Верховный Главнокомандующий (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 41

За орудием в ряд стояли пулемёты разнообразных конструкций, из которых я сразу узнал только наш родной-отечественный «Максим», на одном из первых образцов станка Соколова[77].

Ну, что ж… Начнём с пушки!

Возле орудия был выстроен его расчёт под командой офицера — капитана, полностью внешним видом соответствующего моему представлению об офицерах-артиллеристах: рослый, мощный мужчина с умным волевым лицом и, опять же — закрученными по местной моде, вверх усиками. Когда я подошёл, он представился и, громко отрапортовал:

— Трёхдюймовая противоштурмовая пушка образца 1910 года![78]

Слышал, слышал — а как же! Доводилось мне читать «там» — об такой арте…

Ну, что? Поехали?!

После пятиминутной инструкции, я припал к прицелу и, с учащённым сердцебиением принялся крутить маховичок, наводя орудие в середину холма — где были установлены разнообразные мишени — в основном сбитые из досок щиты и всевозможные чучела.

— Дистанция… Шрапнелью… Трубка…, — командует расчёту офицер.

Замковый — солдат заряжающий орудие, получив от подносчика снарядов унитарный патрон, специальным ключом установил дистанцию подрыва шрапнельного снаряда, открыл поршневой затвор, закинул туда патрон и, с лязгом закрыв затвор, доложил:

— Готово!

— Орудие… ОГОНЬ!!! — скомандовал офицер.

— Не забудьте открыть рот перед выстрелом…, — шёпотом напомнил солдат.

Разинув пошире рот, я резко дёрнул за шнур:

— ГАХХХ!!! — выстрел.

Тут же, практически:

— БУМММ!!! — разрыв снаряда.

Ниже мишеней появилось ватное облачко.

— Недолёт! — кричит офицер, — берите прицел выше, Ваше Величество!

— Есть! — отвечаю, в азарте вертя штурвальчик вертикальной наводки.

Снова:

— Дистанция… Шрапнелью… Трубка…

Лязг патрона об казённик орудия:

— Готово!

— Орудие… ОГОНЬ!!!

ГАХХХ!!! БУМММ!!!

Облачко «ваты» вспухло как раз чуть выше мишеней — поливая их градом круглых свинцовых пуль.

— Накрытие! Беглый огонь!

ГАХХХ — БУМММ!!! ГАХХХ — БУМММ!!! ГАХХХ — БУМММ…

Расстреляв весь зарядный ящик — четырнадцать патронов, я стоял идиот-идиотом и счастливо улыбался — немного оглохший (рот открывать, я всё же иногда забывал), но довольный и удовлетворённый…

— Отличная пушечка! — заметил капитан, видя и понимая моё состояние и, добавил видимо желая показать истинную ценность этой арты, — к сожалению, это всего лишь — не более чем «игрушка».

— Без разговоров — отличная!.. «Игрушка»? Ну, не скажите: кому — игрушка, а для немцев — её на вооружение принявших, орудие непосредственной поддержки пехоты…

— Ваше Величество? — не понял капитан.

— А что тут «понимать», капитан? Наши генералы сдали немцам многие крепости в Польше со многими «вкусностями» — в том числе и, с этими «противоштурмовыми» орудиями. А те — не будь дураки, после небольшой переделки, приняли их на вооружение как пехотные орудия поддержки штурмовых батальонов[79].

— Извините, как Вы сказали, Ваше…, — озадаченно переспросил, уже немолодой капитан, — «орудия поддержки»?

Лет ему, где-то немного за тридцать. Навряд ли, он был командиром этого орудия — «не по чину», как говорится! Скорее всего, просто никого более знающего из офицеров рядом не оказалось — не передовая, всё же… Довольно-таки, глубокий тыл! И, чтоб найти грамотного командира орудия, есаулу надо было сильно постараться.

— Видите ли, господин капитан…, — я не самый умный, я просто «послезнанием» хорошо владею! — полевая артиллерия «классического» образца вынуждена прекращать огонь, когда своя пехота сблизится с противником на расстояние триста-четыреста метр…

Блин… У них же здесь и меры длины и веса свои. Вот это я попал!

— …Шагов.

— Да, это так…, — подтвердил офицер.

Он, видно был повоевавшим — на груди его висело пару орденов, один из них солдатский «Георгий» — вручался офицерам за личную храбрость в бою.

Кажется так, да?!

— Но, ведь «триста-четыреста шагов» — как раз дистанция самого действенного ружейно-пулемётного огня! В тот момент, когда наши пехотинцы — как никогда нуждаются в помощи наших артиллеристов, она вдруг прекращается!

— Ну, а как иначе, Ваше Величество, — развёл руками тот, — ведь своих же побьём!

— Значит, пехоте нужна своя артиллерия — «орудия непосредственной поддержки», находящиеся в её боевых порядках и добивающая те цели — которые уцелеют после основной артподготовки. Они должны быть достаточно лёгкими — чтоб, расчёт мог перекатывать их вручную и, в то же время — с достаточно мощным снарядом. Наша «противоштурмовая» пушка, как раз этим требованиям соответствует!

Подумав, капитан разом отмёл все мои соображения:

— Нет, не «соответствует», Ваше Величество! Орудийный щит у этой пушки, конечно, имеется — но, весь расчёт он прикрыть не в состоянии и, тот будет тут же выбит противником из стрелкового оружия.

— Кто б, спорил! Тогда надо предусмотреть возможность пехотных орудий стрелять с закрытых позиций… Немцы же тоже — не в «чистом» виде их собрались использовать! Они, даже свои боеприпасы — осколочно-фугасные гранаты под эти орудия выпускают, выкинув наши «шрапнели» на помойку.

Русская 3-ёх дюймовая пушка обр. 1902 года, с подкопанным «хоботом», для увеличения угла возвышения ствола.

— Нет, не получится стрелять с закрытых позиций! Угол возвышения ствола всего 28 градусов. Хотя, у путиловской полевой трёхдюймовки мы подкапывали «хобот» — чтоб, увеличить угол возвышения и стрелять дальше… Но, делать это на поле боя — под огнём противника… Нет, не получится, Ваше Величество!

На меня нашёл азарт заядлого спорщика:

— Долго, что ли, в заводских условиях увеличить угол вертикальной наводки, господин капитан?!

— Может и недолго — но тогда возрастёт нагрузка на боевую ось: придётся её и колёса усилить, следовательно — утяжелить всю систему в целом! Значит, пехота вручную уже её не перекатит, Ваше…

— Да, всё это — фигня, капитан! — горячился я, — вот здесь вот — спереди, присобачим дополнительную складную опору — которая воспримет часть отдачи… Да, вес возрастёт! Но, ненамного.

— Всё равно угол возвышения значительно не увеличить — градусов до тридцати семи, не более! Иначе — при откате, казённик будет бить по станине. Не получиться навесной стрельбы, Ваше Величество! Надо новую систему разрабатывать…

— А у нас есть время на «новую систему», господин капитан?! Мы должны в следующем году войну выиграть — иначе рассыпимся прахом…

Последние мои слова офицер пропустил мимо ушей — его очень увлекла сама идея:

— Тогда, только раздельно заряжание с переменными зарядами! Но, это снизит скорострельность вдвое и, главное — потребует серьёзной переделки казённой части и введения нового боеприпаса…

— На «скорострельность» можно забить — не пулемёт всё же! Да и, запас снарядов — вручную «перекатываемых» вместе с орудием, достаточно ограничен. Так что, воюем по принципу: «стреляй редко, но метко»! А вот всяких «серьёзных переделок», надо постараться избежать, капитан! Особенно, введение нового боеприпаса…

Мы с ним оба примолкли, мучительно ища выход из создавшегося технологического тупика.

— ЭВРИКА!!! — воскликнул я, — «газоотводный краник»! Система выпуска части пороховых газов в атмосферу!

— Извините, что…?

Я подобрал веточку и, усевшись на корточки, тут же нарисовал на земле схему регулирования давления в канале ствола польского миномёта «VZ 36»[80] — попалась мне как-то на глаза на одном из сайтов «там».

Присев рядом со мной, офицер долго изучал схему, слушал мои объяснения и, наконец, выдал «резюме»:

— Ну, а что? Может получиться!

— ДОЛЖНО(!!!) получиться, господин капитан! Сразу скажу самый существенный недостаток: при интенсивной стрельбе, отверстие в стволе и сам «краник» будут забиваться пороховым нагаром и дальность стрельбы, соответственно — падать.