Неприятности по обмену (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 8

— Тук-тук, — раздался осторожный шепот.

Дверь приоткрылась, и в комнату бочком протиснулся Николас. Он беззаботно улыбнулся и устроился на полу у ног дочери. Мика с трудом сдержала дрожь. Она не представляла, как себя вести.

— Письма, — протянул отец без выражения. — Мамины.

— Мамины, — эхом повторила Мика. — Ты помнишь её?

Николас закивал. Глаза заблестели.

— Она колдунья. Могущественная. Но ты не веришь. Ник не врёт. Не врёт!

Сердце девочки сжалось. На портрете в игровой комнате папа выглядел сильным и уверенным, а сейчас говорил, как ребёнок.

— Скажи, — заговорила Мика проникновенно. — Ты помнишь, как мы попали сюда?

Отец простодушно пожал плечами.

— Колдовство, наверное.

— Колдовство, — задумчиво пробормотала дочь. Она не знала о существовании заклинаний, способных превратить талантливого колдуна в беспомощное существо. Эх, спросить бы магистра Тома. Ему наверняка что-то известно. Он умный.

— Я больше не умею колдовать, — признался Николас. — Тут не выходит.

Мика и сама это заподозрила. Но услышать подтверждение из уст колдуна, прожившего в Обыкновении столько лет, страшно до дрожи. Ох, неспроста мир получил говорящее название и оказался закрыт для колдовского сообщества. Все входы в него уничтожили несколько столетий назад. Ну, или почти все…

— Коля! — послышалось из соседней комнаты. — Коля, куда ты подевался?

— Бабушка, — прошептал Николас, вжав голову в плечи. — Ругается.

Мика с тревогой посмотрела на дверь. Старушка проснулась. И, судя по сердитым ноткам в голосе, настроение не улучшилось.

— Вот ты где! — воскликнула она, заходя в спальню Виктории. — Поднимайся. Для тебя есть дело. Избавься от дурацкой картины Серафимы. Отнеси туда, где взял. На мусорку! А мой натюрморт с яблоками повесь на место.

Николас замотал нечесаной головой.

— Моя картина! — объявил он, волнуясь.

Мику накрыл ужас, едва дошло, о какой картине речь.

Избавиться?! Нет, этого нельзя допустить! Полотно Руди Флоренса с тремя дамами — единственный путь домой!

— Немедленно! — велела старушка, грозно показывая на дверь.

— Бабушка! — вскричала Мика, вскакивая с кресла и прикладывая руки к груди. — Можно я картину себе заберу! Пожалуйста! Прежней хозяйке она не нужна!

Старушка сурово свела брови.

— Вика, ох уж твои художества! — проворчала она.

— Пожалуйста, — повторила девочка слово, которое очень редко произносила дома.

— Ладно, забирай, — махнула рукой старушка. — И переоденься, наконец. Ходит в дареном платье. Барышня! А ты, — она повернулась к Николасу, — не смей приносить в дом чужие вещи! Иначе самого на улицу выставлю!

Мика испуганно покосилась на старушку, но не увидела на морщинистом лице угрозы. Только грусть и легкую тень нежности. Кажется, хозяйка дома вовсе не злая, и ругается исключительно для вида. Не то, что родная бабушка — леди Деметра. Голос повышает редко, но доброты и участия не дождёшься.

Колдовскую страну Моревию накрыла ночь. Тёплая и звёздная. Море задремало: белые барашки накатывались на чёрные камни едва слышно, не мешая обитателям замка видеть волшебные сны. Но Вике не спалось. Она выбралась из кровати с пологом, как у настоящей принцессы, и сидела в кресле в игровой комнате, с тоской глядя в открытое окно. Думала, думала, думала…

…Вечер прошёл уныло. Попытки проникнуть в картину закончились провалом. Риа — единственная колдунья, способная без подозрений отвечать на вопросы, не объявилась. Зато заглянула леди мегера. В истинном обличье. Без пупырчатой кожи и ослиного хвоста. Объявила, что в наказание за «бессердечную выходку» придется каждый день заниматься вышиванием.

Вика равнодушно пожала плечами. Она — не избалованная Микаэла, дома сама зашивала свои и отцовские вещи. Иголку в руках умела держать отлично. Раз справлялась с бесконечными дырами на одежде отца, приводившего штаны и рубашки в негодность за считанные дни, значит, и с вышивкой проблем не возникнет. Никто же не ждёт выдающегося мастерства.

На закате пришли слуги с подносами.

— Леди Деметра сказала: жестоко оставлять вас без ужина, раз вы не завтракали и не обедали, — объявил темноволосый мужчина с длинным носом и легкой сединой на висках.

Он стоял без подноса. В камзоле цвета морской волны, как и остальные. Но кривые ноги обтягивали не чёрные штаны, а белые. Туфли украшали серебристые банты. Вика догадалась, что он не простой слуга, а, скорее, дворецкий. Пользуется покровительством леди Деметры, раз не боится грубить юной госпоже.

От запаха еды закружилась голова. Ещё бы! Вика сутки не ела!

Однако с ужином вышла незадача. Девочка торопливо проткнула вилкой кусок мяса, и молоденькая служанка ахнула. Другая, постарше, почти не разжимая губ, подсказала:

— Вы забыли о ноже, леди. Вилку в другую руку.

Вика вздрогнула и уронила сочный, пропитанный соусом кусок на пресловутое сиреневое платье. Из-за пережитых потрясений девочка не учла, что близняшка ведет себя за столом, как истинная леди, а не запихивает в рот всё подряд.

Слуги занервничали, засуетились, перепугав самозванку насмерть.

— Я не голодна! — вскричала она под обиженное урчание желудка и выскочила из-за стола.

— Леди Микаэла, вам нужно помыться и переодеться, — услужливо проговорила служанка, то, что напомнила о ноже. — Приготовлю ванну.

А дальше… Дальше Вика пережила неловкую сцену.

Ванная комната вызвала восторг. Стены из голубого мрамора с изогнутыми белыми линиями напоминали морские волны, пол устилали мягкие коврики, на полках стройными рядами красовались стеклянные сосуды с разноцветными жидкостями. Пахло божественно! Вика узнала аромат роз, но не приторный, а мягкий, ненавязчивый. В огромной ванне, до краев наполненной пеной, поместилось бы десяток девочек. Пузырьки, сверкая, поднимались к потолку. А вода…

Вика едва удержалась, чтобы не протереть глаза.

Вода текла не из крана, а из серебристого шара, зависшего в воздухе.

«Опять колдовство», — подумала девочка и вздрогнула — спины коснулись чужие руки.

— Что вы делаете? — возмутилась она, оборачиваясь на служанку в накрахмаленном чепце — самую старшую.

— Помогаю вам раздеться, леди, — ответила та, ловко расстёгивая пуговицы.

Но Вика вывернулась, с ужасом обнаружив, что и остальные не собираются покидать комнату. Одна девушка проверила воду в ванне. Вторая заранее готовила пушистые зеленые полотенца. Третья доставала с полок флакончики. Четвертая застыла, ожидая приказаний, и не сводила с госпожи огромных фиалковых глаз.

Вике захотелось прикрыться, хотя платье оставалось на ней. Она не считала себя стеснительной, однако не привыкла приглашать зрителей на купание. Но, кажется, здесь подобное в порядке вещей. Или изнеженная «леди Микаэла» не способна помыться самостоятельно?

На выручку пришли сказки о вздорных царских и купеческих дочках.

— Вон! — приказала Вика и топнула. — Все вон! Сейчас же!

В душу закрался страх. Вдруг не послушаются?

На лицах служанок застыло изумление, однако противиться приказу они не посмели. В молчании друг за другом проследовали к выходу. Старшая обернулась в дверях, вопросительно посмотрела на девочку — может, передумает? Но Вика не собиралась менять решение.

В животе опять заурчало. Очень вовремя.

— Приготовьте чай и печенья! — потребовала самозванка. — Оставьте их на столе в игровой. И не беспокойте меня до утра!

В ванну Вика всё-таки залезла, но блаженства не испытала, хотя вода была приятной, а пузыри забавно лопались. Голову занимали беспокойные мысли. Не до наслаждений, когда не знаешь, какие ещё сюрпризы преподнесёт колдовской мир. Хорошо хоть служанки выполнили распоряжения и заново накрыли стол. Песочные печенья — не лучший ужин. Но всё лучше, чем сидеть голодной.

…Небо на горизонте начало светлеть, сообщая о приближении утра. Вика зевнула и поднялась с кресла. Следовало поспать. Встречать очередные неприятности лучше бодрой. Взгляд остановился на картине с тремя дамами. Умом Вика понимала, что та не желает поддаваться, но победил импульс. Пальцы вновь коснулись нарисованного подола.