С ведьмой в постели (СИ) - Федин Андрей - Страница 16

— Почти. У меня была подруга.

— Была?

— Да. Наши квартиры разделяет стена. В детстве мы даже перестукивались. Она живет в соседнем подъезде, но балконы рядом. Мы могли просто выйти на балкон, чтобы поболтать. Даже ходили друг к другу в гости, перебираясь с балкона на балкон: второй этаж, не страшно. Мы одногодки. Но учились в разных классах. Она в «А», а я была из «В». Вместе танцевали.

— Живет — это значит, что жива, — сказал Максим. — А была — это значит, что больше не является подругой? Поссорились?

— Почти два года назад. Мы дружили еще со времен детского сада. Представляешь, она даже как-то мальчику, что меня обижал, камнем голову разбила. Криков тогда было! Ее чуть не перевели в какую-то спецшколу. Но обошлось.

— И что случилось?

— Любовь, конечно, — сказала Алиса. — Влюбились в одного парня. Я первая. Он занимался вместе с нами танцами. Стройный был, кудрявый. Между нами вспыхнула такая страсть, что просто держись! Целый год с ним встречалась! Он, кстати, был моим первым, если тебе интересно.

— А я вот мучился, гадал!

— Всех вас это мучает. Любопытно вам, кто же это успел до вас.

— Ну, теперь я знаю, — сказал Максим. — Успокоился. И что случилось потом? Застукала его в постели с подругой?

— Почти. Увидела, как они целуются.

— Сочувствую.

— Да, уж. Представляешь, я ведь ей всегда все рассказывала о наших отношениях, едва ли не в мельчайших подробностях. У меня не было от нее тайн. Вот и дорассказывалась.

— И как вы его делили? Или ты его бросила?

— Я была в него влюблена! — сказала Алиса. — Простила бы ему и не такое. Но он выбрал мою подругу. Я к тому времени ему уже надоела. Именно поэтому, кстати, я и перестала заниматься танцами. Видеть их счастливые лица я была не в силах.

— А подруга? Выяснили отношения?

— Сказала, что любит его. Что тут выяснять? Просила у меня прощения.

— А ты?

— А что я? Простила я — не простила, без разницы. Ни подруги, ни парня у меня не осталось. Как-то так получилось, что я осталась вообще одна. Даже пожаловаться не кому было.

— А маме?

— Да ладно! — сказала Алиса. — Ей бы со своей личной жизнью разобраться. Куда на нее еще мои проблемы выплескивать. Я поступила по-другому. Стала вести дневник.

— Ух, ты! Дашь почитать?

Алиса рассмеялась.

— Ну, конечно! Размечтался! Я там по страницам столько слез и соплей размазала! Да он для того и нужен: как только появляется что-то, о чем некому рассказать, я записываю это в дневник. На душе сразу легче становится.

— И обо мне там написано?

— Конечно, — сказала Алиса. — Но мало.

— Это еще почему? Я такой незначительный?

— После того, как мы стали с тобой перезваниваться, я дневник почти забросила. Ты же помнишь, как я тебе надоедала?! Если мне хотелось чем-то поделиться с окружающими, я больше не писала, а набирала номер Максима. Нашла себе новую жилетку. О тебе там лишь то, что я не могу обсудить непосредственно с тобой. К примеру, как сложно мне было затащить тебя в койку.

— Там есть об этом? Заинтриговала меня еще сильнее! Хочу почитать!

— Вот уж фигушки! А ты кому плакался?

— Мужчины не плачут. У нас нервы, как стальные канаты.

— А все-таки?

— Никому, — сказал Максим, постучал себя пальцем по лбу. — Все мои записи вот здесь.

— Это не правильно. Обязательно нужно устраивать себе эмоциональную разрядку. Если держать все мысли и эмоции в себе, можно сойти с ума.

— Такой вариант не для меня. У меня так много этих самых мыслей-эмоций бывает, что, боюсь, с ума сойдет тот, на кого я их выплесну. Вся моя разрядка обычно заключается в том, что я беру бумагу и карандаш. Иногда столько листов испачкаю, что становится страшно за наши леса! Ведь я очень эмоциональный! Свои эмоции я тоже доверяю бумаге, но превращаю их не в слова, а в картинки.

2.

Алиса настояла на том, чтобы Максим ее не провожал. Тот сегодня был свободен весь день, но девушка решила уехать, сославшись на какие-то дела. Что за дела, Максим не допытывался; посчитал, что у него будет прекрасная возможность позаниматься пару часов на тренажерах. Да и в бассейне он не плавал уже больше недели.

Когда Алиса ушла, время едва перевалило за полдень. Выбираться из постели в свой выходной так рано Максим не привык. До запланированного похода в фитнес центр оставалось еще несколько часов. Окружив себя остатками пиццы, колой и ноутбуком Максим улегся на заправленную кровать смотреть полицейский сериал.

Просмотр прервала громкая трель телефона.

— Привет, — сказал Максим, поставив фильм на паузу.

— Твоя только что приходила, — сказал в трубке голос Марго.

— Моя — это кто?

— Алиса. У тебя что, несколько баб?

— Нет. Только Алиса. Не привык еще к тому, что она моя. И что она от тебя хотела?

— От меня — ничего. Даже не заглянула в мой зал. Я ее и не видела. Она приходила к Анжеле.

Максим потянулся за пиццей. Откусил большой кусок и стал не спеша пережевывать.

— Почему молчишь? — спросила Марго.

— Жду продолжения. Все живы?

— Зря иронизируешь. Хорошо, что Маис этого не видел. А то досталось бы тебе. Он еще со времен Светки зуб на тебя точит.

— Так что там у вас было-то, рассказывай, не тяни!

— Вошла твоя Алиса (Светка сказала, что новые шмотки на ней смотрятся очень неплохо) и, ничего не говоря, направилась к Анжелке. Та кукла как раз в зале околачивалась, ворон считала. Народу почти не было — всего три стола. И Маис, к счастью, отсутствовал. Девки говорят, все случилось очень стремительно. Анжела и рта не успела открыть. Твоя схватила ее за голову и ножницами отхватила ей клок волос.

— Ясно.

— Что тебе ясно?

— Понимаю теперь, зачем она попросила у меня ножницы, — сказал Максим. — И как она это объяснила?

— Никак. Все так же молча и ушла. Ножницы в одной руке, волосы Анжелы — в другой. Светке только головой кивнула. Никто сперва ничего не понял. Даже эта кукла, говорят, стояла и тупо смотрела ей вслед.

— Какая решительная девушка.

— Ты считаешь, что это нормально?

— Нет. Но и поливать ее соком — тоже не хорошо. Я узнавал, Анжела на этот томатный сама заказ выдумала. И сама потом оплачивала. Явно не для того, чтобы выпить.

— Это я знаю. Светка ее за это уже пропесочила. Там такое серьезное внушение было, что даже до этой… должно было дойти. И что собираешься делать?

— Ничего, — сказал Максим. — Не вижу причины вмешиваться в эти разборки. Алису постараюсь на работу не приводить, а Анжелу к себе и близко больше не подпущу. Можешь не переживать.

— Поговоришь с ней на эту тему?

— С Алисой? Нет, конечно, — сказал Максим. — Она не ребенок, чтобы я читал ей нотации, а я не ее папа. Тем более что никто особенно и не пострадал.

— Считаешь, она поступила правильно?

— Она имела на это моральное право, согласись. Да, это как-то по-детски — портить прическу. На ее месте я бы в челюсть двинул за такое. А как правильно было бы поступить девчонке, я не знаю. Вот ты бы что сделала? Оставила такое без ответа?

— Не знаю, — сказала Марго. — С Людкой, кстати, вчера вечером общалась. Целый час трындели обо всем на свете. На больничном она сейчас. Умудрилась летом простудиться. Голос, как у вороны. И об Алисе она уже знает. Откуда, не признается. Но явно постарался кто-то из наших. Расспрашивала о тебе.

— Ясно, — сказал Максим и откусил еще кусок пиццы.

— Даже так? — сказала Марго. — Вот это мне уже нравится. Пришел в себя. За это «ясно» я сама готова подарить Алисе еще одни ножницы. Она молодец. Ее терапия однозначно помогает.

3.

— Только что мне позвонили из «Миледи», где я анкету оставляла; мужчина с приятным голосом. Завтра выхожу на стажировку, — сказала Алиса. — Это на «Серпуховской». Маленький ресторанчик, но уютный. Мне очень понравился, когда я там была. Представляешь, теперь буду, как ты, в сфере обслуживания. Официант Алиса. Звучит? Буду порхать с подносом по залу вся такая неземная, улыбчивая. И зарабатывать много-много чаевых. Как тебе кажется, из меня хороший официант получится?