Заоблачная. Я, ведьма (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 14

Тёмные глаза молили со всей силой и страстью, на которую волк был способен. И я, слабая девушка, не устояла, да и как? Агей вскинул руку:

— Подождите!

И потащил меня сквозь толпу к площади. Люди и существа расступались перед нами, удивлённые и радующиеся предстоящему развлечению. Агей вытолкнул меня на площадь перед клеткой и прошипел:

— Действуй!

Я замялась, не зная, что сказать, и бросила быстрый взгляд на Далу. Близняшка встала рядом со мной и на ухо подсказала:

— Я! Ведьма Лада… Ну!

— Я, ведьма Лада, внучка Бабы Яги… — я запнулась и поймала ободряющий взгляд Макоши. Стало словно легче дышать, и я продолжила со внезапно накатившим вдохновением:

— Представляя всех ведьм Заоблачной, прошу свободы для оборотни Яны!

И, чувствуя, что никого особенно не убедила, откашлялась и добавила:

— Я видела жертвы убитого смертного. Таких преступников у нас, у людей, приговаривают к смертной казни или к пожизненному заключению, но в тюрьме их убивают сами же заключённые! Яна просто ускорила процесс. Я считаю её невиновной и во имя всех ведьм прошу отпустить.

Оглянулась на Агея и заключила:

— Под ответственность!

Яна стояла, подёргивая носом, прижавшись мордой к решётке, и в её голубых глазах горел живой, яркий огонёк надежды. Я сцепила пальцы, как мы делали перед экзаменами, на счастье, и ждала, обратив взгляд на богов.

Велес был недоволен, но Белобог кивнул Макоши, все трое обменялись понимающими взглядами. Велес встал и обратился к толпе:

— Решение принято! Ведьма Лада перевесила чашу весов в пользу оборотни.

Повернулся к Яне:

— Яна, дочь смертной и оборотня! Ты свободна! Тебе будет дан воспитатель, которого ты обязана будешь слушаться беспрекословно! Иначе тебя казнят!

Велес бросил взгляд на меня. Чёрные глаза обожгли душу, просветили насквозь и усмехнулись почти лукаво. И я услышала:

— Ведьма Лада, эмпатка и телепат, ты назначаешься воспитателем оборотни! От тебя зависит её дальнейшая судьба!

Белобог прогудел своим низким голосом:

— Суд окончен! Освободите пленную!

Оглашение приговора вызвало бурную радость в рядах оборотней. Агей же, простота душевная, ничтоже сумняшеся схватил меня в объятия и закружил по площади, повторяя без остановки:

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Еле вырвалась… Пока ужасно недовольный Зементий проделывал пассы своим посохом над магическими замками клетки и ворчал что-то по поводу «лаксизма богов», два взгляда изучали мою особу. Нет, на меня смотрели все горожане, вполголоса обсуждая неизвестно откуда взявшуюся выскочку, но лишь двое коснулись глазами достаточно глубоко, чтобы я заметила. Макошь улыбалась, подбадривая, вливая в моё сознание ударную дозу уверенности и лаская душу.

Вторым был Нечай.

Огромный волколак был как будто озабочен. Он щурил и без того узкие глаза, хмурил лоб, а его длинный нос шевелился иногда, словно пытаясь обнюхать меня на расстоянии. Я вежливо повернулась к нему лицом и легонько склонила голову. Нечай помедлил, потом приложил руку к сердцу, крепко и искренне.

Между тем, на Яну накинули тонкое серебристое покрывало и вывели из клетки. Мне было бы любопытно увидеть сам процесс превращения, но всё случилось слишком быстро и под прикрытием. Вместо волчицы ко мне подошла уже девушка.

Длинные чёрные волосы с ярко-красными прядками и рваной, торчащей стрелками чёлкой. Пронзительные светлые глаза, густо подведённые кхолем и окружённые опахалами обалденных ресниц, наверняка, накладных. Колечко пирсинга в нижней губе, чёрный камушек в крылу носа и целый ряд круглых серёжек по краю левого уха. Красивая абсолютно неженственной красотой, грубоватая в движениях и в мимике, Яна казалась вульгарной. Но вульгарность была лишь щитом, прикрывавшим доброе, жалостливое сердце.

Она протянула мне руку, и я пожала её, чуть не вскрикнув от боли. Силы в Яне было на целую роту десантников! Она смущённо отдёрнула ладонь:

— Извини… Не рассчитала!

— Ничего страшного, — пробормотала я. Агей заграбастал и её в объятия, прижав к себе, похлопал по плечам. Яна повторила его жест, а я снова усомнилась: нет, не может быть, чтобы они были влюблены! Так не встречают любимую девушку, только что спасшуюся от казни! Хотя, кто их знает, этих оборотней, вдруг у них это так принято?

В любом случае, я отвернулась от них, не желая мешать встрече, и наткнулась взглядом на Далу. Та хмурилась, покачиваясь в воздухе, возможно, из-за пылких обнимашек двух оборотней. Я поманила её пальцем:

— Иди сюда, иди! Втравила меня в историю! А ведь я тут первый день!

— Мы, — неожиданно виновато ответила она, подлетая ближе. — Мы тут первый день. Ну, попасём немножко оборотню, а там выкрутимся как-нибудь!

— Я на воспитателя не училась, — буркнула я. — На швею-мотористку — да, а вот как оборотней пасти не знаю!

— Ведьма Лада! — позвали меня. Я обернулась — волхв протягивал мне широкий ремень со вделанным в кожу крупным плоским камнем. Я взяла, не понимая, для чего он нужен. Зементий охотно объяснил, видя моё удивлённое лицо:

— Ошейник, препятствующий обращению. Только поднеси к оборотне — Сам захлестнётся на шее, не даст обратиться и лишит всякой воли. Советую надеть на убийцу немедленно, иначе снова случится беда!

Я кивнула, глянув на Яну. И сунула ошейник в карман. Не собираюсь я ничего никому надевать! Что я, работорговец, что ли?

Следующим гостем стал Нечай. Боги уже куда-то исчезли, разочарованный отсутствием публичной казни народ начал расходиться, и только несколько крепких мужчин и не менее крепких женщин, одетых в аскетичные кожаные штаны и белые рубахи, остались кучковаться вокруг нас. Мне стало немного не по себе, когда я увидела их лица. Не очень-то и приветливые! А ведь я, можно сказать, спасла от смерти одну из них!

Агей оторвался наконец от своей подружки и взял меня за руку. Помимо благодарности в его глазах я увидела и каплю озабоченности. Это удивило меня. Может, он считает мою особу неподходящей для кураторства заблудшей оборотни? Сама-то я это знала совершенно точно, но Велес выбрал меня, не отказываться же!

Агей приблизился и шепнул на ухо:

— Сейчас мы пойдём в трактир. Будь настороже. Я потом всё объясню!

Ох, и не понравилось мне это «всё объясню»! Да в чём проблема-то?! Но не успела я опомниться, как мы уже потопали по улице в плотном кольце оборотней. Женщины были молчаливы и угрюмы. Их было трое — блондинка, брюнетка и рыжая, все коротко стриженые, атлетически сложенные, похожие друг на дружку. Словно королевская гвардия. Мужчины отличались от них говорливостью, широкими жестами, шумным поведением. Они громко обсуждали суд, волхвов и русалок, которые проявили редкостную чёрствость и несгибаемость характера. К счастью, не говорили обо мне.

В трактир мне совсем не хотелось. Мечталось отдохнуть, забыться, упасть на кровать и спать, спать, спать… Но меня тащили практически насильно, под руку, и Дала бурчала что-то сзади насчёт потраченных сил и усталости. Агей не слушал никого и ничего. Яна вообще молчала, и мне не удавалось уловить её эмоции.

Трактиром гордо называлась пыльная грязная забегаловка жанра «пивнушка», из которой на наших глазах вышвырнули коренастого всклокоченного гнома с сизым носом и заплывающими синими фингалами на обоих глазах. Хозяин — а это был, по всей вероятности, именно он — в заляпанном длинном переднике, с необхватной шеей быка и низким лбом, рыкнул с порога ему вслед:

— Научись драться сначала, а потом приставай к официанткам!

Гном пробормотал непонятное ругательство и зашлёпал руками по тротуару, пытаясь встать. Мы обогнули его, поднялись по ступенькам и вошли в тёмное, пахнущее алкоголем и табаком помещение.

По одному знаку Нечая нас усадили за липкий от жира стол, по которому хозяин слегка повозюкал краем передника, чтобы произвести впечатление, и хорошенькая девушка со сморщенной куньей мордочкой притащила целую горсть маленьких стопок. Быкоподобный хозяин громко стукнул по столешнице тремя запылёнными пузатыми бутылями, и мне стало не по себе. Неужели мы всё это выпьем? Хорошо бы, если бы в бутылях оказалось вино… Хотя, если судить по посуде, что-то гораздо более крепкое! Нечай кивнул одной из оборотней, рыжей, и она, откупорив бутылку крепкими белыми зубами, разлила тёмную пахучую жидкость по стопкам, щедро поливая при этом и стол.