Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" - Страница 106

— По эту сторону Женевского озера вы лучше не найдёте, — сказал Таггарт.

Эльф пригубил и убедился в его правоте. Подали закуски, и музыканты снова принялись за игру, что сократило слышимость голосов и перевело разговоры на более интимный уровень.

— Ни единого знакомого лица, — сказал Эредин. — Кто тот dh’oine с красным галстуком?

— Кестлдайн, премьер-министр Великобритании, — сообщил ему Таггарт. — Разговаривающая с ним леди в желтом платье — СЕО Штайнер-Бизли.

Пресловутая дама в летах окинула его раздевающим взглядом. Таггарт задумчиво добавил:

— Вам обязательно нужно будет перекинуться парой слов.

— Всенепременно, — ответил Эредин, изучая лица остальных гостей.

И улыбнулся, натолкнувшись на приятную глазу картину.

Над собравшимися на саммите на невысоком балконе галереи стояла Дейдра. Она облокотилась на низкий парапет и смотрела вниз, ее кожа светилась изнутри, как редкий сорт мрамора. Кровь Aen Inchaer уже перемешивалась с ее собственной, и одни боги ведали, на что она сейчас способна.

В последнее время она была к Эредину крайне благосклонна, видимо, помня о том, что по возвращении на Тир на Лиа ему еще предстоит признать ее сына законнорожденным.

Вернувшись из Рима он обнаружил подарок от чародейки: промасленный пергамент на рабочем столе. Дейдра разыскала ему боевой клинок; сначала он показался Эредину слишком простым — ни рун, ни рисунков на лезвии, но он пришелся точь-в-точь по руке. Черный и блестящий, меч выглядел так, будто сталь фальцевали при ковке не меньше тысячи раз. «Лезвие - сталь с танталом, — гордо пояснила ему Дейдра немногим позже, — а эфес из углеродных волокон».

Diable его знает, что это значит, но поблагодарил он ее как следует.

Завидев его, чародейка помахала ему рукой.

На периферии толпы он увидел Намира, рассматривавшего на телефоне чьи-то фотографии. Словно почувствовав взгляд, киборг сразу поднял глаза. Вокруг него было еще не менее дюжины солдат, неустанно следивших за всеми и каждым.

*****

«Забавно, насколько иными кажутся вещи, как только они больше не желанны», — подумал Эредин, заприметив за фуршетным столом знакомое лицо.

Напомаженная и засунутая в узкий зеленый футляр (все платье вполне могло бы уместиться в его кулаке) Zireael битые полчаса выбирала между красной и черной икрой. Из платья выпирали груди, благодаря женским ухищрениям казавшиеся куда больше, чем были на самом деле.

Девчонке было явно было не по себе. Рыская вокруг фуршетного стола, она двигалась, как дворовая кошка — на цыпочках и опасливо, ожидая нападения с любой стороны.

Единственным, кто выглядел на приеме еще более неуместно, был ее спутник. Угрюмый до комичности, киборг по пятам следовал за своим куда более живым и обаятельным начальником. В том, что киборг — ее спутник, и что слово «спутник» имеет в их случае телесную подоплеку, девчонка не давала никому и малейшего шанса сомневаться: ластилась и прижималась к нему с такой двусмысленностью, что Эредину усилием воли пришлось прогнать из воображения сцены их соития.

На этом схожесть любовников не заканчивалась; оба не имели ни малейшего представления о светских манерах и были наискучнейшими собеседниками, не способными поддержать непринуждённую беседу больше пары минут.

Скептически взглянув на некогда столь желанную добычу, Эредин вздохнул и поблагодарил высшие силы, что их путям суждено было разойтись.

Когда закончилась их натужная короткая беседа, Дейдра рассмеялась над откровенно осуждающим взглядом, что Эредин бросил вслед паре:

— Ну, мой милый друг, а я не так уж осуждаю нашу маленькую Zireael. И помнится, когда Карантир обучал меня големоведению…

Она засмеялась, прикрыв рот рукой, и взглянула на него искоса. Ее тонкое платье было почти того же оттенка, что полевые цветы в долине Трех Сестер. За ограниченностью своих способностей к восприятию цвета, Dh’oine назвали бы его белым.

— Наши творения мы использовали не только в качестве рабочей силы, — поджав губы, закончила Дейдра своё предложение.

В последние дни улыбка снова не сходила с ее тонких губ, а скабрезности стали чаще вылетать из уст: интересное положение благоприятно влияло на темперамент. Эредин глубоко вздохнул и посмотрел на нее с ироничным выражением на лице. Затем поднял бокал, словно в ее честь, и выпил.

— Хочешь сказать, даже лучше мужчин из плоти и крови? — поднял бровь Эредин.

— Послушней, — двусмысленно улыбнулась Дейдра, прижавшись грудью к его предплечью. Ее веки были слегка оттененные блеском, а багрянец губ гармонировал с оттенком шейного украшения. — Не могу дождаться, когда закончится это скучнейшее мероприятие.

Ерунда, она им наслаждалась; красавица, осознающая свою красоту, требует поклонения, как имперский сборщик налогов — податей.

Как порой ни раздражало Эредина сумасбродство Дейдры, эта женщина возбуждала его. Он чувствовал свою ответственность за нее, хоть и не любил.

Временами, казалось, даже ненавидел.

*******

Когда Таггарт отправил Эредина на аудиенцию к Бобу Пейджу, занявшему на празднике жизни более уединенную нишу, он не ожидал от встречи ничего, кроме раздражения и скуки; но этот человек, как ни странно, показался Эредину воплощением достоинства, насколько оно вообще могло быть присуще d’hoine. Мужчина выглядел отполированным, как дорогое дерево, и слишком молодым для своего высокого положения.

При встрече с Эредином, Пейдж улыбнулся, кивнул и потряс его руку; они обменялись дежурными любезностями, и эльф совершенно опешил, когда тот ни с того ни с сего сказал:

— Фарс, — и кивнул подбородком в сторону собственных гостей.

Смерив dh’oine удивленным взглядом, Эредин ответил:

— Потрясающей роскоши и изящества мероприятие, более чем достойное нового союза.

Пейдж рассмеялся, прерывая Эредина взмахом руки.

— Я уже заметил, что у вас подвешен язык, господин Бреакк Глас. Ваше выступление в Риме? Такая убежденность, почти религиозная страсть… Мое почтение! Политика, у вас, должно быть, в крови.

Эредин пожал плечами.

— Я — король Aen Еlle. Впрочем, Ваше положение, насколько я могу судить, не сильно отличается от моего.

— Демократы с вами, может, не согласятся, — согласился Пейдж. — А я соглашусь. Виски?

Эредин кивнул. Из всех dh’oine Боб Пейдж пока был единственным, кто вызывал в нем симпатию — хоть Эредин и подозревал, что иммунных к его обаянию единицы.

Налив два полных бокала, Пейдж наклонил голову и искоса уставился на эльфа. Глаза у него были нечеловеческие, кристально-голубые, как у полукровки. В радужке переливались, словно живые змейки, белые нити.

— Особенно меня прельщает ваша ненависть к нашему роду, — сказал Пейдж.

— Прошу прощения? — опешил Эредин.

Пейдж засмеялся.

— Ксенофобия. Это, господин Бреакк Глас, самая естественная вещь на свете. Сколько мы против нее боролись? Белые против черных? Семиты против антисемитов? И каков итог?

Пейдж провел пальцем по налитому до краев бокалу. Мужчина выглядел так, будто бы что-то раздирало его изнутри.

— Появляетесь вы, — выдохнул он, — и все начинается с начала. Нет. Ненависть — это не бич человечества. Ненависть — это движущее сила, это катаклизм, это катарсис…

Он взмахнул рукой в ораторском запале.

— Вы можете себе представить, сколько я проталкивал проект терраформинга? Квантовых исследований?

Эредин даже слов таких не знал, но с интересом поднял подбородок.

— «Это не будет продаваться. — передразнил кого-то Пейдж. — У нас нет на это средств».

Горькая откровенность, с которой он говорил, не оставляла Эредину сомнений, что Пейдж собирается убить его в самое ближайшее время. Эльф согласно кивнул, опрокинув в себя виски, как воду.

— И тут появляетесь вы, и вдруг все вспоминают — невероятно! — что нет ничего ценнее будущего. За пару месяцев, ме-ся-цев, мы совершаем больше научных прорывов, чем за последние пять лет.

Что-то не так с его глазами. Словно какая-то сущность живет под склерами, и наблюдает за происходящим невидимым взором.