Заоблачная. Я, ведьма (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 46

Ладонь машинально отряхнула кожаную обложку от мелкой пыли. Мне показалось, или книга легонько встрепенулась? Погладила корешок. Фолиант словно приластился к руке. Да он живой, что ли? Воровато оглянувшись на ожидающую в сторонке группу поддержки, я склонилась к книге и тихонько сказала:

— Хорошая книжечка! Умная!

Та затрепыхалась страничками, как ласковый бобик вертит хвостом. Я погладила обложку, объясняя:

— Нам необходимо найти кое-что, иначе мы никогда не сможем добраться до Яви и спасти твою хозяйку, понимаешь?

Страницы на обрезе пошли рябью. Книга помедлила и сама собой раскрылась на развороте. Даже письмена разбирать не надо было — человек в старомодном сюртуке был нарисован в стадии крайнего ужаса, руки рвут волосы, глаза выпучены… Значит, ты так собралась общаться со мной? Ладно.

— Мне нужна формула, с которой боги создают туманные воронки.

Шелест страниц. Не веря своим глазам, я увидела рисунок, на котором был изображён белобородый старец с искрами из поднятых рук и спирали тумана, очень реалистично, кстати, хоть и от руки набросок. Неужели получилось? Неужели это та самая формула? Я окликнула Захара:

— Кажется, я нашла её! Только как прочитать?

— Диктуй мне руны, я запишу в транскрипции! — взволнованный студент чуть очки не потерял, начал копаться по карманам в поисках блокнотика. Я нахмурилась, с трудом разбирая руны:

— Первая похожа на стрелку вверх, тупую. Вторая типа стула сиденьем вправо, третья перевёрнутая метелка…

По прошествию получаса мы получили вполне связный текст, который Захар записал русскими буквами. Я попробовала прочитать его вслух, но Агей проворно закрыл мне рот ладонью:

— Сумасшедшая! Ты воронку хочешь создать прямо у порога нашей знахарки? Не думаю, что она обрадуется!

А у меня уже от нескольких слов закололо в пальцах и ледяные мурашки побежали по рукам! Боги, неужели формула сработает? И чем, интересно, я рискую, как сказал Агей?

Я вполголоса спросила у него об этом, пока мы топали по тропинке за ограду поселения, туда, где раньше серебрилась туманная воронка Хортого Яра. Агей пожал плечами и хмуро ответил:

— Можешь поверить, я ни разу не присутствовал при ТАКОЙ магии. На моей памяти воронки работали всегда.

— Ладно, а чисто теоретически? — не отстала я.

— Сильное истощение. Обморожение. Кто знает, выдержит ли твое тело магию богов?

Он вдруг содрогнулся и порывисто обнял меня. Мы остановились, подотстав от группы поддержки. Взгляд чёрных глаз впился в моё лицо, Агей стиснул зубы, желваки заиграли на скулах.

— Ну ты чего? — как можно ласковей улыбнулась я. В ушах звучали его слова на поляне: «Я люблю тебя и тебе с этим жить.»

— Я не выдержу, если с тобой что-то случится, — выдавил он и уткнулся лицом в мои волосы. Я погладила его плечи, чувствуя, как сердце пропускает удары:

— Всё будет хорошо! Всё получится!

— Ты сама не знаешь, чем тебе это грозит, — вздохнул он, и я поёжилась от щекотки в волосах.

— Может, это и к лучшему, — пожала плечами, — знала бы — не бросилась бы спасать Жанну… Я трусиха.

— Ты самая смелая девушка, с которой я знаком, — его губы легонько куснули за мочку уха. — Выходи за меня замуж!

Я аж поперхнулась от неожиданности:

— Ты всерьёз считаешь, что сейчас время для предложений?!

— А вдруг… — начал он и не договорил, крепче сжав мою талию. Закрыв глаза, я потёрлась щекой о его плечо:

— Ты меня убил сейчас! — усмехнулась. — Пошли над воронкой колдовать, Захар сам не восстановит коммуникации.

— Нет для тебя ничего святого, — буркнул волк, отпуская меня. — Я ей в любви объясняюсь — она паясничает. Предложение делаю — сбегает.

— Извини! Уж такая неромантичная девушка тебе попалась!

Я мазнула его пальцем по носу и добавила:

— Вот спасём мир и поговорим о делах сердечных!

Он насупился, крепко взял меня за руку и повёл к опушке.

Здесь явно чувствовался холод серебристого тумана. Даже несколько дней спустя. Покалывал ледяными иголками кожу, но, похоже, только мне. Остальные никакого дискомфорта не ощущали, но молчали, и в этой тишине, прерываемой редкими вечерними птахами, мне внезапно стало не по себе. Они стояли, смотрели на меня и ждали от меня чуда. А вдруг я неспособна исполнить это чудо? Недостойна? Захар сказал — полубогиня, но я себя таковой не чувствую от слова совсем! Лада Яцкевич полубогиня, смех и грех! Провалю всю затею, придётся до конца жизни быть «той, что не смогла запустить туманные воронки.»

Студент протянул мне листок из блокнота с переводом формулы, и я заметила, что его рука дрожит. Захар поправил очки и серьёзно сказал:

— Не бойся, всё получится.

— Кто боится, — буркнула я, пытаясь унять трясущиеся пальцы, расправила бумажку. Вгляделась в знакомые буквы. Я боюсь. Я отчаянно трушу. Как последняя курица. Вот бы Дала прикололась! Дала… Нет уж! Надо, чтобы всё получилось, чтобы её смерть не была напрасной! Если не для Жанны, то хотя бы ради сестрёнки я обязана запустить эти хреновы воронки! Обязана!

— Отойдите все! — распорядился Агей. — Лада, ты готова?

Я кивнула, откашлялась и сипло начала читать. Слова были старыми, со странным склонением. Вот бы Слоник обрадовалась такому экзамену! Да, я же обещала выучить чёртов монолог про дуб… Не о том думаю, блин! Строчки о тумане, что должен закрутиться, завертеться и проложить дорожку в другое место, показались мне мелодичной песней, аж захотелось найти к ней мелодию.

Ладони зачесались, закололи льдом, я выронила бумажку, вытянула руки инстинктивно подальше от себя, и случилось то, чего все ждали. Дымка серебристого тумана потянулась с моих пальцев на траву. Всё быстрее и быстрее, как бесконечная связка платков из кармана фокусника. Туман полз к прогалине перед лесом, крутился сам собой, заворачиваясь спиралью, вставал на дыбы. И по мере того, как кучка тумана увеличивалась в размерах, мне становилось всё тяжелее и тяжелее. Тело наливалось свинцом. Руки тянуло вниз. Ноги подкосились, и я с ужасом начала валиться на землю. О нет! Только не это! Только не сейчас!

Кто-то подпёр меня под спину. Агей… Бдит, мой рыцарь без страха и упрёка! Стало трудно дышать. Ну давай же, воронка, давай, запускайся… Я не выдержу долго! Грудь сдавило железным обручем. Каждый вдох давался мне ценой невероятных усилий, зато выдох получался сам собой. Нет, я не смогу… Не вытяну… Я не героиня, я не умею бороться!

— Ещё немного! — умоляюще шепнули мне на ухо.

— Я… не могу… дышать… — едва выдавила я, отстранённо наблюдая, как растёт воронка и встаёт почти в два человеческих роста. Перед глазами прыгали чёрные точки, словно пьяные тараканы на выгуле, в голове звенела пожарная сирена — всё, хватит, организм больше не выдержит!

— Ещё чуть-чуть, моя храбрая ведьма, моя богиня! — голос стал далёким, словно Агей говорил с Луны. Храбрая ведьма задыхалась, лёгкие без воздуха горели огнём, руки жёг мороз магического тумана, а сознание моё словно отделилось от тела. Я наблюдала за этой битвой со стороны, уже равнодушно и расслаблено. Боль во всём теле была чужой, не моей, странной… Руки опустились, прерывая нити тумана, и кто-то поднял их, чертыхаясь на дикий холод. Я не знала, кто это был. Мне было уже всё равно, меня словно вывернули наизнанку, выдавливая из тела последний кусочек магии, как пасту из тюбика… Перед глазами помутилось. Последним, что я услышала, был радостный вопль Захара:

— Она сделала это!

И в этот момент что-то оборвалось во мне. Я ушла в небытие, в сладкие знакомые объятия чёрного киселя.

Жанна стояла передо мной в классической позе госпожи: раздвинув ноги на ширину плеч, руки скрещены на груди, в ладони кожаная плётка. Ведьмочка была одета, точнее втиснута в латексный купальник с шипами в разных пикантных местах. Волосы стянуты на затылке в шиньон, да так, что даже лицо заострилось и потеряло прежнюю пухлость. Я лежала и не могла пошевелить даже пальцем. А Жанна прошлась взад-вперёд и щёлкнула плёткой в воздухе: