Я "за" любой "кипиш" (СИ) - Титова Светлана - Страница 26

— Не тебе, паскуднику, учить меня морали! Я не забыла, что вы с Элджеем творили в орочьей деревне. Орки не знают, кто это был, но могут узнать, — Элина откровенно угрожала. — Ты же не забыл, Трой, что эти косички не простое украшение, что я могу сильно подпортить жизнь тебе и Элджею?

— Следом за нами ты потянешь не только себя, но и других. Думаешь, они позволят тебе раскрыть рот? — чувствовалось, как в Трое начинает закипать ярость.

Инстинкт самосохранения твердил, что надо уходить отсюда, что я узнала лишнее, за которое меня по головке не погладят. Чуть пошевелившись, отлепила взмокшую спину от стены и бочком двинулась вдоль навеса к дорожке. Как во сне добралась до столов с едой, взяла бутылку с вином и налила бокал. Махом выпила.

И чего мне дома не сиделось? Чувствовала, не нужно было идти на карнавал!

Глава 26

Разглядывая, чем бы сладким закусить вино, почувствовала, как холодные пальцы легли на мои плечи, резкая боль обожгла шею. Отчаянно пытаюсь крикнуть, но с губ срывается хриплый стон, сознание меркнет, и я проваливаюсь в темноту.

* * *

— Где я? Что происходит? — хриплый, едва слышный шепот срывается с губ, пытаюсь приподняться, острая боль пронзает шею, со стоном валюсь обратно. Пальцы нащупывают припухшую ранку под ухом. Что это следы укола или чьих- то зубов? Оглядываюсь, пытаясь сориентироваться, вокруг кромешная темнота и тишина. Странное ощущение наблюдения за собой. Снова сажусь, стараясь не двигать головой, всматриваюсь в темень, пытаясь хоть что-то разглядеть.

Может, я снова переместилась?

Слышится слабый шорох, как от шуршания шелковой ткани.

— Очнулась, прекрасно. Будешь себя хорошо вести, останешься жива, поняла? — певучий приятный баритон, прорезают холодные ноты ненависти. По тону ясно говорящий едва сдерживает ярость.

Спасибо грибам, я совершенно спокойна и мыслю ясно, а так наложила бы… в общем, паниковала! Кого я могла так разозлить? Скорее всего, это ошибка, и нужно поскорее все объяснить.

— Поняла. Где я? Зачем вы меня похитили? — голос еще плохо слушается. Воды бы выпить.

— Ты в моем замке, тессина. Мы с тобой ждем Калле Джеффо. У меня к нему старые сч-щ-щ-еты, — шипение зловеще прозвучало. — Ты такая сладкая малышка… он обязательно за тобой придет…

— Элджей! Я здесь из-за него?! — изумленно вскрикнула, прикусив язык.

Ох уж этот мой язык, когда голова вышла отдохнуть! Зачем было выдавать неведомо кому, что я знаю Элджея?! Могла бы отвертеться, потянуть время, разузнать побольше и попробовать бежать. Опять из-за этого несносного гуляки попала в переделку! Мало мне виверны!

— Отдыхай, тессина, — кресло заскрипело, отдаляющиеся шаги гулко отдавались в полной тишине. Мужчина уходил.

— Подождите, ориш! Можно немного воды и свечу. Я ничего не вижу в темноте.

Может и не стоило сразу так наглеть и выдавать о себе стратегически важные сведения? Все грибы эти, сначала говорю, потом думаю. Ладно, поздно плакать.

— Хорошо, я принесу, — немного подумав, согласился похититель.

Хлопок закрывшейся двери раздался выстрелом в моей голове. Поморщившись, я непроизвольно дернулась, и боль в шее не заставила себя ждать. Зашипев, прикрыла ладонью больное место, легонько массируя. Спустив ноги, почувствовала ледяной пол, обуви на мне не было. Ощупала себя, корсет и юбка оказались на месте.

— Болит?

Щелчок перед моим носом и на конце пальцев появился крохотный голубой язычок пламени. Перекочевав на фитиль свечки, он осветил лицо похитителя, изучавшего болезненную точку под ухом. Мягкие волны светлых волос обрамляют бледное лицо, на котором выделяются темные брови и черные омуты глаз со вспыхивающими красными искрами в глубине. Бледную губу прикусил клык.

Где-то я тебя видела? А не шуточки ли это в стиле оборотней? Переодели своего в вампира и решили меня до смерти напугать! Ну я вам покажу шуточки, шуты карнавальные! Наверняка Эллин и Зор постарались, шельмецы!

Тонкие и холодные как лед пальцы гладили ноющую кожу, замораживая боль.

— Сейчас станет легче. Извини, увлекся, ты такая вкусная… — улыбка открывает жуткий оскал клыков.

Совершенно ненатуральных, с такими челюстями только позвонки дробить, вампирский клык должен быть тонким и острым, чтобы аккуратно вены прокусывать. Это я вам, как профессионал, говорю.

Во мне поднимается ярость, сила и желание как следует отомстить шутникам.

— Грег, что происходит? Кто эта девушка? — ледяной женский голос и последовавший за щелчком яркий свет, ошеломляют, остужая поднявшуюся было ярость от затянувшейся шутки оборотней.

Грег явно не ожидавший появления дамы, отскочил как ошпаренный от меня, что-то невразумительно мямля. Высокая, тонкая как жердь вампиресса в черном глухом платье до пят в сопровождении деда и бабули переводит пылающий гневом взгляд с Грега на меня. Мы в огромном без окон пустом зале, если не считать редкие диванчики, стоящие вдоль стен на один из которых меня положил Грег. Под теряющимся в темноте потолком на толстенной цепи висит грубо скованная люстра, сотня свечей которой освещает каменный мешок. Напротив тяжелых, деревянных, двустворчатых дверей расположилась готическая семейка шутников.

— Мам, это… никто, просто девушка, — вампир умоляюще посмотрел на меня, как бы упрашивая оказаться все же девушкой, а иначе его мама убьет.

— Просто девушка…! Грег, сколько я тебя учила не играть с едой?! — голос вапирессы зазвенел под сводами, заставляя вздрогнуть и сжать плечи.

— Ну чего ты, Горпинушка, он же еще дите малое, трехсотлетнее, откуда ему знать, что с девками делать? — бабулька в вуали и черной тафте, вздохнула. — Был бы отец, подсказал, а так… Говорила тебе, Горпинушка, не привечай проходимца белобрысого, съела и забыла, а теперь…. Эх, грехи наши тяжкие… — бабуля шмыгнула носом, смахнув несуществующую слезу.

— Помолчите, мама! — вампиресса отмахнулась. — Грег, если это дочь мэра и оборотни снова пришлют отряд зачистки, я не знаю, что с тобой сделаю…

Как играют, как играют, их к нам в МХАТ, аншлаги гарантированы!

Поражаясь актерскому мастерству переодетых оборотней, смотрела разворачивающуюся передо мной трагикомедию, открыв рот.

— Не знаешь и не грозись! Ишь, взяла моду мужиками командовать! — дед одетый в длинную белую сорочку, протер лысину и закинул длинную бороду за спину, подскочил к Грегу и хлопнул по спине. — Не боись, внучок, конфузу… Первый раз завсегда страшно. Она… — кивнув на меня, — еще больше тебя боится…

Бабуля охнула и взмахнула руками, вампиресса зашипела, схватилась за голову и простонала:

— Отец, штаны наденьте, не прилично же…

— Тык, все, чем я напужать могу, уж лет пятьсот как отсохло. Опять же прохладу люблю вокруг интимных мест, чтоб не взопрело…

Грег побледнев еще больше, нервно кусал губы, стараясь не встречаться со мной глазами. Трагедия плавно перетекала в комедию, я тряслась от сдерживаемого, беззвучного хохота.

— Да что ты, старый дурак, сам позоришься, и нас позоришь! — бабуля, оттолкнув деда, подошла к Грегу, взяв за руку, со вздохом произнесла:- Пойдем внучек, я тебе колбаски кровяной дам и пирожков с ливером… утро скоро. Лицо и пальцы покалывает…

Вся толпа комедиантов, переодетых вампирами, испуганно переглядывается и быстро покидает зал. Впереди всех охая и, держась за поясницу, молодцевато подскакивает дед, следом, развевая черный муар подола, спешит вампиреса, замыкает шествие бабуля с Грегом. Вампир в дверях оборачивается и вопросительно смотрит на меня, на что бабушка, погладив его по плечу, вещает:

— Не переживай, Грегушка, никуда твоя зазноба не денется. До вечера погуляет по замку, а там и мы проснемся, — увещевала бабка, бормоча себе под нос:- Не заметила, как дите выросло, вместо жаб и гадюк, девок таскать начал…

Я остаюсь одна в гулкой тишине, вытираю выступившие от смеха слезы. Этот мир нравится мне все больше.

Глава 27