Зита. Десять шагов до войны (СИ) - Журавлев Владимир Борисович - Страница 3

Брат. Хороший мальчик, единственный, кто к ней хорошо относится. Знает, что она умеет говорить. Знает, но не выдает, молодчина. Только с ним она иногда разговаривает – когда рядом никого нет. Но и он ее стесняется. Была б красивенькая, как кукла, за ручку б водил, а так… жопа на ножках, тупое лицо.

И еще в ней проснулась память прадеда. Как? Да кто его знает. Как-то. Колоритный был старик, на многое способный. Злой, умный… убежденный коммунист, кстати. Ни разу не состоявший в партии, стихийный бунтарь и революционер. Любимая присказка – «взять бы автомат да очередью». Со своим умом – всю жизнь работал плотником, нормальное для России дело. Зачем вернулся к жизни? Она сильно надеялась – чтобы помочь. Маленькой девочке за шесть лет радости досталось мало. Это ж как ей прилетало, что она дозвалась на помощь единственного настоящего мужчину в роду?! А говорят – маленьких любят. Ну, может, сейчас уже не любят, это ж будущее. Кто его знает, как оно сейчас. Она – точно не знает. До сегодняшнего дня она из двора не выходила, да и из квартиры редко и с опаской. Но сейчас впереди жизнь, целая длиннющая жизнь, и все можно узнать, исследовать и исправить! С ее памятью пожившего человека она такого натворит! Кстати – а что именно исправить?

Она подумала и мечтательно улыбнулась. Оказывается, ей для счастья надо совсем немного! Она хочет любить и быть любимой. Купаться в нежности и внимании. Дружить со всеми. И все. Разве это много? Разве это трудно? Она, например, уже сейчас готова дружить со всеми, любить и быть любимой! Жить счастливо, беспечно, как и положено в раннем детстве. И это всё. Нет, не все: еще она хочет, чтоб купола в городе были разрисованы прекрасными цветами, И на улицах чтоб росли цветы, чтоб тепло было всегда, мирно и уютно. Вот теперь всё!

Прадед в ее голове ликовал и пел. Еще бы, он пережил в свое время и дряхлость, и беспомощность, и бедную старость, и болезненное угасание. Да он вообще умер, если что! А тут – юное тело, новая жизнь! И-и-и! Па-адумаешь, толстожопая, па-адумаешь, девочка! Да хоть гермафродит! По сравнению со смертью – такой пустяк! И-и-и!

– Андрей, вон твоя грачка пришла, иди уже, дай поиграть! – закричали на площадке.

Она нахмурилась. Андрей, конечно, хороший мальчик. Но играет почему-то с младшими, причем бессовестно пользуется преимуществами возраста. Четырнадцатилетнему балбесу явно в удовольствие обыгрывать девятилетнюю мелюзгу. Из чего следует – с ровесниками у него не сложилось. И ее он, если что, не защитит. А иногда надо бы, потому что грачка – это про нее. Так во дворе обзывают нерусских. Обзывают и при удобном случае лупят. Вот и вчера ей такого пенделя на ход подвесили! Что это – крайне неудачная дворовая компания или поддержка национализма государством? Почему не наказывают уродов? Бьют маленькую нерусскую девочку – это как? Да вот так. Что-то подобное начало проявляться перед смертью прадеда, и вот оно во что развилось. Тенденция, мля. Русский национализм? Вообще-то не самая популярная идея в России. Но тенденция была, и еще какая! Выходит, интернационализм проиграл? Плохо, если так. Национализм – вообще плохо. Но – не стоит спешить, для твердых выводов мало фактов, пока что мало.

Она машинально потерла синяк и выцепила взглядом в толпе играющих обидчика. Злоба мгновенно поднялась волной. Ну да, мстительная она, и не стыдно! Хватит ли жизненного опыта прадеда, чтоб отомстить сопляку? Хватит, конечно, но… он же маленький, по сути, пацан. Может, проще поговорить, подружиться? Так хочется жить мирно и счастливо, ни с кем не конфликтовать, не воевать!

– Ну, пойдем, кавказское отродье! – покровительственно сказал брат, довольный игрой. Не всерьез сказал, пошутил, но…

– Пойдем, русский свинья, – ангельским голоском согласилась она.

– Что ты сказала?!

– Вот, и мне обидно, – вздохнула она. – Я же твоя сестра. Самый близкий тебе человек. Меня Зита зовут, не отродье.

Андрей растерянно моргнул.

– Какая ты мне сестра, ты грачка, – буркнул наконец подросток. – Это же видно.

– У нас одна мама – значит, сестра. Ну, грачка. Зато красивая. Грачки все красивые. Это тоже видно.

– У тебя ноги толстые! – возразил сбитый с толку брат.

– У меня не толстые ноги! – наставительно сказала она. – У меня – взрослые ноги! Чуешь разницу, тощий?

И гордо пошла впереди него в подъезд. Впереди – чтобы на лестнице ее ножки оказались перед его глазами. Пусть он молодой, но мужик же! Вид пятой точки в нужном ракурсе сразит его наповал!

– И задница у тебя жирная! – буркнул озадаченный брат и шлепнул.

Ну… на этот раз не удалось, признала она. Походочка пока что не та, надо тренироваться. Значит, будет тренироваться!

– Зато есть по чему шлепнуть! – легко ответила она и показала язык. – А у тебя – кости!

Влепила брату щелбана и побежала вверх по лестнице. Ну, как побежала… на ближайшей площадке удивленный брат ее догнал. Она со смехом попыталась спрятать свой лоб у него под мышкой – не очень успешно…

Они пыхтели, толкались и смеялись, а с верхней лестничной площадки на них ревниво смотрела мама. Нелюбимая дочь умеет смеяться?! И с братом играет? И улыбается ему нежно?! Вот хитрож…е кавказское племя! Правду говорят, они без мыла в … пролезут! Вся в своего папочку, тот тоже… кх! Родила на свою голову!

-=-=-

Сергей Лебедь устало посмотрел на знакомую зеленую табличку. Табличка мигнула и сменилась. «Россия. Подкупольный № 1. Проспект Стратонавтов, 3. Ж. № 36». Да помнит он, помнит, куда попал и за что! И кому обязан жилищем № 36! Приложил электронный ключ. Правая рука еле поднялась. Снова от перегрузки опух сустав, снова полночи не заснет от боли. В тридцать пять лет! Сраные ночные смены! Сколько на работе – трое суток? Сраная жизнь, нескончаемая работа…

Он защелкнул дверь и непослушной рукой попробовал расстегнуть шлею. Не получилось.

– Папка пришел! – радостно завопили в квартире.

Темноглазая девчушка выскочила в прихожую и сунулась помогать. Он недовольно отстранил.

– Я же забочусь! – забавно возмутилась она, шлепнула по руке и с пыхтением вцепилась в застежки.

Сергей смирился. Ну и что, что у дочки здоровыми руками получится дольше, чем у него с больными? Зато приятно. Хоть кто-то в доме заботится о нем.

– Вот полотенце и сменка!

Зита без стеснения пролезла в душевую, посмотрела сочувственно и подала чашечку кофе. Горячего, ароматного. Наверняка сама сварила к приходу, заботушка. Маленькая, а научилась. И ведь не роняет ничего, не разливает.

– Выпей, а то упадешь, – посоветовала она. – На тебе лица нет.

– Есть лицо, не видишь, что ли? – нашел силы отшутиться он.

Маленькая ладошка нежно погладила щеку.

– И правда есть, – грустно сказала девочка. – Усталое. И колючее…

Внутри у Сергея прокатилось приятное тепло от кофе, и словно лопнула невидимая напряженная проволочка. Отпустило. Ушла тупая злость на весь мир.

– Сустав болит, – пожаловался он. – Два вагона втроем раскидали, охренело начальство, грузит и грузит!

– Я массаж сделаю! – забеспокоилась девчушка. – Поешь, и сразу приходи ко мне! Спинку потереть?

– Ну потри…

– Что ты тут делаешь?!

Вероника стояла в дверях душевой и подозрительно разглядывала невозмутимую дочку.

– То, что ты должна бы делать! – буркнул Сергей. – Муж с ночной вернулся, могла бы позаботиться!

– Надо же, какой нежный!

– Мама, закрой дверь, тепло выходит! – возмутилась Зита, вытолкала ошеломленную маму из душевой, защелкнула стопор и деловито развернулась.

– Пациент, предъявите спину! – скомандовала она. – Так, и что мы имеем? У, тяжелый случай. Надо тереть!

Сергей блаженно закрыл глаза. Все же здорово у него получилось наладить отношения с дочкой! Мужчина есть мужчина! Поговорил, и всё! Зажили душа в душу! Не то что дура Вероника! Да и Андрей тоже. Нет, он в целом неплохой получился, но балбес балбесом и вечно в своих делах, на родителей внимания не обращает. А Зита всегда рядом. Теплый, уютный кусочек настоящей семьи. И уже неважно, что неродная. Она же не виновата. Эх, Вероника… И совершенно не жалко потраченной налички. Обойдется без пива, Зите юбка и туфли нужней. И билеты в кинотеатр тоже. Ну и что, что дорогие? Для маленькой девочки не жалко.