись, балбес, — звучит совсем беззлобно.

— В следующий раз я выбираю фильм! А то на этих соплях я почти заснул.

— Ты пол фильма пялился на меня, — у Себастиана от возмущения раздуваются ноздри, и щеки заливает румянцем.

— Думал, разрыдаешься, — пожимает плечами Брок.

— Это же была комедия!

В ответ друг снова пожимает плечами. На улице темно и холодно. Себастиан ежится, жмурится от летящего в лицо снега, натягивая кепку еще ниже на лоб. Когда из подворотни доносятся приглушенные голоса, никто не удивляется. Нью-Йорк. Ночь. Темный закоулок. Вот только Брок забыл, что совсем недавно Себастиан снова устроил себе мысленный ад, потому удивился, когда парнишка рванул вперед, на ходу скидывая тяжелое пальто. Решив, видимо, что еще и за это винить себе не хочется.

Двое отморозков — один высокий, второй маленький, словно ребенок — зажали в углу одинокого прохожего. Они что-то требовали у него и не забывали избивать. Это определенно был мужчина, который пытался сопротивляться. Отбивался, как мог, до боли знакомыми приемами. Себастиан с разбега врезается в самого высокого хулигана в длинном зимнем пальто, валит его на землю. Но ударить не успевает, получает пинок в живот от второго. Падает, цепляясь за его одежду, дергает, и маленький паршивец падает.

Брок успевает додумать мысль о том, что мальчишка не зря разделся и срывается с места, будто по щелчку. Бьет низкого наотмашь, оттаскивает от кашляющего Грина.И пока тот поднимается, отправляет в нокаут.Незнакомец в это время с энтузиазмом полирует стену спиной высокого.

Нападающие подаются в бега — трое против двоих им не по силам. Брок подбирает серую кепку, отряхивает от снега и протягивает другу, стирающему кровь с разбитой губы. Тот благодарно улыбается, и встает, держась за протянутую руку.

— Ты в порядке? — хрипло спрашивает мальчишка.

— Благодаря принцессе и ее рыцарю. Аж тошно! — сплевывая кровь, говорит Джаред Милтон.

Повисает звенящая тишина. По взгляду Себастиана понятно — узнал, как только увидел, и все равно бросился на защиту. Вот же… Брок не может подобрать нужного слова. В голове одни ругательства, перемежающиеся с чем-то нежным. Его друг действительно очень добрый. Даже там, где вроде бы не надо. Уж он, Брок, точно бы простил.