Год Дракона - Давыдов Вадим - Страница 63

• Предыдущая
• 63/144
• Следующая

– Почему?

– Потому что такой любви, какую он ждет и какую сам дать может, не бывает, – усмехнулась Марта. – Сечешь ты, подруга? Может, и бывало когда-то такое... В прежние времена. А теперь... Что за мужики-то вокруг?! И бабы под стать. Мы же всегда под мужиков подстраиваемся. А когда такое встречаешь... Сразу всё... Может, и хотелось бы, да где ж силенок взять-то на такое?! Не на день, не на два. На всю жизнь. А, ладно. Хуйня это всё...

Боже правый, подумала Елена. И она, Господи, и она тоже!

– А ты сама его не боишься?

– Не-е-ет, – протянула, улыбаясь, Марта. – Ты что... Он к себе никого не подпускает, чужих. У него такой приборчик внутри есть, хуй знает, как называется и работает. Но если проверку на нем проходишь и в ближний круг попадаешь... Считай, что жизнь удалась. Так вот, подруга, – Марта потушила сигарету и достала косметичку, поправила помаду на губах.

– А можешь поподробнее?

– Не-а. Не могу. Я только знаю, что он никого никогда просто так не отпускает. Не в смысле... Держит, понимаешь? Упасть не дает. Соломку подстилает. Бережет. Как будто ты сокровище какое, просто... Как будто по его ладони идешь. Иногда даже не замечаешь. Только потом начинаешь понимать... И сама к себе по-другому начинаешь... А крутизна... Это так. Для всяких чертей поганых. Так что ты смотри, подруга, аккуратнее со своей книжкой-то.

Елена никак не могла набраться мужества посмотреть Марте в глаза. Да что это такое со мной, разозлилась она на себя. И, чтобы занять руки, тоже достала сигарету и закурила:

– И что дальше?

– А, – Марта беспечно улыбнулась. – Откуда я знаю?! До тридцатника доработаю, потом найду себе какого-нибудь Буратино богатенького, лет под девяносто, из тех, что тут крутятся. А Дракона попрошу, чтобы на прощание пацана мне замастырил, – Марта засмеялась, но, взглянув на Елену, словно осеклась. – Да не пугайся ты так, шучу я. Ему со мной удобно и приятно было, я знаю. Я молодая, чистая, за собой слежу и никому без резинки не даю. Кроме него, понятно. Он этого терпеть не может – резинки всякие, прокладки... И завожусь на него с пол-оборота. Конечно, на прием к его величеству со мной не сунуться, но в остальном – полный порядок. Да и поговорить со мной можно. Он всегда так над моей болтовней посмеивается... Мелочь, а приятно.

– Скажи, пожалуйста... Никогда у тебя не возникало насчет него никаких планов?

– Чего?! Ну, подруга, ты вообще, – Марта покрутила у виска пальцем. – Кто он, – и кто я! Понимать надо. Конечно, я бы от счастья, наверное, на месте усралась бы, если бы он что-нибудь такое... Но это так, в принципе. А на самом деле... Нет, конечно.

– И ваши отношения...

– Да нет у меня с ним никаких «отношений», – поморщилась Марта. – Просто я к телу допущена, потому что он молодой, здоровущий, отпадно красивый и свободный мужик, которому оттягиваться нужно куда сильнее, чем любому другому. куда-то же надо эту хренотень девать, что в нем кипит. Дело делом, а без настоящей-то пизды, чтоб горячо и скользко, любому скучно. Даже Дракону.

– А тебя устраивает роль громоотвода?

– Еще как устраивает, – кивнула Марта. – Да меня в жизни, может, никто никогда не слушал толком. А потом так интересно, красиво, сладко и длинно не... – Марта замешкалась, подбирая слово, что стоило ей, видимо, немалых усилий, но все же нашла, – и просияла: -...не любливал, как он. Когда меня черти в аду станут по-всякому пялить, я про Дракона вспомню – и на небушко взлечу, – Марта посмотрела на Елену и расхохоталась. И вдруг нахмурилась: – Ты его не обижай, смотри, подруга. Мы со всей своей хуйней и одной чешуйки его не стоим, поняла? Я вот на тебя смотрю и думаю – чего-то в тебе такое есть, наверное, раз он на тебя запал. Наверное, ты ему ровня... но это ничего не значит, подруга. Только если ты его полюбить сможешь. Тогда не зря. Тогда пускай, тогда не жалко. А если нет, то ему со мной лучше будет. А тебя Бог накажет. Поняла?

– Ну, уж это вряд ли, – криво усмехнувшись, сама того не замечая, употребила Елена одну из любимых майзелевских присказок. – Больше, чем есть, уже не накажет.

Елена даже не поняла, как у нее это вырвалось. Последнее время она так часто думала об этом, что слова просто выпали из нее.

Марта, хотевшая еще что-то сказать, будто споткнувшись, умолкла, приоткрыла нежный алый рот и долго смотрела на Елену. Очень долго. И вдруг слезы, одна за другой, покатились у нее из глаз:

– Ой... Как же это... Нет... Так... не может такого быть! Елена! А дракончики маленькие как же?!. Это что же такое делается-то, Господи, ты чего, Господи Иисусе, ты охуел, что ли?!. Он же... Если он тебя любит... Он же не сможет больше ни с кем никогда... Он дурак такой, на всю голову отмороженный... Ой, мама, ой, мамочка...

Марта рванулась, сгребла Елену в охапку, прижала к себе изо всех сил, зашептала в самое ухо горячо, сбивчиво:

– Это хуйня, подружка, хуйня на постном масле, слышишь?! Он чего-нибудь придумает обязательно, это же Дракон, понимаешь, он с Богом добазарится, он с ним всегда такие дела трет, ему Бог отказать не может, он тебя отмажет, подруженька дорогая, обязательно отмажет, слышишь?! Ты только люби его, не обижай, он дурак такой, самый лучший, других таких нет, не бывает, Елена, ты только люби его, люби! Ах, Господи, да что ж это за такая ебаная жизнь?!.

...Господи, да что же это за такая жизнь, думала Елена, летя в потоке автомобилей за рулем своего старенького «пыжика» восемьдесят лохматого года издания, и слезы, душившие ее, все никак не могли пролиться. Что же это такое, что же они все про него такое понимают, короли и шлюхи, трактирщики и кардиналы, фермеры, менты, лекари и пекари, – что такое, чего я, чего мы не понимаем?! Как это произошло, когда и почему мы так от людей оторвались, что случилось, что же он с нами и с ними сотворил такое, Господи?!

Елена стукнула кулачком по красному треугольнику аварийной сигнализации и, съехав на техническую полосу, резко затормозила, забыв выключить передачу. «Пыжик» обиженно хрюкнул и заглох. Елена сидела, не шевелясь, с огромным комком в горле. Не прошло и трех минут, как она услышала сзади басовитое рявканье полицейской сирены, а еще спустя мгновение – стук в боковое стекло.

Елена покрутила ручку, опуская прозрачную преграду. В проеме возникла огромная простецкая физиономия полицейского вахмистра:

– Что случилось, милая пани? Вам плохо?

Да, мне плохо, подумала Елена, мне просто так плохо, как, наверное, никогда еще не бывало, только что тебе?! Надо же, как смотрит участливо, и полицейские у нас такие стали – не менты, а сплошь дяди Степы какие-то! И машины у них, как у министров! Да что это со мной, в самом деле?!

– Вы меня слышите, милая пани? Вам нужна помощь? – снова донесся до нее голос полицейского.

Елена вымученно-дежурно улыбнулась, отрицательно помотала головой:

– Нет-нет, спасибо... Я в порядке. Я... Заглох двигатель просто.

– Так и не удивительно, – проворчал вахмистр, выпрямляясь. – Разве ж можно на таком металлоломе ездить, это ж форменное самоубийство, и как техосмотр-то пропустил?!

В этот момент у него в ухе ожило переговорное устройство. Он выслушал сообщение, слегка наклонив голову и прижимая динамик пальцем:

– Понял. В лучшем виде, не извольте беспокоиться, пан комиссар, – он как-то странно посмотрел на Елену и вздохнул:

– Приказано вас сопроводить, пани Томанова.

– Куда сопроводить? – не поняла Елена.

– Куда скажете, туда и сопроводить, – пожал плечами полицейский и улыбнулся. – Адрес назовите, милая пани, и за нами выезжайте аккуратненько. Доставим в лучшем виде.

Елена поняла, что спорить бесполезно, и назвала адрес. Полицейский кивнул, наклонился, просунул руку в салон и повернул ключ в замке зажигания. «Пыжик» похрюкал и застрекотал клапанами. Послушав звук двигателя, полицейский снова вздохнул:

– Пора вашему старичку на покой. Вон как молотит-то, того и гляди, поршневую переклинит. Еще в аварию попадете. Ну, мы впереди, а вы за нами.

• Предыдущая
• 63/144
• Следующая