Морфы: отец и сын (СИ) - Огнев Евдоким - Страница 33

— Вода остыла, — устало ответила она.

— Остыла, — согласился я. В душе появилась какая-то обреченность. Я ничего не мог сделать. Не мог ничего изменить. Было слишком самоуверенно думал, что я могу что-то сделать. Тоска.

Умом я понимал, что в этой точке виновато не положение дел, а брага, которая пьянила и поднимала из недр души, что-то гадкое и вязкое. С морфочкойтакого не было. А эта слишком хорошо напоминала дом, стрекоз, Милу. Забытое всколыхнулось в памяти. Но есливспоминая мы получаем что-то приятное и щемящее, то тут я ощутил лишь отчаянье от понимая, что прошлое останетсялишь в моей памяти. А здесь будут женщиныпропитанные не желанием, а тоской. Они несли печать вынужденного существования и своим видом корили нас.

Она ушла в комнату, а я долго сидел в ванной комнате в кадке с горячей водой и думал, смотря в стену, по которой ползли мелкой сетью лианы, проникшие в дом и покидать его не собирающиеся. Лианы напоминали кровеноснуюсеть. Теперь эта сеть была живым существом, которое росло в неконтролируемых размерах. А мы были лишь вредителями, которые эту сеть пытались истребить или хотя бы укротить. И виноваты были сами.

— Ты тоскуешь. — Стрекоза замерла в дверях и смотрела на меня с немым укором.

— Ты должна радоваться.

—Почему?

— Я не требую от тебя плату за ночлег и тепло.

— Не требуешь. Но тоска — это плохо.

На ней не было одежды. Гибкое тело с зеленоватым отливом и мягким пушком свежей зеленой травы в местах, где у звероморфовбыла шерсть выглядело притягательно. Спокойный взгляд. Плотно сжатые губы. Едва уловимое дыхание приподнимает грудь, которое стала наливаться под моим взглядом. Я думал, что она начнет прикрываться. Вместо этого стрекоза подошла ко мне. Наклонилась, задевая волосами. Мягкие губы коснулись моих губ. Поцелуй получился каким-то неуверенным. Словно ей хватило смелости лишь начать, но никак не закончить начатое. Я перехватил инициативу. Она не была против этого, плавно подстраиваясь под игру губ. Мои руки оказались на её груди. Это было чем-то естественным и правильным. Мягкая грудь легла в ладони. Я скользил по ней ладонями, будоража кровь. Горячий вдох обжег губы.

— Не надо грустить, — прошептала она. Хотела отстраниться, но я уже был у ударе. Так бы я и дал ей уйти!

— Иди сюда, раз пришла, — хмыкнул я, затаскивая её к себе в кадку.

Она испугалась. Вскрикнула, что только добавило возбуждения. Да и плевать на ее кору. Вода смягчала сухость кожи. Ладони скользили по ее телу. Она вначале замерла. Потом привыкла. Я не стал ее торопить. Пока было достаточно того, чтоб чувствовать ее, прижимать к себе и грудью ощущать её спину, ладонями ласкать грудь. Она сама привсталаменяя положение. Вот и призыв к действию.

Вскрик. Её пальцы впились так в мою руку, что выступила кровь. Кровь была и в воде. Неожиданно. Да терять уже нечего. Остаётся лишь продолжать…

— Опять идет дождь, — сказала она, смотря в окно. Я закончил со стиркой и вернулся в комнату. В голове стоял шум. Трезветь не хотелось. Еще бражки. Кусок пирога. В охапку девицу, которая ещё дожевывала свою порцию. Кровать. Удобная. Девица деревянная. Пройдёт. Со временем. Хоть грудь мягкая, на которую можно ладонь положить. Нужно во всем искать положительное. Ещё очередная стрекоза. Одной больше одной меньше.

— Мне всё равно, — прошептал я, почти проваливаясьв сон.

— Знаю.

— Ничего ты не знаешь. Стрекоза одним словом.

Она всхлипнула, но я уже спал. Не до утешений. Лишь крепче прижал к себе. Нормально. Один спать я уже отвык, как и отвык к напряжённому телу рядом с собой. Звероморфочка была мягче. Интересно, завтра будет мне сцены закатывать или смириться?

— Хватит ныть, — бросил я, когда её слезы разбудили меня.

— За окном дождь.

— Плевать мне и на дождь и на тебя. Где бражка?

Она протянула мне бутылку, которую я допил до конца. Сознание окончательно спуталось.

— Плевать на дождь. Рано или поздно он закончится, а потом придёт лето. А летом найдем нормальное жильё. Хочу чтоб девчонки жили в нормальных условиях. И мужчины приходили отдохнуть, а не просто кровать трясти. Ванная, удобная кровать, еда, выпивка и девицы — вот что нужно этому гнилому миру. А ты слезы льёшь. Да плевать на всё. Главное, чтоб в тоску не впадать и иметь возможность отдохнуть, — пробормотал я. — Не в прошлом дело. Не в правилах. Нет этого. Этих правил. Мы пишем новую историю. А писать её сложно. Первым всегда сложно, зато внуки будут нам завидовать. Так было всегда и так будет.

— Я поняла, — ответила она.

— Угу, поняла. Тогда посмотрим, как усвоеныуроки, — подминая ее под себя, ответил я…

Глава 11. Добро или зло?

Она не обиделась. Звероморфочка только напевала себе что-то под нос и качала ногой, то и дело задирая юбку, чтоб местные ребята слюной подавились. Из-за этого работа у звероморфов не ладилась.

— Так и будешь дурью маяться? — спросил я, когда лиана чуть не свалилась мне на голову. Причиной невнимательности рабочего, который работал на верхоте, были всё те же ножки. Как ещё только увидел с такой высоты. Потом я понял, он на неё через зеркальце любовался.

— А что такого? — хлопая ресницами, спросила она.

— Может начнёшь работать?

— Не хочу, — поджав губы, ответила звероморфочка. Ещё и зло посмотрела на фитоморфочку, которая после прошедшей ночи осталась со мной и сейчас прилежно трудилась, оттаскивая стебли лиан в большую кучу, которую потом сжигали. Спорить с звероморфочкой я не стал. Это дело было бесполезное.

— Если будешь продолжать в том же духе, то найдёшь приключения, как и вчера, — предупредил я.

— Может я и хочу этих приключений? — дерзко посмотрев на меня, ответила она.

Не знаю, чем была вызвана эта дерзость: желанием насолить мне или показать упрямство, но она своего добилась. Раз человек хочет, так чего стоит удовлетворить её желание, раз такая жажда на спине полежать. Желающих много. Да и обед близко.

Найти компанию звероморфочке особого труда не составило. Она мужиков из своего рода-племени так довела, что они уже готовы были из штанов выпрыгнуть.

Когда я пересчитывал монетки, щедро отсыпанные одним таким желающим, ко мне подошла стрекоза.

— Ты считаешь, что поступил правильно? — спросила она, внимательно всматриваясь мне в лицо.

— Я ничего не считаю. Но кто не работает, тот не ест. Работать она не хочет, а ест неплохо так. Почему я её должен кормить? К тому же морфочка сама предложила такой вариант.

— Она злилась, вот и ответила не подумав.

— В следующий раз будет думать, — ответил я. — Может ты не поняла, но я не тот морф, который будет тут сопли вытирать и отмывать девчонок с улицы по доброте душевной.

— Ты вчера говорил, что хочешь сделать.

— Тогда к чему такие вопросы? — убирая деньги, спросил я.

— К тому, что пытаюсь понять с кем связалась.

— Знаешь, стрекоза, ты можешь уйти в любой момент и вновь остаться одна, а можешь остаться со мной. Я тебе уже говорил, что обижать не буду, но и сидеть на своей шее не дам.

— Я поняла, — ответила она.

— Тогда больше не думай мне давить на совесть. Не до совести сейчас.

И действительно, для совести времени просто не было. Первым делом нужно было искать помещение, которое находилось бы недалеко от бара. Нужно было добиться разрешение от властей. Помогли мне с этим в баре, когда я выложил идею со стрекозами и кошками, так звали звероморфочек, которые никак не отличались порядочностью. Договорились за проценты от прибыли. Двадцать пять процентов после раскрутки я должен был отдавать бару за то, что они помогали мне в поиске клиентов. Хотя я был уверен, что вот с этим проблем точно не будет, но на сделку пошёл. С баром воевать у меня не было ни желания ни сил. Нужно было отремонтировать помещение, найти девчонок, привести их в порядок. К лету у меня было пять девчонок, которые готовы были работать за условия и небольшие деньги. Тогда и состоялось открытие заведения.

В тот вечер мы сидели со стрекозой и наслаждались тёплым летним вечером, пока девчонки развлекали клиентов.