Год Дракона - Давыдов Вадим - Страница 69

• Предыдущая
• 69/144
• Следующая

– Смажь, пожалуйста, лицо. Хочешь съесть что-нибудь?

– Кофе.

– Хорошо. Как скажешь. Я распоряжусь. Увидимся.

– Пока, дорогой, – Елена улыбнулась, а Майзель дернулся от этой улыбки, как от пощечины.

И, не сказав больше ни слова, по-военному развернулся и вышел в коридор. Елена немного постояла, зажмурившись, помотала головой и вернулась в ванную, преисполненная решимости, как и обещала Майзелю, «попудрить носик». Она по-прежнему не злилась на него. То есть, злилась, конечно. Нет. Злостью это нельзя было назвать. Это была такая горькая, почти как в детстве, обида, – как он мог так?! Ведь он же... Ведь я... То, что произошло вчера, должно было произойти, подумала Елена. Так мне и надо. Распустила слюни, идиотка. Ну, я тебе покажу экскурсию.

Квамбинга провожал их, – снова в рабочем порядке. Елену поразил взгляд императора, адресованный ей – взгляд, полный уважения, восхищения, даже благоговения. Она совершенно не поняла, что это значит. И потому не придала этому большого значения.

На следующий день он снова разбудил ее телефонным звонком еще до рассвета, как ни в чем не бывало:

– Елена, я еду в Будапешт. Поехали со мной.

– Что, прямо сейчас?! О-о... Еще пяти нет! Ты больной!

– Я здоров. У меня кое-что есть для тебя в машине.

– Что?!

– Фаршированные кнедлики, что! Отличный кофе, на самом деле. Выходи, говорю!

– Послушай, кто дал тебе право в таком тоне...

– Я никого не спрашиваю. Форма одежды парадная. Ты выходишь?

– Да. Мне нужно двадцать минут, чтобы собраться. А надолго?

– Узнаешь в дороге.

– Ты раньше никогда не приглашал меня. Что изменилось?

– Все изменилось. Долго ты еще собираешься копаться?

– Хам и маньяк.

– Да выходи ты наконец!!!

Она вышла из подъезда. Майзель стоял возле своего «дракономобиля», распахнув пассажирскую дверь.

– А что, мы вдвоем?

– Тебе кого-нибудь не хватает? Свита мне в такой поездке не нужна.

Елена уселась, он тоже. Помог ей пристегнуться крестообразным ремнем, пристегнулся сам:

– Дорогая, предупреждаю и прошу: поедем быстро. Участками – очень быстро. Не пищать, ладно?

– Подожди... Мы что, на машине – в Будапешт?!

– Да. Машиной быстрее. По воздуху я летаю только на расстояния больше тысячи километров в одну сторону. Потому что самолет – очень дорогое удовольствие и отвлекает от работы массу людей.

– Какая восхитительная скромность. Ты меня растрогал. И как быстро мы поедем? Еще быстрее, чем в аэропорт?!

– Да я там даже разогнаться не успел.

– Кошмар какой-то.

– Елена! Мы для чего столько тысяч километров супердорог в Альянсе построили?! Чтобы ползать по ним, как черепахи?! Я быстро езжу, потому что я... Да просто потому, что мне так нравится!

– Вот-вот, – проворчала Елена. – А то все про человечество да про великие свершения.

Майзель расхохотался.

– Не сердись, дорогая. Я правда спешу, потому что хочу к ночи быть дома. Ты ведь не сердишься?

Елена сделала вид, что не расслышала, и Майзель не стал форсировать разговор. Только ввинтился в поворот чуть резче, чем обычно.

Они разговаривали дорогой мало, – Майзель все-таки действительно слишком быстро ехал, и Елена в самом деле опасалась его отвлекать. Хотя автомобилем он управлял, как бог. Ну, или, по крайней мере, как его первый заместитель. Он вообще все делал удивительно вкусно. С таким необъяснимым и непередаваемым изяществом красивого самца, что Елене, наблюдая за ним, оставалось только облизываться и глотать слюнки. И злиться на него было решительно никак невозможно. Это просто масштаб такой, подумала Елена с грустью. Ну, нельзя разглядеть все и везде успеть. И чтобы никому не было больно, – так не бывает тоже.

Через какое-то время Елена даже перестала ощущать скорость. Глядя на ЖК-панель пассажирского инфотерминала, куда транслировалось изображение камер кругового обзора, она усмехнулась:

– А дальнобойщики не в восторге от твоих маневров.

– С чего ты взяла? – удивился Майзель.

– Ну, как же. Все свои фары и прожекторы включают. Наверное, еще и сигналят, только не слышно.

– Обязательно. Только это не то, что ты подумала.

– Нет, – Елена даже забыла о том, что еще минуту назад готова была его убить. – Нет. Это просто не...

Он пожал плечами, улыбнулся, – как показалось Елене, немного смущенно:

– Дороги – песня. Они тратят на топливо теперь гораздо меньше. Получают прилично больше. На границах почти не стоят. Чистые, недорогие мотельчики с отличной едой – повсюду. Ну, не только с едой, что понятно. Работы навалом. Они просто хотят сказать спасибо.

– Да. Разумеется. Как я могла подумать о чём-нибудь другом.

– Перестань, Елена, – он поморщился. – Мне просить короля издать указ запретить им это делать? Ведь и не послушают. От меня не убудет. Я аварийную иллюминацию даже не выключаю, когда тут езжу – спасибо, ребята, спасибо, ребята.

Да, подумала Елена. Наверное, ради таких вот моментов и стоит все это делать. И вообще жить. Когда люди вот так... Наверное, кто-нибудь другой от всего этого уже лопнул бы, – от любви к себе, великому и ужасному. Как ему удается еще сохранять самообладание?!

– Извини. Я в самом деле не хотела тебя обидеть.

– Я тоже.

– Лучше заткнись, иначе я за себя не отвечаю.

– Слушаюсь.

Он вздохнул и чуть увеличил скорость.

Когда, по ее расчетам, они должны были приближаться к границе, Майзель набрал чей-то номер, и Елена услышала в динамиках громкой связи голос:

– Начальник штаба пограничной охраны Гашек. Здравия желаю, пан Данек!

– Спасибо, пан Милан, тебя тем же туда же. Подлетное время шесть минут, освободи полосу и предупреди соседей.

– Есть освободить и предупредить! Счастливого пути, пан Данек!

– Благодарю. Привет семье и отбой.

– Кстати, я давно хотела спросить, – подала голос Елена. – На каком основании вся эта шатия-братия перед тобой в струнку вытягивается? Ну, то, что ты всех поишь и кормишь, это понятно, – и трахаешь, чуть не вырвалось у нее, но она сдержалась. – И в сопредельных вотчинах тоже, хотя и в меньшей степени. Но должны же быть какие-нибудь формальности, мы же не в шестом веке, когда достаточно было герб на щите намалевать?

– За герб, не по праву намалеванный, голову сносили тоже ох как легко, – серьезно сказал Майзель. – А основания-то есть, конечно. Я имею статус чрезвычайного и полномочного посланника для особых поручений Его Величества. Со всеми бумагами, разумеется. Точно такие же бумаги имеются от понтифика, Генерального секретаря Пражского Альянса и Генерального секретаря ООН. Я могу ехать куда хочу и делать, что мне нужно. При этом нельзя меня трогать и осматривать мой багаж, потому что это фактически означает объявление войны Ватикану и Альянсу. Я не думаю, что у кого-нибудь из современных вменяемых политиков достаточно большие яйца для такого афронта. А к невменяемым я не езжу, – с ними договариваются генералы.

– Ага. Вот она, спайка бизнеса и политики.

– Конечно. Я смелый, но не идиот. Ну, вот и граница, придется чуть притормозить.

В Будапеште они были к девяти. После короткого знакомства, которое было обставлено просто и не протокольно, Майзель с королем удалились для разговора, а Елену взяла в оборот королева. Пока Майзель обсуждал свои дела с Иштваном Третьим, ее величество добросовестно развлекали Елену завтраком и беседой. Как и в Намболе, да и дома, в Праге, Елену поразило какое-то даже нарочитое отсутствие роскоши и дворцовое полубезлюдье – было совершенно непреодолимое ощущение, что все ушли на фронт. Не долго думая, Елена задала королеве мучавший ее вопрос. Ее величество понимающе, и, как показалось Елене, чуть снисходительно улыбнулась:

– Мы стараемся обходиться своим подданным как можно дешевле. К сожалению, мы не так богаты, как наш пражский кузен, и нам приходится существовать на бюджетные средства. Неудивительно, что мы стараемся экономить. Деньги нужны совершенно не для того, чтобы увешивать стены картинами и плодить полки придворных.

• Предыдущая
• 69/144
• Следующая