Ключи и тени (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 25

Вставая утром вместе с выспавшимися одноклассниками, Дебра чувствовала себя одинокой и обреченной. Несправедливо умирать, даже не зная, почему.

— Ты в порядке? — заботливо спросил Дилан, пока подруга, сидя с ногами на постели, с трудом запихивала в себя консервированный салат из банки.

— Да, — Дебра с ненавистью посмотрела на полную ложку. — Просто плохо сплю и хочу человеческого питания. А ещё есть за столом.

Не говорить же, что над ними восьмерыми вот-вот начнут ставить новые жуткие эксперименты. Присцилла Грэй, наверняка, успела поговорить с директором Крафтом.

— Ох, тоска зеленая! — из душевой вынырнул Эйдан в шортах и перекинутым через плечо мокрым полотенцем. Он пришёл в себя, но вёл себя так, словно драки с Бобом и ранения не было.

Мери забилась в угол и терла покрасневшие глаза. Меридит разглядывала неровные ногти и ворчала из-за отсутствия пилочки. У холодильника Вейда переругивалась с Ярой, забравшей последнюю банку с горошком. Содержимого с избытком хватило бы на четверых, но Яра из принципа не желала делиться с вредной одноклассницей. Дебра её не винила. Сама бы для Вейды прошлогоднего снега пожалела.

Вскоре пожаловали гости — Тревис и оба стража. Профессор выглядел мрачным и усталым. Морщинки углубились, яркие серые глаза поблекли. Лицо Донелли сквозь защитную амуницию традиционно не выражало эмоций, зато Грант светился, как гирлянда на ёлке.

— У меня неприятные новости, — Тревис обвёл внимательным взглядом встревоженные лица ребят. — Принято решение разделить вас на две группы.

По изолятору пронесся шквал удивленных возгласов.

— Почему? — громко спросил Дилан, инстинктивно почувствовав подвох.

— Тихо, Эймс! — прикрикнул Грант, поглаживая лучник.

— Я спрашиваю профессора Тревиса, — парень и бровью не повел. На губах мелькнула тень презрения.

У Дебры сжалось сердце. Рука Гранта начала подниматься для удара.

— Все в порядке, пристав, — Тревис выставил вперед ладонь.

На лице рыжего стража отразилось недовольство, смешанное с отвращением, однако он повиновался и опустил оружие.

Профессор вновь обратился к пациентам.

— Первая группа: Дилан Эймс, Ингрид Торренс, Яра Маркес и Дебра Рид. Перечисленные следуйте за приставом Донелли. Остальных в новый изолятор проводит пристав Грант. Вещи доставят позже.

Дебра вздохнула с облегчением. Расклад получился идеальным. Ни вечно язвящей Меридит, ни мерзкой Вейды. А, главное, рядом Дилан и Ингрид. Кто-то взял ее за руку и потянул к выходу. Конечно же, лучший друг. Грант стоял в дверях и не преминул воспользоваться моментом.

— Дай мне повод, Эймс, — шепнул он, когда Дилан с Деброй проходили мимо.

Новая темница находилась на том же этаже, что и старая, но была вдвое меньше. В этом заключалось её единственное отличие. Все остальное было знакомо до боли: те же привинченные к полу железные кровати, серые унылые стены и отъезжающая в сторону дверь. Дебра не сомневалась, что и камеры тут присутствуют.

В следующие три дня пациентов предоставили самим себе. Ни тестов, ни гостей, ни объявлений по радио. Дебра с Ярой большую часть дня проводили в постелях. Ингрид тоже не проявляла инициативы. Выбрала кровать у стены и водила по ней пальцем, будто рисовала. На «подопечную» не смотрела. Дилан, по-прежнему, не сдавался. Поднимался, едва включался свет, и делал долгую зарядку. Пытался расшевелить одноклассниц, правда, тщетно.

— Что нового показывают на потолке? — поинтересовался он на третий день, ложась на кровать рядом с подругой.

— Небо, — тихо отозвалась Дебра, сплетая руки на животе.

— Звездное? — Дилан, щурясь, посмотрел вверх, будто рассматривал далекие планеты.

— Нет. С облаками.

По телу прошёл легкий холодок. Разговор с намёком на космос опасен в этих стенах. Но друг не думал ни о чём запретном.

— Интересно, когда нас выпустят, разрешат прогуляться по столице? Будет обидно, если сразу домой отправят. Неизвестно, удастся ли снова побывать в Каста-Белле.

Дебра подозрительно покосилась на Дилана. Вспомнилось видение, где друг обсуждал с Вейдой переезд в мировую столицу.

— Ты раньше сюда не рвался.

— Недавно дома книжка попалась об истории Каста-Беллы, — объяснил парень. — О том, как тут всё менялось после Хайди. Интересно глянуть. Город разделили на участки. Про кварталы для инфицированных ты сама знаешь — они на окраине. В жилых зонах почти нет магазинов. Только продуктовые. За другими покупками надо ехать в торговые кварталы. Офисы расположены отдельно. Ни в одном зоне не осталось парков и скверов. Их сравняли с землей и построили новые здания.

— Деревья-то за что уничтожили? — изумилась Дебра, заинтересовавшись рассказом.

— Решили, хватит отдельной зеленой зоны. В неё превратили Гивирену.

Сердце подпрыгнуло, ударилось о ребра.

— Гиви… что?

— Космопорт Каста-Беллы. Теперь там сеть переходящих друг в друга парков. Они стали городской чертой. Раньше Гивирена находилась за пределами столицы — в пустыне.

Дилан продолжал говорить. Рассказывал о развлекательных центрах, созданных в торговых кварталах, но Дебра не слушала. Закусив губу, думала о втором видении, в котором впервые услышала странное слово. Тогда она решила, что это ничего не значащий набор букв, но поди ж ты… Космопорт! Напрашивалось два объяснения. Либо это название упоминали дома, а сознание его зафиксировало и воспроизвело в самый неподходящий момент. Либо в проклятых видениях больше смысла, чем Дебра полагала.

— Хватит! Замолчи!

Дебра с Диланом одновременно сели на кровати и чуть не упали — каждый со своего края.

На них яростно смотрела Яра Маркес. В черных глазах пылало пламя.

— Прекрати рассказывать об этом дурацком городе! — напустилась она на Дилана.

— Э-э-э…. - замялся парень. — Ты же сама хотела здесь жить.

— Хотела, — стушевалась Яра. — Раньше я мечтала уехать из нашей дыры навсегда. Теперь хочу вернуться в Бриладу и никогда не уезжать. Хватит с меня столицы!

Она всплеснула руками и завалилась на постель. Принялась бить ногами по одеялу, словно вытряхивала пыль, но запал быстро прошел. Раздался едва слышный всхлип. Дебре не хватило мужества подойти и успокоить одноклассницу, но сердце заныло. Ей самой в заточении легче. Рядом лучший друг, а «сиамского близнеца» Яры врачи не включили в столичную группу.

— Мне кажется, я никогда не вернусь домой, — пожаловалась та сдавленно.

Дебра сжала зубы. Это всё из-за неё! Гордон с Грэй держат здесь половину класса.

Издеваются, пугают до смерти. Если с Ярой и остальными что-то случится…

Жестокий внутренний голос напомнил, что Боб и Ида уже пострадали.

«Зачем все это?» — спросила Дебра себя. — «Разве я одна стою того, чтобы приносить в жертву ещё девять человек? Может, пойти к Кассандре и признаться? Да, я умру. Зато Яра, Дилан и другие получат свободу».

На душе полегчало. Умирать стало не так страшно.

— Яра, ты обязательно вернешься в Бриладу, — строго заверила Ингрид, поднимаясь с кровати. — Перестань наводить тоску. Ничего хорошего это не принесет.

Последнюю фразу художница произнесла, глядя на Дебру. Та вздрогнула от внезапной догадки и в благоговейном ужасе спросила мысленно:

«Ты знаешь, о чем я думаю?»

Почти прозрачные глаза Ингрид остались беспристрастными, но уголки губ тронула улыбка. Иного ответа не требовалось. Остаток дня Дебра не проронила ни слова и изо всех сил старалась ни о чем не думать. А ночью одноклассников разбудил ее вопль. Приснился радужный водопад с последнего рисунка профессора Тревиса.

На четвертый день о пленниках «вспомнили», прислали в изолятор Донелли. Страж снова задержал взгляд на Дебре. Она отвернулась, начиная всерьез опасаться пристального внимания.

— Эймс и Маркес, следуйте за мной, — скомандовал пристав, перестав просвечивать пленницу взглядом. — Вас ждут врачи.

Дилан, делающий до прихода Донелли зарядку, поднялся с пола. Щегольски отряхнул брюки и зашагал к двери. Яра последовала за ним, еле волоча ноги. Дебра мрачно посмотрела на Ингрид и повалилась на постель. Как обидно! Они впервые одни, а поговорить нельзя. Каждое слово услышат тюремщики или черная ведьма Гордон. Однако Ингрид считала иначе. Усмехнулась, торопливо пересекла изолятор, приложила ладони к противоположной от выхода стене и что-то зашептала. Дебра открыла от изумления рот. Зрелище получилось потусторонним.