Пленница дорог (СИ) - Титова Светлана - Страница 44

Поднявшись со скамьи, попрощалась с идеей выкупаться и, стараясь не замечать любопытных взглядов, повернула к дороге. Дракон злобно выругался, подскочил ко мне, обдавая крепкими винными парами.

— Не у меня! У мужа своего спрашивай, дрянь! — взревел фиолетовый, заламывая руку и пытаясь сорвать широкий серебряный браслет, прикрывающий брачную татуировку, — думаешь, я не знаю, что ты от мужа сбежала с этим гулякой Грассом?! Он ведь твой любовник? Раз ты такая ненасытная и похотливая пойдем, попользую.

Глаза у Жорреса пылали углями, раскаленные пальцы, казалось, прожигали кожу насквозь. Он дернул за руку, увлекая за собой. Вскрикнув, отшатнулась, вывернулась из захвата и ударила со всей силы кулаком в лицо, чувствуя, как хрустнула переносица, и коленом по чувствительному месту между ног. Дракон согнулся и зашипел, ругаясь, выпуская струи темного дыма. Лицо потемнело, покрываясь узором фиолетовой чешуи. Из ноздрей бежала темная кровь, запекаясь на губах и подбородке. Зеваки будто рядом караулили, собрав вокруг спятившего рейнджера готового перекинуться в дракона целую толпу. В ней заметила мелькнувшую светлую макушку Тарэна. Не дожидаясь развязки событий, на ходу вскочила в проезжающую коляску, сумбурно объясняя водителю ситуацию, попросила подбросить до общежития.

В спальню влетела, снимая на ходу босоножки и стягивая платье. Глотнула успокоительной настойки, которая была всегда под рукой. Под струями прохладной воды пришла в себя. Простояв минут десять, почувствовала, что замерзла, растерлась полотенцем и, попивая чай, облачившись в халатик, выползла в общую гостиную.

В просторную, уютную комнату, отделанную в терракотовых, зеленых и золотисто-коричневых тонах выходили три двери из спален живших там девушек. Устроившись на подоконнике, разглядывала гуляющих и веселящихся горожан, со смехом, шутками и шутливыми песнями, проходящих под окнами и мысленно прикидывала, что из вещей взять с собой в столицу, а какие попросить Латуса прислать позже.

Жаль было покидать уютный и ставший родным город. Мне полюбились и шумные улицы центра, где даже ночью не затихает жизнь и тихие улочки окраин, утопающие в цветах и зелени садов; вечный рокот волн близкого океана; простоватые, но верные друзья; даже летная одуряющая жара и зимняя стужа. Но терпеть зарвавшегося дракона и отравлять себе жизнь, оказалось не по мне. Пора действовать решительно. Надо уходить оттуда, где плохо. Страшно сниматься с насиженного места, и в столице больше шансов, что меня отыщет Гаролд, но предчувствие толкало к переменам.

Глава 50

За окном совсем стемнело, в гостиной зажегся крохотный ночник, едва разогнавший сумерки по углам. Я собралась уходить к себе, легко спрыгнув с подоконника, повернулась забрать чашку, как дверь отворилась, и бесшумная тень скользнула ко мне.

— Сури, прости! Он тебя сильно обидел? — Латус легонько прикоснулся губами к векам, повернул, обнял за талию со спины, уткнулся в плечо и засопел. — Я ведь говорил с ним. Вроде он все понял. А сегодня напился и сорвался. Зимой Жорик спускал пар, воюя с нежитью, сейчас затишье, и он совсем раскис.

— Он знает про брачную татуировку. И считает личным оскорблением, что я, якобы, наставляю рога мужу.

— Ему-то какое дело до твоего брака? — удивился Рыжик, зарываясь носом в распущенные волосы, сильнее прижимаясь горячим телом. — Для всех, ты моя сестра, а остальное никого не касается.

На последней фразе голос сорвался, Латус тяжело задышал, пальцы скользнули вверх к едва прикрытой тонким шелком груди, мягко обхватывая полушария. Губы обожгли шею поцелуем.

— Он считает, мы с тобой любовники, — попыталась отстраниться от распалявшегося лакки. — Пусти, Латус. Не будем оправдывать его ожиданий.

Рыжик словно не слышал последние слова. Раздраженно рыкнув на мою попытку вывернуться, лизнул чувствительное местечко за ушком и куснул мочку, опаляя горячим дыханием, вызвав приятную дрожь по телу. Проворные пальцы, стягивая халат, ласкали плечи и грудь, умело распаляя страсть.

Понимая, что сейчас потеряю хорошего друга, приобретя любовника на час, слабо вырывалась, увещевая Рыжика прекратить.

— Латус, не надо… не хочу жалеть потом… — выдохнула ему в губы, даже не надеясь, что он услышит. Послышался тихий смешок.

— Моя… наконец-то…

Сил возражать не было. Все равно я решила уехать. Пусть случится, что случится. Теряя остатки самообладания, чувствовала, как мысли становятся тягучими, как патока, как разбуженное желание захлестывает волной, заставляя впиваться в губы ненасытными, алчущими поцелуями. Телом правили чувства, оставались только ощущения, обострившиеся до невозможности. Прикушенная губа саднила. Прикосновение языка к напряженной вершинке груди пронизывало тело острым удовольствием. Пальцы, скользнувшие за кромку белья к чувствительному местечку, вызывают блаженный стон. Легкая ласка невесомых прикосновений к плечам и вдоль позвоночника заставляет выгнуться тело навстречу. Гибкое и пушистое нечто скользнувшее ниже талии, бесстыдно ласкает бедра. Латус опустился на колени. Жаркое дыхание поцелуев ласкает живот.

Светлая Богиня! Это же хвост! Настоящий лисий! Пушистенький какой! А ушки? Хочу посмотреть и потрогать!

Я запустила пальцы в роскошные кудри Рыжика и нащупала беззащитные нежные и очень горячие лопушки лисьих ушей. Они затрепетали от прикосновения. Я выдохнула и блаженно замерла, поглаживая бархатистую поверхность. Рыжик довольно заурчал. Мы потерялись во времени. Реальность ушла на второй план, уступая место жарким ласкам и бессвязным признаниям.

Дверь резко распахнулась и громыхнула о стену. Вздрогнув от неожиданности, отпустила манящие ушки лакки и повернулась к бесцеремонно нарушившему наше уединение. Латус, ничего не видел и не слышал, довольно урча, увлеченно развязывал веревочки шелкового белья.

На фоне яркого освещенного коридора, черным тяжелым абрисом высилась внушительная женская фигура.

— Хвост! Кобель блохастый, ты показал ей свой хвост! — рев разгневанной женщины, от которого тихо звякнули стекла в окне, огласил своды общежития. — Конец пришел твоим похождениям! Поздравляю, ты — отец! Принимай близнецов, папаша!

Латус замер, отпустил меня, медленно поднялся и повернулся в сторону говорившей. В неверном свете ночника с трудом разглядела два крохотных свертка на руках у располневшей раяны. Из одного висел, вздрагивая, крошечный лисий хвостик.

— Тариль, это ты? — потрясенно прошептал Рыжик. — Что за фокусы?

Подхватив халат, пока Латус и его благоверная мерили друг друга взглядами, он удивленным, она негодующим, я бочком проскользнула к дверям в свою спальню. За спиной послышалась ругань ошарашенного Латуса и согласный скулеж разбуженных новорожденных лисят.

Вот все и решилось само собой. Появление Тариль было тем самым знаком от Богини, которого я ждала. Вытащив укрепленный дорожный саквояж, собирала свои вещи. С помощью магии удалось вместить все, и обращаться к Латусу не придется. Немного помучавшись вопросом, стоит ли оставить подаренные Тариль вещи, вспомнила внушительные плечи, не уступающие Латусовым и расплывшуюся талию, и с чистым сердцем захлопнула крышку. Быстро заплела тугую косу, натянула кожаные шорты и куртку, нашла ботинки с высокой шнуровкой. Написала записку Латусу, в которой объяснила все и поздравила с новорожденными. Отправила начальнику — саламандру согласие на перевод в столицу через приспособление для приема почты, находящееся прямо в комнате. Прихватила саквояж. Бросила последний взгляд на комнату и, задавив в себе сожаление, отправилась в гараж.

Народ еще веселился, с улицы доносились крики и шум, взрывы и яркие всполохи шутих и салютов. Предполагая, что на улицах будет больше пьяных, чем обычно, посетовала, что не смогу выжать всю скорость из своего стихиаля и прокатиться с ветерком. Закрепив саквояж ремнями на багажнике циклохода, влетела в седло, пустила магический импульс в сферу. Стихиаль вспыхнул алым, двигатель взревел. Я мягко выкатилась на улицу. Ворота за мной бесшумно закрылись, отрезая от старой жизни. Решительно надвинув очки на глаза, застегнула куртку и рванула с места вдоль улицы.